Театральный роман (Сборник)

А ф р и к а н (понял, что наступила беда). Ай-яй-яй!

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Помолитесь, владыко святой!

А ф р и к а н (перед Георгием Победоносцем). Всемогущий Господь! За что? За что новое испытание посылаешь чадам своим, Христову именитому воинству? С нами крестная сила, она низлагает врага благословенным оружием.

В стеклянной перегородке показалось лицо Н а ч а л ь н и к а с т а н ц и и, тоскующего от страха.

Х л у д о в. Ваше высокопреосвященство, простите, что я вас перебиваю, но вы напрасно беспокоите Господа Бога. Он уже явно и давно от нас отступился. Ведь это что ж такое? Никогда не бывало, а теперь воду из Сиваша угнало, и большевики, как по паркету, прошли. Георгий-то Победоносец смеется!

А ф р и к а н. Что вы, доблестный генерал?!

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Я категорически против такого тона. Вы явно нездоровы, генерал, и я жалею, что вы летом не уехали за границу лечиться, как я советовал.

Х л у д о в. Ах вот как! А у кого бы, ваше высокопревосходительство, ваши солдаты на Перекопе вал удерживали? У кого бы Чарнота в эту ночь с музыкой с Чонгара на Карпову балку пошел? Кто бы вешал? Вешал бы кто, ваше высокопревосходительство?

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й (темнея). Что это такое?

А ф р и к а н. Господи, воззри на них, просвети и укрепи! Аще царство разделится, вскоре раззорится!..

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Впрочем, сейчас не время...

Х л у д о в. Да, не время. Вам нужно немедленно возвращаться в Севастополь.

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Да. (Вынимает конверт, подает его Хлудову.) Прошу немедленно вскрыть.

Х л у д о в. А, уже готово! Вы предвидели? Это хорошо. Ныне отпущаеши раба твоего, владыко... Слушаю. (Кричит.) Поезд главнокомандующему! Конвой! Ставка!

Н а ч а л ь н и к с т а н ц и и (за перегородкой бросается к телефону). Керман Кемальчи! Дай жезл! Дай жезл!

Появляются к о н в о й н ы е к а з а к и и в с е ш т а б н ы е.

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Командующий фронтом...

Ставка берет под козырек.

...объявит вам мой приказ. Да ниспошлет нам всем Господь силы и разум пережить русское лихолетье! Всех и каждого честно предупреждаю, что иной земли, кроме Крыма, у нас нет.

Внезапно дверь распахивается, и появляется д е Б р и з а р с завязанной марлей головой, становится во фронт Главнокомандующему.

Д е Б р и з а р. Здравия желаю, ваше императорское величество! (Ставке, таинственно.) «Графиня, ценой одного рандеву, хотите, пожалуй, я вам назову...»

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. Что это?

Г о л о в а н. Командир гусарского полка граф де Бризар контужен в голову.

Х л у д о в (как во сне). Чонгар... Чонгар...

Г л а в н о к о м а н д у ю щ и й. В мой поезд со мной, в Севастополь! (Быстро выходит в сопровождении конвойных казаков.)

А ф р и к а н. Господи! Господи! (Благословляет ставку, быстро выходит.)

Д е Б р и з а р (увлекаемый штабными). Виноват!.. «Графиня, ценой одного рандеву...»

Ш т а б н ы е. В Севастополь, граф, в Севастополь...

Д е Б р и з а р. Виноват!.. Виноват!.. (Исчезает.)

Х л у д о в (вскрывает конверт. Прочитал, оскалился. Головану). Летчика на Карпову балку к генералу Барбовичу. Приказ – от неприятеля оторваться, рысью в Ялту и грузиться на суда!

По ставке проносится шелест: «Аминь, аминь...» Потом могильная тишина.

Другого – к генералу Кутепову: оторваться, в Севастополь и грузиться на суда. Фостикову – с кубанцами в Феодосию. Калинину – с донцами в Керчь. Чарноте – в Севастополь! Всем на суда! Ставку свернуть мгновенно, в Севастополь! Крым сдан!

Г о л о в а н (поспешно выходя). Летчиков! Летчиков!

Группы штабных начинают таять. Сворачиваются карты, начинают исчезать телефоны.

Послышалось, как взревел поезд и ушел. Суета, порядка уже нет. Тут распахивается дверь, из которой выходил Чарнота, и появляется С е р а ф и м а, в бурке. За ней – Г о л у б к о в и К р а п и л и н, пытающиеся ее удержать.

Г о л у б к о в. Серафима Владимировна, опомнитесь, сюда нельзя! (Удивленным штабным.) Тифозная женщина!..

