Девичья память

Саки

Девичья память

Кенельм Джертон вошел в переполненный ресторан гостиницы «Золотой галеон». Почти все места оказались заняты, и, где позволяло пространство, для размещения опоздавших к ланчу были даже расставлены небольшие дополнительные столики. В результате многие столики едва ли не касались один другого. Официант указал гостю на единственный свободный столик, который ему удалось разглядеть, и Джертон занял свое место с неприятным и безосновательным ощущением, будто только на него все и смотрят.

Это был молодой человек обыкновенной наружности, непритязательно одетый, со скромными манерами, но вместе с тем его никогда не покидала мысль, что только на нем сосредоточено безжалостное общественное внимание, будто он какая-нибудь знаменитость или необыкновенный щеголь. После того как он заказал свой ланч, наступил неизбежный период ожидания, когда только и остается, что рассматривать вазу со цветами, стоящую на столе. При этом ему казалось, что и сам он является объектом наблюдения со стороны некоторых барышень, особ постарше и одного ехидно улыбавшегося еврея. Дабы продемонстрировать, что все происходящее вокруг его нимало не занимает, он сосредоточился на изучении содержимого вазы.

– Вы не знаете, как называются эти розы? – спросил он у официанта.

Официант всегда был готов скрыть свою неосведомленность касательно того, что указано в карте вин или в меню; касательно же названий роз он был осведомлен еще в меньшей степени.

– «Эйми Сильвестер Партингтон», – послышался рядом чей-то голос.

Голос принадлежал хорошо одетой молодой женщине с приятным лицом; она сидела за столиком, который почти касался столика Джертона. Вздрогнув, он поспешил поблагодарить ее за ответ и пробормотал что-то невразумительное насчет цветов.

– Вот что странно, – заговорила молодая женщина, – я смогла сказать вам, не напрягая память, как называются эти розы, но, если бы вы пожелали узнать мое имя, я решительно не сумела бы назвать вам его.

Джертон не испытывал ни малейшего желания узнавать имена своих соседей по ресторану. Однако после столь удивительного заявления он счел нужным сказать что-нибудь вежливости ради.

– Да, – продолжала дама, – кажется, у меня частичная потеря памяти. Я приехала сюда поездом; на билете указано, что он куплен на вокзале «Виктория» и действителен до этого места. При мне была пара пятифунтовых банкнот и соверен; визитных карточек или какого-нибудь удостоверения личности у меня нет, и я понятия не имею, кто я такая. Смутно вспоминаю, что у меня есть титул; я леди… но больше я ничего не помню.

– А багаж у вас с собой был? – спросил Джертон.

– Вот этого я не знаю. Мне было известно название этой гостиницы, и я решила приехать сюда; когда гостиничный носильщик, встречающий поезда, спросил, есть ли у меня багаж, я вынуждена была сказать ему, что у меня с собой дорожный несессер и сумка; придумать, что они затерялись, вовсе не сложно. Я назвалась Смит, и скоро он выбрался из толпы пассажиров, разбиравших багаж, с дорожным несессером и сумкой, к которым были прикреплены бирки с именем Кестрел-Смит. Я вынуждена была взять их; что еще мне оставалось делать?

Джертон ничего на это не сказал, но подумал, что же остается теперь делать законному владельцу багажа.

– Это, конечно, ужасно – явиться в незнакомую гостиницу под именем Кестрел-Смит, но было бы еще хуже явиться совсем без багажа. Вообще-то я не люблю доставлять неудобства.

В воображении Джертона возникли озадаченные железнодорожные служащие и расстроенные Кестрел-Смиты, но он не предпринял попытку облечь воображаемое в слова. Дама меж тем продолжала свой рассказ:

– Ни один из моих ключей, естественно, не подходил к этим вещам, но я сказала одному понятливому коридорному, что потеряла кольцо для ключей, и он в мгновение ока вскрыл замки. Очень толковый мальчик; скорее всего, он закончит в Дартмуре. [1] Туалетные принадлежности Кестрел-Смит не бог весть что, но все-таки это лучше, чем ничего.

– Если вы уверены, что у вас есть титул, – сказал Джертон, – то почему бы вам не взять книгу пэров и не просмотреть ее?

