Жезл маршала. Василевский

   — Приехали, товарищ маршал, — прервал его раздумья водитель.

Василевский стал подниматься в квартиру, где жила мать Юрия. Нажал на кнопку звонка. Скрипнул засов, и дверь открылась. На пороге стояла его первая жена.

   — Здравствуй, товарищ полководец! — улыбнулась она. — Какими судьбами? Вот не ожидала... Ну что ж, заходи, гостем будешь.

Он снял шинель, и Серафима увидела на плечах тужурки сияющие золотом погоны маршала.

   — Боже, ты уже маршал? — удивилась она. — Ну ты даёшь...

   — Недавно присвоили. — Он подошёл к зеркалу, расчесал волосы. — Ну, а как ты живёшь? Замуж не вышла?

   — Кто же меня возьмёт со взрослым сыном? — усмехнулась Серафима. В её голосе Александр Михайлович уловил грусть. — Юре уже восемнадцать, сказал, что как окончит учёбу, уйдёт на фронт. Говорит: «Отец на фронте, а почему я должен сидеть дома?» Ты мог бы, конечно, лучше устроить сына, но не станешь этого делать. Ты у нас человек совестливый.

   — Не ёрничай, Серафима! — сердито отозвался Василевский. — Мне Антонов передал письмо Юры. Ты в Генштаб его принесла?

   — Да. Письмо адресовано лично тебе, и я не вправе его открывать. А ты его читал?

   — Да.

   — И что он тебе пишет? — Она вся напружинилась. — Как у него дела? Что с учёбой? Скоро ли закончит училище?

Жена сыпала вопросами, а он никак не мог решить, как ей сказать о болезни сына.

   — У Юры всё хорошо... Вот только приболел он. Простудился...

   — Письмо у тебя? — спросила она.

   — У меня... — Он замялся.

   — Дай прочесть! — требовательно произнесла она.

   — Я же всё тебе сказал...

   — Нет, милый Саша, ты дай мне его письмо! Я — его мать и хочу знать, что он тебе пишет.

Он достал из кармана шинели письмо, развернул его.

   — Я тебе прочту...

   — Нет, я сама прочту, — решительно возразила она и не взяла, а вырвала письмо из рук.

   — Серафима, что за грубость? — возмутился Александр Михайлович. Но она уже не слушала его — развернула листок, стала читать.

«Сейчас закатит истерику», — подумал он.

Серафима едва не задохнулась, когда прочла письмо сына.

   — Боже, у него из горла кровь пошла!.. — вскричала она. Сыночек, мой сыночек, что они с тобой там сделали!.. — Она заплакала громко, с надрывом.

Василевский растерялся и не знал, что ему делать.

   — Успокойся, Серафима, — тихо сказал он, убрав чёлку со лба. — Лес заготавливали, пошёл дождь, и Юра простыл. Я поза бочусь о нем...

Серафима застонала, с трудом подавляя в себе боль.

   — Что ты предлагаешь?

   — Вызову его в Москву, врачи его обследуют, потом положу в госпиталь.

   — Юру отпустят из училища?

   — Я сделаю так, что его откомандируют в распоряжение Генштаба. Юра не только мой сын, он ещё и солдат. Так что моя совесть будет чиста. И вот ещё что, — продолжал Александр Михайлович, поглядывая на Серафиму. — Пока Юру будут обследовать врачи, пусть поживёт у меня на даче. Катя возражать не ста нет, да и Игорьку веселее.

   — Я согласна...

   — Спасибо, дорогая...

   — Я тебе «дорогая»? — Серафима усмехнулась. — Не лицемерь, пожалуйста! Ты же знаешь, я этого не терплю. Катя — вот она, должно быть, тебе «дорогая». А я любимая для моего сыпи.

Василевский замялся:

   — Ты мне, Серафима, давно не жена, а я тебе не муж. Но ты дала жизнь моему сыну. И, если когда-нибудь потребуется моя помощь, звони, приходи ко мне домой. Ну что ж, я пошёл. — Он поцеловал её в щёку.

Серафима не шелохнулась. В голове тревожно билась мысль: «Он давно уже не мой...»

У двери Василевский остановился, вынул из кармана пачку денег и отдал Серафиме:

   — Это мои наградные. Прошу, возьми, пожалуйста. Купи что-нибудь себе.

Серафима даже не притронулась к деньгам. Тогда он положил их на стол и, толкнув дверь плечом, вышел.

   — Ты мне нужен, Алексей, — входя в кабинет генерала Антонова, сказал Василевский. Он достал из кармана письмо сына и вручил ему. — Прочти, нужна твоя помощь, а то я что-то запутался...