К р а п и л и н. Так точно, тифозная.

С е р а ф и м а (звонко). Кто здесь Роман Хлудов?

При этом нелепом вопросе возникает тишина.

Х л у д о в. Ничего, пропустите ко мне. Хлудов – это я.

Г о л у б к о в. Не слушайте ее, она больна!

С е р а ф и м а. Из Петербурга бежим, все бежим да бежим... Куда? К Роману Хлудову под крыло! Все Хлудов, Хлудов, Хлудов... Даже снится Хлудов! (Улыбается.) Вот и удостоилась лицезреть: сидит на табуретке, а кругом висят мешки. Мешки да мешки!.. Зверюга! Шакал!

Г о л у б к о в (отчаянно). У нее тиф! Она бредит!.. Мы из эшелона!

Хлудов звонит, и из стены выходят Т и х и й и Г у р и н.

С е р а ф и м а. Ну что же! Они идут и всех вас прикончат!

В группе штабных шорох: «А-а... коммунистка!»

Г о л у б к о в. Что вы! Что вы! Она жена товарища министра Корзухина! Она не отдает себе отчета в том, что говорит!

Х л у д о в. Это хорошо, потому что, когда у нас, отдавая отчет, говорят, ни слова правды не добьешься.

Г о л у б к о в. Она – Корзухина!

Х л у д о в. Стоп, стоп, стоп! Корзухина? Это – пушной товар? Так у этого негодяя еще и жена коммунистка? У, благословенный случай! Ну, я с ним сейчас посчитаюсь! Если только он не успел уехать, дать мне его сюда!

Тихий дает знак Гурину, и тот исчезает.

Т и х и й (мягко, Серафиме). Как ваше имя-отчество?

Г о л у б к о в. Серафима Владимировна... Серафима...

Г у р и н вводит К о р з у х и на. Тот смертельно бледен, чует беду.

Вы – Парамон Ильич Корзухин?

К о р з у х и н. Да, это я.

Г о л у б к о в. Слава Богу, вы выехали нам навстречу! Наконец-то!

Т и х и й (ласково, Корзухину). Ваша супруга, Серафима Владимировна, приехала к вам из Петербурга.

К о р з у х и н (посмотрел в глаза Тихому и Хлудову, учуял какую-то ловушку). Никакой Серафимы Владимировны не знаю, эту женщину вижу впервые в жизни, никого из Петербурга не жду, это обман.

С е р а ф и м а (поглядев на Корзухина, мутно). А-а, отрекся! У, гадина!

К о р з у х и н. Это шантаж!

Г о л у б к о в (отчаянно). Парамон Ильич, что вы делаете?! Этого не может быть!

Х л у д о в. Искренний человек, а? Ну, ваше счастье, господин Корзухин! Пушной товар! Вон!

Корзухин исчезает.

Г о л у б к о в. Умоляю вас допросить нас! Я докажу, что она его жена!

Х л у д о в (Тихому). Взять обоих, допросить!

Т и х и й (Гурину). Забирай в Севастополь.

Гурин берет Серафиму под руку.

Г о л у б к о в. Вы же интеллигентные люди!.. Я докажу!..

С е р а ф и м а. Вот один только человек и нашелся в дороге... Ах, Крапилин, красноречивый человек, что же ты не заступишься?

Серафиму и Голубкова уводят.

К р а п и л и н (став перед Хлудовым). Точно так. Как в книгах написано: шакал! Только одними удавками войны не выиграешь! За что ты, мировой зверь, порезал солдат на Перекопе? Попался тебе, впрочем, один человек, женщина. Пожалела удавленных, только и всего. Но мимо тебя не проскочишь, не проскочишь! Сейчас ты человека – цап и в мешок! Стервятиной питаешься.

Т и х и й. Позвольте убрать его, ваше превосходительство?

Х л у д о в. Нет. В его речи проскальзывают здравые мысли насчет войны. Поговори, солдат, поговори.

Т и х и й (манит кого-то пальцем, и из двери контрразведывательного отделения выходят два контрразведчика. Шепотом). Доску.

Появляется Т р е т и й к о н т р р а з в е д ч и к с куском фанеры.

Х л у д о в. Как твоя фамилия, солдат?

К р а п и л и н (заносясь в гибельные выси). Да что фамилие? Фамилие у меня неизвестное – Крапилин-вестовой! А ты пропадешь, шакал, пропадешь, оголтелый зверь, в канаве! Вот только подожди здесь на своей табуретке! (Улыбаясь.) Да нет, убежишь, убежишь в Константинополь! Храбер ты только женщин вешать да слесарей!