Сказки весеннего дождя

Уэда Акинари

СКАЗКИ ВЕСЕННЕГО ДОЖДЯ

Предисловие переводчика «Сказки весеннего дождя» Уэды Акинари

Судьбу сборника «Сказки весеннего дождя» Уэды Акинари нельзя назвать простой, а путь, пройденный им к читателю, извилист и долог. Созданная в самом начале XIX столетия, рукопись была опубликована в полном виде лишь в 50-х годах нашего века, когда были найдены считавшиеся утерянными части манускрипта и рукопись обрела законченный вид.

Имя её создателя — Уэды Акинари — знакомо советскому читателю по сборнику фантастических новелл «Угэцу моно-гатари» («Сказки туманной луны»), вышедшему в издательстве «Художественная литература» под названием «Луна в тумане» [1]. Акинари родился в г. Осака, в 1734 г., и был, как считается, сыном куртизанки. Он воспитывался в семье богатого купца приёмными родителями, получил хорошее образование. Акинари ещё в юношестве увлёкся поэзией, однако в силу жизненных обстоятельств длительное время наряду с литературой продолжал заниматься медициной, и только трагический случай — смерть маленькой пациентки, которой он поставил неправильный диагноз, — побудил его оставить врачебную практику и всецело посвятить себя «кокугаку» — классической филологии.

Начало работы над сборником новелл «Сказки весеннего дождя» («Харусамэ моногатари») относится к 1789 году. То был тяжёлый год в жизни писателя: утратив любимую жену и почти ослепнув, он едва не покончил жизнь самоубийством, однако всё же нашёл в себе силы вернуться к творчеству. «Луну в тумане» отделяет от «Сказок весеннего дождя» — последнего прозаического произведения Акинари — около 30 лет, и если первый сборник знаменует собой расцвет Акинари как писателя, то второй — это итог его жизни, плод творческих и философских исканий, как точно заметил японский критик Осаму Мацуда, «предсмертный вздох мудрости и искусства Акинари». Главное различие этих двух произведений заключается в том, что «Сказки весеннего дождя», в противоположность сборнику «Луна в тумане», в основном реалистичны и источником для них служат не сюжеты китайской волшебной новеллы, а произведения японской классической литературы, исторические труды и подлинные события.

В настоящую подборку вошли не все произведения, составляющие сборник «Сказки весеннего дождя», а только четыре из десяти новелл и эссе. Первые три — «Улыбка мёртвой головы», «Сутэиси-мару» и «Могила Мияги» — представляют собой особую группу внутри книги. Их стержнем является повествование о «наоки кокоро» — честном, искреннем, верном сердце, — что всегда было излюбленной темой японской литературы. Герои этих новелл — люди незнатные и небогатые, но благородные душой — описаны автором с нескрываемой симпатией и состраданием.

Новелла «Улыбка мёртвой головы» уникальна в том отношении, что воспроизводит реальные события, происшедшие ещё при жизни автора в окрестностях г. Киото. История трагической любви и смерти девушки из обнищавшей семьи использовалась в качестве сюжета и другими авторами, современниками Акинари, но только он, знакомый лично с непосредственным участником событий — Гэнтой Ватанабэ (в новелле он выведен под именем Мотосукэ), сумел дать подлинно реалистичную и гуманистическую трактовку этой истории.

Прототипом для главного действующего лица второй новеллы — Сутэиси-мару, прорубившего во благо людей проход в скале, послужил буддийский монах Дзэнкай, совершивший в годы Кёхо (1716–1735) аналогичное подвижническое деяние. Более тридцати лет долбил он скалу, и труд его увенчался успехом. Интересно, что к этому же сюжету обратился независимо от Акинари и писатель XX века — Кикути Кан [2] (он не мог знать о новелле Акинари, так как текст её был обнаружен учёными спустя тридцать лет после публикации рассказа Кикути Кана), однако в произведениях обоих писателей есть немало сходства: оба они вводят в интригу мотив мести за убитого господина (чего не было в реальной жизни) и прославляют труд, побеждающий зло и ненависть. Правда, их литературный герой выглядит значительно благородней реального Дзэнкая — после завершения трудов тот брал мзду с проезжавших через туннель путников.

