Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

— Многая лета иподиакону Северо!

— Да здравствует Базилиола!

— Ты — свет наш, орлица Аквилеи!

— Твоя жажда зажигает все уста, призывающие тебя.

— Встань и спой нам песнь, сопровождая ее своими телодвижениями!

— Твои кудри — слава пред лицом вечного.

— Волосы даны тебе вместо покрывала.

— Ты огонь, охвативший ночное небо.

— Знойная ночь питается твоим дыханием.

— Встань и танцуй.

— Исполни танец семи канделябр!

— Сбрось свою чешуйчатую повязку, дочь Орсо!

— Распусти свои волосы, полные пурпуром, благоуханиями и безумием!

— Пойте быстрее!

— Пойте гимн!

— Кадите сандалом и ладаном!

— О, Диона! Диона!

Ревнители веры.

— Христос царит!

— Мария побеждает!

— Слава Бессмертному Царю веков.

— Гимн и воскурения — для дочери Давида!

— Язычники, теперь настал для вас час быть убитыми.

— Гнев Божий разразится над вами!

— Одна тень над всеми вами!

— Воскреснут мученики в гробницах.

— Вы преданы в руки женщины как Сисара.

— Вы будете повержены на землю и убиты.

— Очистите атриум!

— Закроем двери!

— Заиграем в трубу, соберем весь народ.

— Алтарь! Алтарь!

— Алтарь!

В течение всего времени, когда между порогом базилики и ко лоннами атриума чередуются возгласы проклятий и приветствий, не перестают перекликаться два хора. Толпа под висящими лампадами поет.

Толпа под мерцающими звездами поет.

Епископ Серджо продолжает безмолвно сидеть за столом, по временам он бросает на возмущенную толпу подозрительные и угрожающие взгляды, медленно отпивая вино из агатовой чаши. Из-под его остроконечной шапки выбиваются волосы, ниспадающие на низкий лоб, его костистое лицо выражает легкое беспокойство, ярко-красные губы вздрагивают. По временам по телу его пробегает страшная судорога, тогда кажется, будто он весь вытягивается, словно собираясь вскочить; в его желтоватых, потемневших от подозрений и угроз глазах вспыхивает жестокость, усиленная опьянением.

Вдруг встает Фаледра, Она порывисто поднимается из-за стола, движения ее оголенных рук, сверкание драгоценных камней, переливающихся на ее груди подобно чешуе мурены, две жемчужные кисти, свисающие с висков к углам рта, блеск зубов, усиливающийся благодаря нарумяненным губам, ее брови, удлиненные антимонием, разрушительная мощь загадочной души, безумная отвага, все линии тела все движения и тайные прелести обольстительницы волнуют толпу, которая словно пригвождена к ней любовью и ненавистью, ужасом и страстью, презрением и восторгом. Ее мощный голос покрывает весь шум.

Базилиола. Когда раздастся нежданный звук трубы, кто приготовится к битве? Какое оружие скрывается под вашими одеждами? Поведет ли кто-нибудь ваши отряды, вооруженные палочками для писания? Бог, Которому я служу, сказал: «Зачем стоять тебе у хлева и слушать блеяние овец? Вот нож». Ночь над всеми людьми. Vae victis!

Снова хранители храма с криками бросаются к еретикам, но восклицания со стороны атриума громче обвинений и проклятий.

Ревнители веры.

— Ты говоришь загадками, словно пророчицы Монтана.

— Присцилла!

— Максимилла!

— Последовательница ереси Ардаба.

— Она одела своих блудниц в белые одежды.

— На тебе — заклятие Сота-ди-Трача!

— Серджо — лжеисповедник Темизон, который бражничал с пророчицей.

— Ты — в союзе с язычниками!

— У тебя нет Бога.

— Бог осудит твои преступления.

— Он уловит тебя в сети, которые ты расставляешь.

— Он принесет тебя в жертву на алтаре позора.

— Он сдерет с тебя мясо до костей.

