Q

Не уверен, понял ли я все, что болтал мальчишка. Он говорит, глядя перед собой и не слишком часто оборачиваясь, на языке, который я понимаю с трудом среди невероятного смешения лиц и голосов. Выслушиваю возбужденное бормотание и отстаю — уже через мгновение я оказываюсь шагах в пятидесяти позади него, уносимый течением, как пробка в потоке. Я изучаю лица людей, толпящихся на этих узких улочках у магазинов и скамеек, слушаю причудливые диалекты и модуляции голоса: один язык наверняка, славянский, в другом я угадываю арабский.

Эта мощеная улочка в мгновение ока зашвырнула меня далеко-далеко от мира, который я знал до сих пор. Иногда я принюхивался к запахам специй, иногда вдыхал табачный дым, но никогда не испытывал подобного ощущения, будто нахожусь на перекрестке дорог всего мира. Здесь и сук в Константинополе, и пункт обмена лошадей в Самарканде, и праздник на улицах Гранады…

— Великий господин, ты хочешь что-нибудь купить? Спроси меня, я тебе посоветую.

Проводник вновь со мной и яростно тянет меня за рукав. Он пристально смотрит на меня настолько странным взглядом, словно начал сомневаться в моих умственных способностях.

— Идем, глубокоуважаемый? Тут так: то, что во всех городах Италии называется piazza, здесь мы зовем сатро, [68] а улицы и дороги — узкие calli, это fondamento [69] или набережные вдоль канала, это salizada, [70] это ruga… [71]

Улица вновь возникает из воды, где пересекается с въездом на внушительный деревянный мост. Судя по количеству кораблей, пришвартованных к берегу канала справа от моста, кажется, мы действительно дошли до торгового центра Венеции.

— Риальто, синьор!

Впереди великолепный деревянный мост, верхняя часть которого может раздвигаться, пропуская самые большие корабли.

Справа громадная лоджия, ее внешние стены расписаны фресками, протянувшимися во всю длину дома.

— Расписано Джорджоне, о знаменитейший, и его учеником, Тицианом, ты их знаешь? Нет? Просто невероятно, синьор… Это же знаменитые живописцы, Тициан пишет для самого императора!

Во внутреннем дворе стоит приглушенный гомон торговых переговоров по крайней мере на четырех немецких диалектах. Здесь собрались люди с севера: белокурые волосы, пышные усы и громадное количество выпитого пива.

— Немецкий квартал, о благороднейший, как раз для всех твоих дел. Банки, агенты, богатеи. Видишь это агентство внизу? Агентство Фуггера, крупнейшего банкира мира, я знаю его агента, могу представить его тебе, если захочешь, синьор, он мой друг, я привожу ему шлюх, он учит меня твоему языку…

— Если бы я хотел встречаться с немцами, я бы остался в Германии, ты так не думаешь?

— Совершенно верно, синьор, дела скучны, гораздо лучше — просто получать удовольствие, разве нет? Прекраснейшие путаны…

— Мне нужно место, где я могу привести себя в порядок. Приличная постель, приличная еда.

— Где вы не будете слишком бросаться в глаза? Конечно же, великолепнейший, сказано — сделано, идем, я отведу тебя. Порядочное место, хорошая кухня, хорошие постели, прекрасные женщины… очень хорошие женщины, и никаких вопросов, Корте-Рампани, в Сан-Кассиано, идем, тут недалеко, через мост, донна Деметра будет просто счастлива познакомиться с тобой, с таким важным синьором, как ты…

— Улица де Боттаи, о славнейший синьор, мы почти пришли.

— Тут повсюду шлюхи. В этом городе женщины занимаются каким-то другим ремеслом?

— Все остальное не так выгодно, синьор. Совет хотел ограничить бордели лишь районом Корте-Рампани, но там не хватило места для всех, так что, как говорится, они закрыли на это глаза, да? Вот, постоялый двор «Винный бочонок» или «Карателло». Я представлю тебя донне Деметре.

