Каин: Антигерой или герой нашего времени? (СИ)

На другое утро он позвал своих тайных есаулов и приказал:

— Всех постояльцев под благовидным предлогом удалить. Завтра здесь временно поселим староверов.

Никита, Ермила и Федька, уже ведавшие о добром отношении Ивана к раскольникам, никаких вопросов не задавали: Каин знает, что делает.

Глава 10

Новая хитрость Каина

Прихватив с собой троих конных солдат из приданного ему караула, Иван направился в село Дубровку.

Неподалеку от сарая, в котором находились староверы, лежали на копне сена солдаты Раскольничьей конторы и резались в карты.

— Не знаете ли, братцы, где находится изба Яшки Зуева, кой с двумя сыновьями живет?

Солдаты уже хорошо знали личность Каина, а потому сразу указали ему дом под тесовой кровлей, стоявший напротив могучей высокой липы.

Полюбопытствовали:

— Аль в воровстве уличен?

— Воровские деньги из золота рубит. Никак, уже целый мешок набил.

Услышав столь важную, соблазнительную весть, солдаты, побросав карты, оживились:

— Вот те и Яшка! С сынами золотые монеты чеканит… Слышь, Иван Осипович. Яшка и сыны его здоровущие, могут и отбиться. Возьми нас на подмогу.

— Ты здесь за старшего? Как звать?

— Василием Катушкиным.

— А кого пасете?

— А-а, — отмахнулся Катушкин. — Старообрядцев. Никуда не денутся.

— Не положено. Сами управимся.

Избу пришлось брать штурмом, ибо «мастера» на стук дверь не открыли, пришлось выбивать оконные рамы. Тут и солдаты генерала Волкова на помощь приспели, на что и рассчитывал Иван.

Пока осаждали дом, Яков и сыновья сбросили все улики в подполье.

Протиснувшись через окна, солдаты окружили воровских мастеров, кои сели на лавку и грозились пожаловаться старосте.

— Умолкни, воровское семя! — прикрикнул Иван, и сурово глянул на солдат Раскольничьей конторы.

— Я вас не звал. Уходите!

— Уходим, Иван Осипович, — с сожалением сказал Катушкин.

— Впрочем, леший с вами, коль уж в избу проникли, помогите обшарить комнату и чуланы.

— Чего ищешь, Каин? — спросил Яшка. — Аль я у барина лес воровал? Чай, видел избу, ей уже три десятка лет. А, может, у соседа петуха резного с конька снял?

Говорил хозяин избы вроде бы с усмешкой, однако вид его был весьма напряженный.

— В лесу птички поют, а петух кукарекает, да золотые монеты тебе во двор выкидывает. Слышь?

— Чего?

— Как монеты позвякивают. Уши-то давно не чистил? А все оттого, что молоточком дни и ночи, как дятел, по золоту постукиваешь. Завидно нам, Яшка. Может, поделишься, тогда снова по лесу будешь птичек слушать. Лепота!

— Буде побасенки вякать. Я ни в чем Бога не гневил.

— Гляньте, ребятушки, какой праведник перед нами сидит. Чисто ангел. Ну, коль лесных птичек не хочешь слушать, послушаешь песнь пыточных соловьев, когда на дыбе будешь висеть.

— На какой еще дыбе?

— Дурака-то не валяй… В чуланах чисто, ребятушки? Тогда в подполье мышей пересчитаем по царскому повеленью, ибо мышиные шкурки ныне на корабельную обшивку ходом идут. Полезай, ребятушки.

Яшка переменился в лице — и побледнел, и потом покрылся, да и его сыновья были не в лучшем виде.

Вскоре вся оснастка «мастеров» и едва ли не целая котомка воровских монет, которые могли свободно сбываться на любых торгах (поразительное сходство с деньгами Монетного двора), оказались на широком столе избы.

— Ведь добром уговаривал, Яшка. Мог бы и дальше жить да птичек слушать.

Хозяин избы бухнулся на колени.

— Бес попутал, Каин. Пощади! Забирай котомку, служивых одари — и никто знать ничего не будет.

— Поздно, Яшка. Каин — верный царев слуга, а посему все до последней полушки окажутся в Сыскном приказе.

— Пощади! Ребят моих малых пожалей!

— Это этих, что матицу подпирают? Не смеши Яшка. И умолкни, иначе кляпом твой корявый рот заткну… А теперь, братцы, надо воровские деньги пересчитать. Чтобы Яшка в приказе не отпирался, будете очевидцами.

