Базар житейской суеты. Часть 3

— Майоръ Доббинъ отвезъ въ Брюссель тѣло капитана, и похоронилъ его съ приличными почестями, заключилъ сержантъ тихимъ голосомъ. Это ужь, конечно, вы знаете, сэръ.

Когда солдатъ расказывалъ эту печальную повѣстъ, сметливые промышленики, готовые торговать всѣмъ что ни попало, обступили со всѣхъ сторонъ мистера Осборна, предлагая ему кресты, эполеты, орлы, изрубленныя кирасы и другіе остатки, подобранные ими послѣ сраженія на полѣ битвы.

Обозрѣвъ всѣ эти сцены послѣднихъ подвиговъ Джорджа; мистеръ Осборнъ щедро наградилъ своего проводника. Мѣсто, гдѣ похоронили его сына, онъ уже видѣлъ. Мистеръ Осборнъ съѣздилъ туда немедленно по прибытіи въ Брюссель. Тѣло Джорджа покоилось недалеко отъ города, на живописномъ Лекенскомъ кладбищѣ, гдѣ онъ самъ изъявилъ желаніе имѣть свою могилу, когда разъ случилось ему быть здѣсь съ веселыми джентльменами и леди, предпринимавшими загородную прогулку. майоръ Доббинъ положилъ своего друга въ уединенномъ углу сада, огражденномъ небольшимъ заборомъ отъ безконечнаго ряда склеповъ, палисадниковъ и кустовъ, гдѣ хоронили католическихъ покойниковъ. Старику Осборну показалось униженіемъ, что сынъ его, англійскій джентльменъ и капитанъ славной британской арміи, лежитъ вдали отъ мѣста; гдѣ погребены были другіе иностранцы. Кто изъ насъ можетъ опредѣлить вѣрно и точно, въ какой степени собственное наше тщеславіе проглядываетъ черезъ уваженіе къ милымъ для насъ особамъ, и въ какой мѣрѣ проникается эгоизмомъ чувство нашей нѣжнѣйшей любви? Мистеръ Осборнъ не размышлялъ объ этомъ, и не трудился объяснить, какимъ образомъ въ его натурѣ грубый эгоизмъ боролся съ благороднѣйшимъ инстинктомъ. Онъ твердо вѣрилъ въ непогрѣшительность всѣхъ своихъ поступковъ, и былъ убѣжденъ, что личное его мнѣніе для всѣхъ и каждаго должно имѣть силу непреложнаго закона. Его ненависть и злоба, какъ жало осы или змѣи, вооружались противъ всего, что преграждало ему дорогу. Онъ гордился своею ненавистью, какъ и всѣми чувствованіями, волновавшими его грудь. Быть всегда правымъ, идти впередъ зажмуря глаза и не встрѣчать нигдѣ ни малѣйшихъ сомнѣній — увы! какъ много философовъ на базарѣ житейской суеты, умозрительныхъ и практическихъ, которые безумно слѣдуютъ этому принципу?

Возвращаясъ съ ватерлооскаго поля уже на закатѣ солнца, мистеръ Осборнъ встрѣтилъ недалеко отъ городскихъ воротъ другую коляску, гдѣ сидѣли молодой джентльменъ и двѣ женщины, сопровождаемыя офицеромъ, ѣхавшимъ верхомъ подлѣ ихъ barouche. Сержантъ, ѣхавшій съ мистеромъ Осборномъ, дотронулся до своей фуражки, отдавая честь офицеру, и тотъ машинально отвѣтилъ на его привѣтъ. Вдругъ Осборнъ задрожалъ и отпрянулъ назадъ, къ изумленію сержанта, вперившаго въ него свои глаза. Въ коляскѣ была Амелія съ молодымъ хромоногимъ прапорщикомъ, и насупротивъ нихъ сидѣла ея неизмѣнно-вѣрная подруга, мистриссъ полковница Одаудъ. Да, то была Амелія; но какъ она непохожа была на ту миловидную, свѣженькую дѣвушку, которую зналъ мистеръ Осборнъ! Она была теперь и блѣдна, и худощава, и тонка. Ея прекрасные каштановые волосы скрывались за вдовьимъ чепцомъ — бѣдное дитя! и мутные глаза ея были неподвижны. При встрѣчѣ двухъ экипажей, мистриссъ Эмми взглянула на Осборна, но не узнала его. Не угадалъ бы и ее мистеръ Осборнъ, еслибъ не увидѣлъ Доббина, ѣхавшаго подлѣ, но присутствіе его объяснило, кто была эта женщина, сидѣвшая въ коляскѣ. До настоящей минуты онъ не зналъ, повидимому, и самъ, какъ сильна была ненависть его къ женѣ покойнаго Джорджа. Когда экипажъ проѣхалъ мимо, онъ обернулся, и бросилъ на сержанта взглядъ, исполненный проклятія и злобы. Казалось, онъ говорилъ:

— Какъ смѣешь ты смотрѣть на меня, дерзкій человѣкъ? Знаешь ли ты, что я ненавижу эту женщину всѣми силами своей души? Она разбила въ прахъ всѣ мои надежды, съ презрѣніемъ попрала мою гордость, унизила, уничтожила меня.

— Скажи этому негодяю, чтобъ онъ ѣхалъ скорѣе, громко закричалъ мистеръ Осборнъ лакею, сидѣвшему на козлахъ.

