Муж и жена

Какой бы ни был прок, но следующим своим шагом Анна доказала, что замыслила именно это. Передохнув два дня, она выехала из Перта первым утренним поездом в направлении Суонхейвен-Лоджа.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ. МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМНАТА

Глава сороковая

ДЖУЛИУС НАБЕДОКУРИЛ

Джулиус Деламейн был один; со скрипкой в руке он праздно похаживал взад-вперед по террасе в Суонхейвен-Лодже.

С неба уже лился мягкий вечерний свет. Подходил к концу день, когда Анна Сильвестр выехала из Перта.

Несколько часов назад Джулиус принес себя в жертву своим политическим обязанностям — их навязал ему его отец. Он подчинился жестокой необходимости выступить с речью на встрече с избирателями в соседнем городке Киркандрю. Дыши омерзительнейшей атмосферой; выступай перед разнузданной аудиторией; усмиряй нахальную оппозицию; отвечай на дурацкие вопросы; терпи, когда тебя грубо прерывают; успокаивай алчных просителей; пожимай грязные руки — таковы этапы, которые честолюбивый английский джентльмен принужден преодолеть на пути, ведущем его от скромной безвестности личной жизни к громкой публичной славе палаты представителей. Джулиус снес все предварительные и неизбежные — свобода нравов! — тяготы, связанные с первым появлением на политической арене, проявив должное терпение; и вернулся в родную спасительную обитель еще более равнодушный, если такое возможно, ко всем прелестям и выгодам службы в парламенте, чем когда отправлялся в путь. Какофония, производимая орущим «народом» (до сих пор стоящая у него в ушах), лишь заострила его всегдашнюю восприимчивость к поэзии звука, столь явственной в сочинениях Моцарта, столь очевидной в дуэте фортепьяно и скрипки. Захватив с собой любимый инструмент, он вышел на террасу насладиться вечерней прохладой и поджидал прихода слуги, которого он вызвал колокольчиком. Вскоре из музыкальной комнаты через стеклянную дверь явился слуга и доложил, в ответ на вопрос хозяина, что миссис Деламейн уехала с визитами и едва ли вернется ранее, чем через час.

Джулиус мысленно застонал. Изящнейшая музыка, написанная Моцартом для скрипки, требует подыгрыша на фортепьяно! И без поддержки жены муж обречен на немоту. На минуту погрузившись в раздумье, Джулиус вдруг набрел на мысль, которая обещала до некоторой степени восполнить сей незадачливый пробел, вызванный отсутствием миссис Деламейн.

— А миссис Гленарм тоже уехала? — спросил он.

— Нет, сэр.

— Вот и чудесно. Не согласится ли она, если у нее нет других дел, заглянуть ко мне в музыкальную комнату?

Слуга удалился выполнять поручение. Джулиус сел на одну из скамеек и стал подстраивать скрипку.

Миссис Гленарм, — как справедливо сообщил Бишопригс, тайком укрывшаяся от своего анонимного корреспондента в Суонхейнвен-Лодже, — была, если говорить о музыкальной стороне дела, весьма слабой заменой миссис Деламейн. В лице жены он имел одну из тех немногих музицирующих на фортепьяно дам, под чьим искусным прикосновением этот ограниченный и бездушный инструмент становится на диво выразительным и производит музыку вместо шума. Миссис Гленарм не обладала внутренней утонченностью, способной произвести это чудо. Она получила добротное музыкальное образование; можно было не сомневаться, что свою партию она проведет без ошибок, — но не более того. Но Джулиус, изголодавшийся по музыке, смирился с обстоятельствами и ничего другого сейчас не требовал.

Вернулся с ответом слуга. Миссис Гленарм будет в музыкальной комнате через десять минут.

Джулиус, довольный, поднялся и возобновил свое праздное хождение; помурлыкав что-то себе под нос, он остановился возле цветов на террасе — как восхищались его глаза их красой, с какой нежностью гладила их лепестки его рука! Увидь его в эту минуту имперский парламент, это почтенное учреждение не преминуло бы задать вопрос его прославленному отцу: возможно ли, о милорд, что сей необыкновенный парламентарий произведен на свет вами?