Среди монет, осторожно высыпанных из котомы, оказались не только полушки и алтыны, но и рубли с червонцами.

— Ого! — воскликнул Катушкин. — Да на эти деньги можно палаты каменные поставить, да и то еще много останется. Ай да Яшка!

Каин уловил в глазах Катушкина хищный блеск, да и остальные солдаты смотрели на деньги с вожделением.

— Считайте неторопливо и складывайте в кучки. Алтын к алтыну, рубль к рублю, червонец к червонцу, а затем я всё в опись занесу. Ты, Катушкин, веди подсчет за мелкой монетой.

Добрый час подсчитывали. Иван зорко следил за руками каждого солдата, а затем, когда на столе оказались три золотые кучки, Каин спросил Катушкина:

— Сколь мелкой монеты, Василий?

— Двести пятьдесят семь, Иван Осипович.

— А если перевести в рубли?

Василий почесал загривок.

— Сие для меня невыполнимо. Я ж не в Казенном приказе служу.

— Худо, Катушкин. Как же я в опись буду записывать? Да и число монет не соответствует. Надо пересчитать.

Катушкин губы надул, но Иван его успокоил.

— Ничего, Вася. Будет тебе и всем остальным от Сыскного приказа хорошая награда. Давай-ка вновь со всем тщанием, братцы.

Пересчет затянулся, а тут один из солдат, ухмыльнувшись, сказал:

— Когда в подполье лазил, бутыль сивухи видел, а к ней грибки да огурчики в кадушках. Может, оприходуем, Иван Осипович, а то все кишки ссохлись. Да и у всех моих ребят маковой росинки во рту не было. Хозяину все равно уже больше винца не пить.

— Я твоим солдатам, Василий не хозяин. Вы сами, без моего дозволения, сюда пробились. Так что, вначале дело надо завершить, все на бумагу записать, а уж потом, как мы воровских мастеров уведем, мое дело сторона. То, что вы тут станете творить, знать не хочу.

— И на том спасибо, Иван Осипович.

Когда, наконец, было все завершено, Иван глянул на молчаливо сидевшего мрачного хозяина.

— Не ошиблись мы в подсчете, Яшка? Столько денег?

— А твое, какое собачье дело? — огрызнулся Зуев.

— А такое, Яшка, что на дыбе до полушки все расскажешь. А коль сразу судье ответишь, кости ломать не будут. Выбирай, что лучше.

— Столько, — буркнул Зуев.

— Вот и ладненько. Слышали очевидцы?

— Слышали, Иван Осипович, — заявили служилые, удивляясь на бескорыстие Каина. Мог бы и вовсе деньги не подсчитывать. Взял бы себе половину, и никто бы не узнал. И с Яшкой мог бы договориться, чтоб ему в Сыскном приказе послабь дали. Каин, чу, на все горазд, он чуть ли не всем приказом командует. А здесь даже при подсчете денег всех солдат в очевидцы взял.

— Собирайтесь в золотую клетку, Зуевы. Еды можете не брать: сокамерники отберут.

После того, как воровских дел мастеров вывели во двор, Иван вернулся в избу к солдатам Волкова и дал по три рубля из личного кошеля.

— В Сыскном могут и пожадничать.

— Спасибо, Иван Осипович. Век не забудем твою щедрость!

— Советую забыть о ней. И еще раз повторю: к Зуеву я вас не звал, сами нагрянули. Это вы крепко запомните.

… Вечером, накинув на покатые плечи епанчу [210], Иван явился не в приказ, а в дом князя Кропоткина, куда его теперь без промедления пропускали.

— Что на сей раз, голубчик?

Иван выложил стол котому.

— Здесь двенадцать тысяч триста двадцать шесть рублей воровских денег Яшки Зуева, которого я взял под караул и сдал в приказ и которые вполне можно сбывать на торгах. Передаю вам и опись изъятых монет.

— Опись произведена при свидетелях?

— Разумеется, ваше сиятельство.

— А подтвердит ли фальшивомонетчик данную сумму денег на дыбе?

— Непременно, ваше сиятельство, ибо лишних пыток он не захочет.

— Недурно, голубчик, весьма недурно. Значит, копеечка в копеечку?

— Можете не сомневаться, ваше сиятельство. Очевидцы вам назовут ту же сумму.

— Почему ты не принес деньги в приказ?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но в приказе данная котома могла значительно усохнуть. Слишком много развелось мышей, прямо по бумагам бегают, а продырявить сию котому им большого труда не составит. Зная, что в вашем доме мышей не водится, принял решение оставить сей капитал у вас, как в самом надежном месте.