Спустя минуту, послышался топотъ лошади на мостовой за коляской Осборна. То скакалъ мистеръ Доббинъ. При встрѣчѣ экипажей, мысли его бродили далеко, въ странахъ воздушныхъ, и онъ не прежде, какъ проѣхавъ нѣсколько шаговъ, припомнилъ, что въ глазахъ его отражался суровый образъ мистера Осборна. Онъ обернулся, чтобъ посмотрѣть впечатлѣніе, произведенное этой встрѣчей на мистриссъ Эмми, но бѣдная женщина, казалось, не замѣтила своего тестя. Тогда Вилльямъ, сопровождавшій ежедневно мистриссъ Джорджъ въ ея загородныхъ прогулкахъ, вынулъ изъ кармана часы, и сказалъ, что ему необходимо воротиться въ городъ, вслѣдствіе одного важнаго порученія, о которомъ онъ совсѣмъ забылъ. извинившись такимъ-образомъ передъ дамами, онъ поскакалъ назадъ. Амелія ничего не замѣчала. Она сидѣла безмолвно на своемъ мѣстѣ, устремивъ глаза въ туманную даль, куда нѣкогда проводила она своего Джорджа.

— Мистеръ Осборнъ! Мистеръ Осборнъ! закричалъ подскакавшій къ коляскѣ Доббинъ, протягивая свою руку.

Угрюмый старикъ, не дѣлая никакого движенія въ отвѣтъ на это привѣтствіе, приказалъ кучеру ѣхать еще скорѣе. Доббинъ ухватился за коляску.

— Извните, сэръ, сказалъ онь, — я долженъ видѣться съ вами. У меня есть порученіе къ вамъ.

— Отъ этой женщины? гордо спросилъ Осборнъ.

— Нѣтъ, сэръ, отъ вашего сына.

Мистеръ Осборнъ отпрянулъ въ уголъ коляски. Доббинъ поскакалъ сзади, не говоря болѣе ни слова до тѣхъ поръ, пока экипажъ остановился у подъѣзда гостинницы Парка. Тутъ онъ послѣдовалъ за старикомъ въ ето нумеръ. Джорджъ часто бывалъ въ этихъ комнатахъ, такъ-какъ здѣсь квартировали мистеръ и мистриссъ Кроли впродолженіе ихъ пребыванія въ бельгійской столицѣ.

— Что вамъ угодно, капитанъ Доббинъ… Ахъ нѣтъ, прошу извинить, майорь Доббинъ, потому-что съ тѣхъ поръ, какъ лучшіе люди умерли, вы заняли ихъ мѣста и щеголяете въ ихъ шляпахъ, какъ вороны въ павлиньихъ перьяхъ, смѣю сказать… что вамъ угодно, майоръ Доббинъ? спросилъ мдстеръ Осборнъ саркастическимъ тономъ.

— Лучшіе люди умерли, ваша правда, сэръ, подтвердилъ Доббинъ, — и я пришелъ говорить съ. вами объ одномъ изъ этихъ лучшихъ людей.

— Въ такомъ случаѣ, сэръ, не угодно ли вамъ безъ обиняковъ приступить къ дѣлу, сказалъ Осборнъ, бросая суровый взглядъ на своего незванаго гостя.

— Я стою передъ вами, какъ другъ вашего сына, продолжалъ майоръ, — и какъ исполнитель его воли. Онъ составилъ свое завѣщаніе передъ выступленіемъ въ походъ. Извѣстно ли вамъ, сэръ, какъ ограничены были его средства, и въ какомъ стѣсненномъ положеніи находится теперь его вдова?

— Я не знаю его вдовы, сэръ, отвѣчалъ Осборнъ. Пусть она воротится назадъ къ своему отцу, если ей угодно.

Но джентльменъ, къ которому обращены были эти слова, рѣшился быть упрямымъ до самаго нельзя, и продолжалъ, пропустивъ мимо ушей замѣчаніе Осборна.

— Извѣстно ли вамъ, сэръ, критическое положеніе мистриссъ Джорджъ? Ея жизнь и разумъ едва не сокрушились отъ удара, который обрушился надъ ея головой, и еще мы не знаемъ навѣрное, оправится ли она отъ этого удара. Есть одна только надежда на ея выздоровленіе, и о ней то собственно пришелъ я говорить съ вами. Мистриссъ Джорджъ скоро должна быть матерью. Падетъ ли оскорбленіе родителя на голову его дитяти, или напротивъ, вы простите младенца, изъ уваженія къ памяти его отца?

Въ отвѣтъ на это, мистеръ Осборнъ-старшій разразился рапсодіей самохвальства и упрековъ. Съ одной стороны, онъ вполнѣ оправдывалъ свои поступки передъ судомъ своей собственной совѣсти; съ другой — преувеличивалъ непокорность Джорджа. Нѣтъ во всей Англіи отца, столько великодушнаго къ своему сыну и едва-ли найдется сынъ, столько гордый и упорный, какъ Джорджъ. Онъ даже передъ смертью не счелъ нужнымъ признаться откровенно въ своей винѣ. Пусть же теперь, за могилой, беретъ онъ на себя послѣдствія своей безпорядочной жизни.

— Что-жь касается до меня, майоръ Доббинъ, я былъ всегда и надѣюсь быть впередъ господиномъ своего слова, продолжалъ мистеръ Осборнъ, сопровождая свою рѣчь патетическимъ жестомъ. Я поклялся, что эта женщина никогда не будетъ моей дочерью, и вы можете быть увѣрены, что никакія побужденія не заставятъ меня, на старости лѣтъ, быть нарушителемъ своей клятвы. Можете сказать это Амеліи, если вамъ угодно, и вмѣстѣ съ тѣмъ, прошу васъ, майоръ Добоинъ, избавить меня разъ навсегда отъ своихъ визитовъ.