Джулиус остановился на минутку подтянуть струну, а когда поднял голову от инструмента, не без удивления увидел, что по террасе к нему идет дама. Сделав несколько шагов ей навстречу и поняв, что видит ее впервые в жизни, он решил, что это, скорее всего, какая-то посетительница к его жене.

— Имею ли я честь говорить с подругой миссис Деламейн? — спросил он. — Увы, жены нет дома.

— С миссис Деламейн я не знакома, — ответила дама. — Слуга сказал мне, что она уехала и что здесь я найду мистера Деламейна.

Джулиус поклонился — и ждал, что последует дальше.

— Пожалуйста, извините меня за вторжение, — продолжала незнакомка. — Я хочу испросить у вас разрешения встретиться с дамой, которая, как мне известно, сейчас гостит в вашем доме.

Чрезмерная официальность просьбы слегка озадачила Джулиуса.

— Вы имеете в виду миссис Гленарм? — спросил он.

— Да.

— Почему вам пришло на ум, что требуется какое-то разрешение? Подруга миссис Гленарм в этом доме будет желанной гостьей.

— Я не подруга миссис Гленарм. Мы с ней никогда не встречались.

Теперь, во всяком случае, стало ясно, почему свою просьбу дама облекла в столь церемонные формы, но причина, побудившая даму искать встречи с миссис Гленарм, пока оставалась в тумане. Джулиус вежливо ждал, что она продолжит и даст объяснение. Но, судя по всему, объясниться было не так просто. Незнакомка опустила глаза. В ней шла какая-то мучительная борьба.

— Мое имя… если я его назову, — решилась она, не поднимая головы, — возможно, скажет вам… — Она смолкла. Кровь прилила к ее лицу и тут же отхлынула. Она снова заколебалась; однако окончательно справилась с волнением, взяла себя в руки. — Я Анна Сильвестр, — объявила она, внезапно вскинув голову, а дрожавший дотоле голос внезапно окреп.

Джулиус вздрогнул и уставился на нее в немом изумлении.

Это имя было ему известно вдвойне. Не так давно оно слетело с губ отца, когда Джулиус сидел возле его кровати. Лорд Холчестер наказал ему, горячо наказал ему держать это имя в памяти и помочь носящей его женщине, если женщина эта когда-либо обратится к нему. Позднее он вновь услышал это имя, на сей раз оно скандальным образом было связано с именем его брата. Получив первое анонимное письмо, миссис Гленарм не только потребовала от самого Джеффри опровергнуть гнусную клевету в его адрес, но и, не ставя его в известность, направила копию этого письма его родственникам в Суонхейвен. Сказанное Джеффри в свою защиту не вполне убедило Джулиуса в том, что брат его совершенно безвинен. И сейчас, глядя на Анну Сильвестр, Джулиус почувствовал — те его сомнения окрепли, можно сказать, переросли в уверенность. Неужели эта женщина — такая скромная, кроткая, не чопорная и благовоспитанная — и есть та самая бессовестная авантюристка, которая посягала на Джеффри на основании глупого флирта, но он вовремя разоблачил ее намерения? И при этом она с самого начала знала, что связана брачными узами с другим мужчиной? Неужели эта женщина — с голосом, внешностью, манерами настоящей дамы — находится в сговоре (как утверждал Джеффри) с полуграмотным бродягой, который анонимно вымогал деньги у миссис Гленарм? Этого не может быть! Даже если сделать скидку на обманчивую внешность, вошедшую в пословицу, — все равно не может быть!

— Мне называли ваше имя, — заговорил Джулиус после короткого молчания. Инстинкт джентльмена подсказал ему, что не стоит связывать ее имя с именем своего брата. — Его называл мой отец, — добавил он, тактично раскрывая именно этот источник, — когда я последний раз навещал его в Лондоне.

— Ваш отец! — Она сделала шаг навстречу, на лице ее отпечаталось неверие, изумление. — Но ведь ваш отец — лорд Холчестер?

— Да.

— Почему же он говорил обо мне?

— Он тогда был болен, — ответил Джулиус. — И размышлял о событиях из своего прошлого, мне совершенно не известных. Он сказал, что знал ваших отца и мать. И велел мне оказать вам всяческое содействие, если вам когда-нибудь понадобится помощь. Говоря это, он был крайне взволнован — мне показалось, что он испытывает угрызения совести в связи с какими-то воспоминаниями.