Заключительный рассказ цикла — «Могила Мияги» (в оригинале «Холм Мияги») — отражает возмущение автора несправедливостью феодального общества.

Изучая медицину и «кокугаку», Акинари провёл несколько лет в селении, расположенном неподалёку от порта Кандзаки. В своеобразном иллюстрированном путеводителе по достопримечательным местам провинции Сэтцу содержались, в частности, и сведения о могиле куртизанки Мияги, которая в 1207 году вместе со своими четырьмя подругами обратилась к проезжавшему через те места опальному буддийскому священнику высокого ранга, святейшему Хонэну, с мольбой о Спасении. Тот ответствовал, что даже падшая женщина может войти в рай, если уверует в Будду Амиду, — и все пятеро с молитвой на устах бросились в волны. Посетив могилу Мияги, Акинари вдохновился этой романтической историей и написал рассказ. Героиня Акинари, сохранившая любовь и чувство собственного достоинства, невзирая на внешнюю покорность условиям жизни, без сомнения, самый яркий образ всего сборника.

Подборку завершает антибуддийская новелла «Узы двух жизней» — одна из двух сатир, также образующих самостоятельный цикл внутри «Сказок весеннего дождя».

При отборе новелл для данной публикации переводчик руководствовался помимо соображений объёма занимательностью сюжета, а также литературными достоинствами произведений. Представленные на суд читателя новеллы по праву могут считаться самыми зрелыми в художественном отношении.

Г. Дуткина

Уэда Акинари

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

…Сколько дней уже моросит этот дождь? Мир объят тишиной и исполнен очарования. Достаю любимые тушечницу и кисть, но, как ни ломаю голову, придумать ничего не могу. Подражать старинным историям — занятие для неискушённых; но что я, презренный обитатель лесов, могу поведать о собственной жизни? Преданья давно минувших веков и дней нынешних ввели в заблуждение многих; и сам я, признаться, отдав им дань, морочил головы людям, не зная, сколь лживы эти истории. Но что из того? Всё равно одни будут выдумывать сказки, другие — внимать им, принимая за сущую правду. А посему и я стану писать, покуда моросит этот весенний дождь…

УЛЫБКА МЁРТВОЙ ГОЛОВЫ

В уезде Убара провинции Сэтцу с незапамятных дней стояло селенье Унаго-га-ока. Немало семей в том селенье принадлежало к роду Сабаэ.

Большею частью люди в Унаго-га-оке промышляли винокурением, но среди прочих выделялся достатком дом человека по имени Госодзи. Каждую осень неслись из его винокурни над волнами морскими громкие песни рушивших рис работников, приводя в изумление всех богов.

Был у Госодзи сын, Годзо. Годзо нисколько не походил на родного отца; с малых лет он отличался таким благородством и утончённостью манер, что впору столичному кавалеру. Кистью Годзо овладел в совершенстве; он с прилежностью постигал искусство сложения стихотворений танка и читал китайские сочинения, а стрелы, пущенные его рукою, били без промаха птиц на лету.

Под нежной внешностью Годзо таилось храброе сердце. Он стремился делать добро и был неизменно почтителен и учтив, помогая бедным и страждущим, чем умел. Все в селенье любили юношу и почтительно величали его Буддой, а батюшку Годзо за сварливый и буйный нрав окрестили Чёртовым Содзи.

К Годзо частенько захаживали гости насладиться приятной беседой, но никто никогда не отваживался заглянуть к Госодзи, жившему в том же доме. Тот, впав в неистовый гнев, собственноручно сделал на главных воротах надпись: «Пожаловавшим без дела чаю не подают!» — и неусыпно следил за исполнением своей воли.