– Уже пыталась это сделать. Я просмотрела список членов палаты лордов в справочнике «Уитэкер», но, согласитесь, длинный перечень напечатанных фамилий мало что может сказать. Будь вы офицером, вдруг забывшим о себе все, то могли бы месяцами рыскать по списку чинов военного ведомства, так и не найдя то, что нужно. Я избрала иной путь: при помощи разного рода небольших тестов я стараюсь убедиться, что я не тот человек. Это дает мне возможность несколько сузить рамки неопределенности. Быть может, вы обратили внимание на то, что я принципиально отказалась от ньюбергского омара.

Джертону и в голову не приходило обращать внимание на что-либо подобное.

– Это расточительно, поскольку омар – одно из самых дорогих блюд в меню, но тем не менее это доказывает, что я не леди Старпинг; она ни за что не притронется к ракообразным, а у бедной леди Брэддлшраб попросту несварение желудка; будь я ею, я бы наверняка умерла в муках, и разрешение задачи, кто я такая, легло бы на плечи журналистов, полицейских и прочей публики; меня бы это уже не интересовало. Леди Ньюфорд не может отличить одну розу от другой и к тому же ненавидит мужчин, поэтому с вами она бы и разговаривать не стала; а леди Маусхилтон флиртует с каждым встречным – я ведь с вами не флиртую, правда?

Джертон поспешил дать заверения, что это сущая правда.

– Вот видите, – продолжала дама, – таким образом мы сразу четырех убираем из списка.

– Непростая будет задача – свести список до одного, – сказал Джертон.

– Ну что вы, там много таких, к которым я точно не принадлежу, – женщины с внуками или сыновьями, вступившими в зрелость. Мне остается считаться только со своими сверстницами. Но вы тоже можете мне помочь, если не возражаете; в курительной комнате есть экземпляры «Сельской жизни» и тому подобных газет; полистайте последние страницы, может, вам и встретится моя фотография с грудным младенцем или что-нибудь этакое. У вас это и десяти минут не займет. Встретимся в гостиной за чаем. Ужасно вам благодарна.

И Прекрасная Незнакомка поднялась и удалилась, изящно отправив Джертона на поиски доказательств ее личности. Проходя мимо столика молодого человека, она задержалась на минуту и прошептала:

– Вы обратили внимание, что я дала официанту на чай шиллинг? Мы можем вычеркнуть из списка леди Алвайт. Она скорее умрет, чем сделает что-нибудь подобное.

В пять часов Джертон перешел из курительной комнаты в гостиную; он добросовестно, но безрезультатно листал в продолжение четверти часа иллюстрированные еженедельники. Его новая знакомая сидела за небольшим чайным столиком, над ней в выжидающей позе склонился официант.

– Китайский чай или индийский? – спросила она Джертона, когда он сел рядом с ней.

– Китайский, пожалуйста, и ничего больше. Вы узнали что-нибудь?

– У меня сведения только отрицательные. Я не леди Бефнал. Она ненавидит азартные игры, а я, едва завидев в вестибюле известного букмекера, пошла и поставила десять фунтов на безымянную кобылку от имени Вильяма Третьего из Митровицы; гонка начнется в три пятнадцать. Тут, наверное, меня привлекло то обстоятельство, что животное безымянное.

– Оно пришло первым?

– Нет, четвертым – самое неприятное, что может сделать лошадь, когда ставишь на то, чтобы она либо выиграла, либо заняла одно из первых трех мест. Зато теперь мне известно, что я не леди Бефнал.

– Как мне кажется, эти сведения достались вам дорогой ценой, – заметил Джертон.

– Да, по правде, для меня это было разорительно, – призналась претендентка на узнавание, – у меня осталось, по-моему, не больше флорина. Ньюбергский омар виной тому, что ланч вышел дорогим, и потом, мне, разумеется, пришлось отблагодарить мальчика за то, что он сделал с замками Кестрел-Смит. Но у меня вместе с тем появилась отличная мысль. Я уверена, что состою членом женского клуба. Сейчас отправлюсь туда и спрошу у портье, нет ли для меня писем. Он знает всех членов клуба в лицо, и если для меня есть письма или телефонные сообщения, то он, конечно, без труда разрешит эту проблему. Если скажет, что ничего нет, тогда я спрошу у него: «Вы ведь знаете меня, не так ли?» Так или иначе, что-нибудь да выясню.