— Ты грязна как ткань, испачканная месячной кровью.

— Твое колдовство не исполнится.

Участники Вечери любви.

— О Диона, Диона!

— Танцуй! Танцуй!

— Многая лета Фаледре!

— Слава тебе, орлица Аквилеи!

— Исполни танец семи канделябров!

— Дай знак начальнику твоих музыкантов!

— Окутай созвездие Волопаса своими покрывалами!

— Подражай плачу семи Плеяд!

— Изобрази Млечный Путь и вращение планет!

— И рога луны, зачарованные Фессалийским волхвованием!

— И молнию на золотых ногах, с крыльями без перьев!

— И прилив, и отлив — символ женщины!

— О, Диона!

Она отходит от стола и, улыбаясь, идет по направлению к кричащим. Крепко сжимает висящий сбоку короткий меч, клинок и эфес которого закрыты красным плащом. В ее резком голосе время от времени слышатся вызов к бою и угрозы. Безумная отвага как будто обостряет ее лицо. Она похожа на того, кто собирается грудь с грудью сразиться с судьбой.

Базилиола. Люди, я вспомнила танец, которого еще не танцевала вам! Я буду плясать его до тех пор, пока не вспыхнет молния на золотых ногах, с крыльями без перьев. Эй, вы, кричащие у порога, вдыхающие запах моей крови (к вашему горлу подкатывается сердце, полное ужаса, и заставляет вас хрипеть), кто устоит из вас, если я приближусь хоть на шаг к вам? Я знала и других кусак, — псов, которых водили с собой мавры Нумидии; раскрывая свои красные пасти, они терлись у ног моих и лизали унизанные кольцами руки; они ластились ко мне и следовали за мной вдоль лагерных палаток, где в щитах храбрецов отражался мой смех…

Ревнители веры.

— Ты признаешься!

— Ты бывала в логовищах варваров!

— Щиты отражали твое обнаженное и лежащее в бесстыдной позе тело!

— Каждый солдат сжимал тебя в своих объятиях!

— В твоей крови запах гуннов!

— Ты хвастаешь своим позором!

— Продажная из продажных!

— Лагерная женщина!

— Блудница из Тира!

— По кабакам с ворами…

— В ней воплотилась греческая прелюбодейка.

— Эннойя! Эннойя!

— Симон из Самарии таскался с ней по всему миру!

Участники Вечери любви.

— Назад! Назад!

— Где придверник?

— Тише вы, писаки!

— Тише, фарисеи!

— Не подобает горланить у порога храма!

— Не подобает!

— Где придверник?

— Пусть очистит порог храма!

— Назад!

— Назад, или мы вас угоним под амвоны!

— И начнем вас бичевать!

— Раскрошим вам челюсти и зубы!

— Фаледра, не слушай не слушай!

— Распусти кудри и повернись к нам!

— Покажись тем, кто призывает тебя!

— Сбрось свою обувь!

— Танцуй с обнаженными ногами!

— Мы расстелем свои голубые кафтаны под твоими ногами.

— Под твоими ногами будет цвет родившего тебя моря.

— О, Диона, Диона!

Базилиола. Люди, я буду танцевать не на ваших кафтанах, а на том прекрасном плаще, который я получила в дар от владыки моря. Я буду танцевать на пурпуре, люди, но не на том, что был разостлан пред каменным троном, у четырех углов которого сидели на корточках мои братья. Помните? Аренго был покрыт песком и илом; среди криков толпы, пения торжественных гимнов и трубных звуков рокотали реки весны; и каждый из вас в своем безумном сердце был сыном Обета. Помните? Я была розой триумфа. Я хотела танцевать для избранника танец победы с мечом и факелом. Кто из вас слышал, как смех мой оборвался и перешел в бурные рыдания? Я увидела, как от четырех углов отделились четыре тени и исчезли в пучине безумия. И сказала я: «Душа, душа моя, ты растопчешь силу!» И я также была тогда дочерью Обета…