Уланы Цесаревича Константина

Этот акт Высочайшей милости к полку был словесно объявлен императором цесаревичу Константину в день своего рождения, 12-го декабря 1809 года, и августейший шеф того же числа оповестил о сем полк особым повелением [49] . Полковым командиром лейб-гвардии уланского полка оставлен был генерал-майор Чаликов.

Спустя два с половиною года после этой высокой монаршей милости, лейб-гвардии уланскому полку предстала задача – поддержать в новых битвах свою прежнюю армейскую славу. Наступила война Отечественная, и затем война за освобождение Европы. В этот славный боевой период 1812-1814 годов, на долю разных частей лейб-гвардии уланского полка пришлось пятьдесят пять боевых эпизодов, между которыми было четыре блистательнейших и ни одного поражения . Над этим полком как будто горит какая-то особая счастливая звезда: он никогда еще не знал что такое поражение, и из самых отчаянно трудных дел, иногда уничтоженный, как, например, при Аустерлице, более чем на половину, выходил с честью и славой, так что даже сами противники с уважением отдавали ему полную дань справедливости.

Из этой полусотни боевых дел, мы расскажем только четыре особо выдающиеся эпизода [50] .

Красное, Кульм, Соммепюи, Фершампенуаз, эти четыре имени составляют лучшее достояние полка, добытое им своею кровью на поле чести.

Начнем же с первого.

2-го ноября 1812 года, Наполеон, с остатками своей великой армии, выступил из Смоленска к Красному. Наш авангард [51] , под начальством Милорадовича, 3-го ноября, в сумерки, вышел к столбовой Смоленской дороге у деревни Ржавки, на перерез Наполеоновой гвардии. Развернув свои войска влево, параллельно дороге, Милорадович, однако же, ограничился только сильною канонадой по отступавшим колоннам неприятеля, так как собственные его войска далеко не все еще подтянулись к месту боя, и он пока еще чувствовал себя недостаточно сильным, чтобы прямо заградить Французам путь отступления. Когда мимо наших пятидесяти двух орудий [52] пробегала последняя неприятельская колонна, генерал Меллер-3акомельский, бывший командир уланского полка, получил приказание атаковать ее полками легкой гвардейской дивизии. Лейб-драгунский полк направился в обход правее дороги, а лейб-гусары вместе с лейб-уланами, атаковав неприятеля рысью, заставили колонну положить оружие и взяли при этом пять (а по другим сведениям шесть) орудий [53] .

На следующий день (4-го числа) Милорадович, сделав фланговое движение к деревням Мерлину и Никулину, имел пред сумерками дело с корпусом вице-короля, которому, во избежание напрасного кровопролития, предложил сдаться на выгодных условиях. Вице-король отвечал отказом. Тогда Милорадович повел на него решительную атаку. Пехота справа и с фронта пошла в штыки, а гвардейская кавалерия вместе с казаками развернулась влево от дороги и бросилась на неприятеля, который вмиг смешался и, потеряв всю артиллерию своего корпуса, в беспорядке кинулся в сторону, стараясь в ночной темноте пробраться к Красному окольными путями. Ночь прекратила сражение.

5-го ноября, Наполеон, желая облегчить корпусу маршала Даву возможность соединения с собою в Красном, вознамерился отвлечь от его пути большую часть русских сил и для того в восьмом часу утра атаковал деревню Уваровку. Пока эта деревня переходила из рук в руки, длинные колонны Даву, преследуемые казаками, спешно двигались по Смоленской дороге, и едва только миновали они сельцо Еськово, как Милорадович обогнул их с тыла пехотой, а справа направил во фланг гвардейскую кавалерию Меллер-Закомельского. Даву был разбит. Наполеон, узнав о его поражении, начал дальнейшее отступление к Лядам, уже не дожидаясь соединения с корпусом Нея, следовавшим в расстоянии перехода за Даву.

В тот момент, когда последняя французская колонна выходила из Красного, лейб-гвардии уланский полк ворвался в город и, проскакав по пылающим улицам, лихо атаковал неприятеля у противоположного городского выезда. Французские фурштаты и пехота бросились к повозкам своего обоза, и хотя защищались отчаянно, но натиск улан принудил их разбежаться в стороны, оставив победителям 200 человек пленными, шесть орудий и весь обоз, в котором, между прочим, были захвачены уланами: маршальский жезл Даву, все его экипажи и чемоданы, вся корпусная канцелярия и казна, вывезенная им из Смоленска в количестве 31.000 руб. асс. [54] Эти деньги поступили в полковую артель и составили особый краснинский капитал , из которого каждый нижний чин, участвовавший в деле 5-го ноября, при выбытии из полка, награждался пятьюдесятью рублями [55] .

На следующий день (6-го ноября) лейб-уланский полк занял позицию на правом фланге, позади 26-й пехотной дивизии Паскевича. Все утро прошло в нетерпеливом ожидании: неприятель не показывался. Но, наконец, около трех часов дня казаки известили о приближении маршала Нея, и Милорадович двинулся вперед, к берегам речки Лосьмины. Фронт этой позиции прикрывался глубоким оврагом, на дне которого протекает названная речка. Густой туман совершенно скрывал приближавшиеся колонны Нея, так что они успели незаметно подойти к нашему фронту на 250 шагов, и только с этого расстояния едва можно было различить их сквозь морозную мглу. Жесточайший картечный огонь сорока орудий встретил их приближение, но ни мало не смутясь, Французы тремя колоннами перешли Лосьминский овраг и не только с замечательною храбростью, но даже с исступлением бросились на русские батареи. Паскевич с тремя полками своей дивизии [56] ударил в штыки и привел неприятеля в замешательство, а лейб-уланы, воспользовавшись этим моментом, с громким «ура» кинулись в атаку и довершили поражение. Неприятельская колонна, доставшаяся на долю улан, была истреблена и почти вся целиком положена на месте [57] . Но маршал Ней, не теряя времени, тотчас же повел в атаку новые силы. Это были: батальон виртембергских войск и два иллирийские полка – 18-й и 4-й. Молча, с ружьями «на перевес» и целыми рядами ложась от русской картечи, приближался к нам храбрый противник. В это время Милорадович, принявший на себя ближайшее руководство боем, подскакал к Павловским гренадерам и лейб-уланам, стоявшим рядом, и, указывая на 18-й иллирийский полк, сказал:

– Ребята! послезавтра я именинник и мне нечего подарить вам... Ребята! дарю вам эту колонну!

Громким и радостным криком ответив на находчивую выxодку любимого начальника, лейб-уланы, только что успевшие собраться после первой стычки, на измученных лошадях кинулись в новую атаку.

И через несколько мгновений, значительная часть французской колонны опять легла под ударами уланских пик и сабель, потеряв одним из первых, в числе раненых, своего начальника генерала Разу. Эта атака доставила полку громкую славу. В первый же момент ее, 2-го эскадрона корнет Корочаров [58] , вместе с корнетом Константином Большвингом [59] и рядовым Дарченкой, налетели на знаменщика 18-го иллирийского полка и, пока двое последних рубили знаменные ряды, Корочаров отнял орла, изрубив знаменосца. В это же самое время штабс-ротмистр Мейер 2-й со взводом 4-го эскадрона кинулся на неприятельскую батарею и захватил шесть орудий. Отбитый на всех пунктах и потеряв артиллерию, Ней отступил с тремя тысячами человек и в сумерки двинулся по течению встреченного им ручья, в надежде, что он впадает в Днепр, и шел на-авось, без дороги, без проводника, руководствуясь только весьма плохою картой [60] .