Две девушки, стоящие на пороге, говорят что-то на венецианском диалекте: широкие улыбки и великолепные сиськи, выпирающие из-под весьма скудной одежды. Деревянный и оштукатуренный дом высотой в три этажа. Над дверью выделяется символическое изображение крошечного бочонка. Проводник проскальзывает внутрь, оставляя меня в обществе молоденьких шлюшек.

— Немец?

Я удостаиваю их легкого кивка, который они обе спешат мне вернуть. Та, что с виду помоложе, пытается общаться со мной, с трудом подбирая слова на моем языке:

— Торговец?

— Путешественник.

Она переводит это подруге, и они вместе смеются.

Обнажается роскошная грудь.

— Хочешь?

Отвечаю самым вежливым тоном, на который способен:

— Не сейчас, моя дорогая, старым костям нужен отдых.

Возможно, она не поняла, но пожала плечами и прикрылась.

Узенькая просека между лесом домов прерывается мостом, на первый взгляд слишком хрупким, чтобы выдержать вес даже двух человек. Внизу лениво протекает грязный канал. Я понимаю, что полностью перестал ориентироваться в пространстве: мы пересекали бесчисленное количество улочек, мостов, площадей. И еще я уверен, что нигде мы не шли по прямой. В Венеции это попросту невозможно.

Проводник показывает на дверь, приглашая меня войти.

Просторное помещение, таверна с громадными бочками, выстроившимися в ряд вдоль стены, внушительный камин, столы в середине. Женщина лет сорока, волосы цвета воронова крыла и точеный профиль — экзотические черты, говорящие о средиземноморском происхождении.

— Я донна Деметра Боэрио. Малыш Марко сказал мне, что ты ищешь пристанище, господин. Добро пожаловать.

Она обращается ко мне на языке необычном, но вполне понятном, похожем на грамотную латынь, значит, она получила образование, хотя приветствие прозвучало на немецком.

Я выбираю латынь:

— Я Людвиг Шалидекер, немец. Хотел бы остановиться здесь на несколько дней.

— Оставайтесь сколько пожелаете. У нас удобные кровати, а комнаты не дороги. Марко сказал, что вы оставили багаж на почтовой станции. Не беспокойтесь, я пошлю мальчика принести ваши вещи, ему можно доверять, он работает у меня с детства.

Ситуация проясняется, и я умудряюсь вымучить из себя улыбку.

— Как только принесут багаж, я заплачу за комнату вперед.

Беззубый Марко оставляет сумку валяться на мостовой и рукавом вытирает пот со лба.

Золотой дукат заставляет моментально испариться все признаки усталости с его лица.

— Благодарю, о щедрейший синьор, тысячу раз благодарю. Если я как-то еще смогу помочь тебе, только позови, и ты всегда будешь доволен.

— В настоящее время мне нужен лишь проводник. Я должен попасть в одно место.

Он сияет:

— Скажи мне, скажи мне, синьор, я знаю всю Венецию вдоль и поперек, в какой район ты хочешь пойти? Я отведу тебя туда, куда пожелаешь.

— Не сейчас. Ты знаешь книжный магазин Андреа Арривабене?

— Книжный магазин Арривабене, конечно же, он находится на Мерчерии.

— Под вывеской с изображением колодца?

— Конечно же, благороднейший, немного пройти пешком, это за мостом через Риальто. Ты хочешь пойти туда?

— Завтра. Сейчас я хочу отдохнуть.

Он уходит, несколько раз поклонившись.

Из окна видны величественные купола собора и колокольня. Значит, вот где я бросил якорь. И каким-то образом пересек лабиринт этого безумного города, который теперь отделяет меня от собора Сан Марко. Я при всем желании не смог бы повторить этот путь, если бы захотел вернуться обратно той же дорогой. Нет сомнений, я оказался в нескольких шагах от гигантского собора, даже не подозревая об этом, закончив свой путь непонятно где. Именно это поражает сильнее всего: ты можешь бесконечно бродить и попасть совсем не туда, куда нужно, или оказаться в местах, о которых ты и не подозревал, тайных, скрытых от всего мира местах. Чудеса поджидают тебя за каждым углом, в конце каждого переулка.