Он задумчиво курил, пока Антонов читал про себя письмо Юрия.

   — Туберкулёз в острой форме — вот что означает кровь из горла, — авторитетно заявил Антонов, когда узнал о болезни Юры. — Молодой парень, и вдруг так заболеть. Это же трагедия!

   — Ты говорил, что сына надо вызвать в Москву и показать врачам. Но как это сделать?

Антонов предложил послать за своей подписью начальнику училища телеграмму по бодо с указанием откомандировать курсанта Юрия Василевского в Москву в связи с тяжёлым заболеванием.

   — Через два-три дня он будет здесь, — сказал Антонов. — Тогда и покажем его врачам. Если надо, я сам отвезу его в госпиталь.

   — Мудро, Алексей. Отстучи телеграмму, а я схожу в парикмахерскую. Да, надо же тебе дать адрес, где Юра учится. — Он порылся в кармане: — Нашёл... Пиши: Челябинская область, город Миасс, авиационная школа механиков.

Допоздна Василевский сидел в Генштабе и решал различные фронтовые вопросы. Домой пришёл уставший. Дверь ему открыла жена.

   — Наконец-то появился наш папка! — воскликнула она, обнимая и целуя мужа.

Он снял шинель, повесил её на вешалку и схватил сына на руки. Игорь смеялся, хохотал, просил отца подбросить его к потолку.

   — Я не боюсь, бросай! — кричал он.

Александр Михайлович вынул из кармана плитку шоколада и отдал сыну:

   — Не наш шоколад, американский!

Юра отломил кусочек и бросил в рот:

   — Ох и вкусный, папка! Дай мне ещё...

После ужина Игорь ушёл играть в детскую. Василевский сел на диван, позвал жену и рассказал ей о болезни старшего сына.

   — Я хочу вызвать его сюда, чтобы врачи обследовали. Не возражаешь, если он поживёт у нас на даче?

   — Что за вопрос, Саша? — удивилась Катя. — Пусть приезжает. Втроём нам будет веселее.

   — Спасибо, Катюша! — Он прижал её к себе. — Я знал, что ты не откажешь.

   — А мать Юры, Серафима, знает о его болезни?

   — Сегодня я был у неё и дал прочесть письмо Юры, которое он прислал мне. Серафима расплакалась, еле успокоил, заверил её, что в беде своего сына не оставлю...

Утром Василевскому в Генштабе неожиданно позвонил Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин.

   — День добрый, товарищ Василевский! — послышался в трубке его старческий голос. — Хочу пригласить вас к себе к пяти часам, чтобы вручить награду. Сможете приехать?

   — Я приеду с восьмилетним сыном, можно? — спросил Александр Михайлович.

   — Пожалуйста, берите с собой сына...

Василевский тут же позвонил жене.

   — Катюша, — сказал он, слегка волнуясь, — в пять вечера Калинин будет вручать мне награду. Я хочу взять с собой Игоря. Одень его получше, я за ним заеду. Попрошу, чтобы нас с ним сфотографировали. На память... Что ты сказала? Пришла тело грамма от Юры? И когда он приезжает? В шесть вечера? Плохо дело, мы с Игорем не успеем вернуться из Кремля... Нет, выход есть: попрошу своего порученца встретить Юру и отвезти к матери, он знает, где живёт Серафима. А завтра он приедет к нам и все уедем на дачу. Ты всё поняла, Катюша? Молодец!

Предстоящая поездка в Кремль, да ещё с сыном, ободрила Василевского, и боль за Юрия немного притупилась, но едва вспоминал, как сразу в груди туго ворочалось сердце.

В зал президиума он вошёл с чувством собственного достоинства, держа сына за руку. Игорю казалось, что он попал в какое-то волшебное царство. От яркого света он щурил глаза, с восхищением осматривал всё, что открывалось его взору.

А вот и Калинин. Он подошёл к Василевскому торопливо, с улыбкой на худощавом лице. Острая белая как снег бородка качалась. Михаил Иванович протянул ему руку:

   — Наконец-то вы здесь, а то, бывало, позвоню в Генштаб, а мне говорят, что вы на фронте!

   — Сражаемся, Михаил Иванович! — улыбнулся Александр Михайлович.

   — Я рад вручить вам награду. — Из рук секретаря Горкина Калинин взял орден и вручил его Василевскому. — Поздравляю вас от души! — сказал он торжественно и как-то необычно громко. — Уверен, что это не последняя награда. Только сейчас я разговаривал с Иосифом Виссарионовичем. Он весьма вами доволен.