Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Продолжая мстить Рогнеде (она еще раньше отвергла его сватовство), Владимир выгнал ее из Киева и отослал в село Предславино, а сам продолжал прелюбодейничать. Одна из новых жен Владимира, чехиня, родившая Вышеслава, попыталась слегка усовестить развратного супруга, но тот был взбешен, отдав неотложный приказ — отправить чехиню в обитель.

Как-то после пира, горя желанием еще раз попользоваться молодой и роскошной Рогнедой, он приехал в Предславино, но та решительно ему отказала и, не побоявшись, высказала ему в лицо о его отвратительных поступках. Тогда Владимир решил убить Рогнеду. Но мать защитил он, Ярослав. С той-то минуты великий князь и возненавидел своего сына. Не случайно он оказался в Ростове, в самом удаленном уделе, на краю необжитой Северо-Восточной Руси. Наверное, Владимир, надеялся, что Ярослав, проведя многие годы в захолустье, не получая даже мизерной помощи из Киева, либо совсем затеряется, либо будет убит в одной из сеч с булгарами.

«Не получилось! Не получилось, князь Владимир! — ожесточенно размышлял Ярослав. — Ты скверный человек. Ты даже не сообщил сыну о смерти матери, коя упокоилась совсем молодой, в тридцать четыре года».

Известие о кончине Рогнеды Ярослав получил также от купцов, когда матери уже не стало полгода назад.

Душевная боль не покидала Ярослава.

Праведно говорят: время приглушает раны. Ярослав окунулся в новую неистовую деятельность. Его сызнова начал заботить Медвежий угол.

Сиворг все последние годы сидел тихо, пропуская торговые корабли в Волгу, и вдруг, как с цепи сорвался: напал на две суздальские ладьи, разграбил их, а затем та же участь постигла некоторые ростовские поселения, раскинувшиеся по берегам Которосли. Мужики прибыли на челнах в Ростов, загалдели на Торговой площади:

— Сиворг на дворишки наши налетел!

— Подчистую разграбил!

— Защити, князь!

Разгневанные речи мужиков дошли до Ярослава. Он тотчас позвал Заботку и повелел:

— Собирай дружину в гридницу. Совет буду держать.

Князь давно уже решил для себя: надо ставить крепость в Медвежьем углу, и, видимо, долгожданная пора приспела.

Но за какое бы большое дело он не принимался, он прежде советовался с дружиной. Так повелось с исстари. Без дозволения дружины ни один князь Руси не мог приступить ни к войне, ни к другому значительному занятию.

Дружина ведала помыслы Ярослава, а посему ее долго уговаривать не довелось.

— Пора, князь, тут и спора нет. Но одной дружиной нам не обойтись. Надо городскую тысячу поднимать, — произнес Могута.

— Ты хочешь сказать — мастеровых людей, боярин?

— Да, князь. Стены рубить, храмы возводить, дома ставить. Уж, коль Медвежий угол в свои руки брать, разом всё и зачинать. Великая работа ожидает ремесленных людей.

Всё, что предлагал Могута, давно уже сложилось в голове Ярослава. Боярин прав: после покорения племени Медвежьего угла, сразу надо приниматься за постройку города.

Поблагодарив дружину за поддержку, Ярослав подозвал Озарку.

— Сходи, боярин, к тысяцкому Будану и покличь его в мои покои.

Тысяцкий без колебаний дал согласие на созыв вече.

— Буде нам грабежи терпеть.

На вече князь Ярослав молвил:

— Вождь племени Медвежьего угла преступил клятву, кою он дал богам Световиду и Велесу. Несколько лет Сиворг не отваживался разбойничать, но неделю назад разорил две суздальские ладьи и разграбил пять наших поселений, кои входят в Ростовское княжество.

— И не только разграбил, а убил двух посельников, и увел в полон наших дочерей! — гулко прокричал один из потерпевших мужиков.

— Слышите, ростовцы? — продолжал Ярослав. — Доколь мы будем мириться наглых разбойников, посмевших поднять на ростовских оратаев меч? Ныне эти клятвооступники, предавшие своих богов, вновь норовят перекрыть нам и суздальцам путь на Волгу. Согласны ли вы сносить такие обиды?

— Не согласны, князь Ярослав! — дружно отозвалось вече.

— Веди нас на Медвежий угол!

— Спасибо, братья! Надо бесповоротно покончить с разбоем на Волге и Которосли, и поставить в Медвежьем углу город-крепость. И станет та крепость той твердью, коя надежно защитит не только Ростов и Суздаль, но всю Северо-Восточную Русь. На великой Волге у Руси нет ни единого города, так ныне он непременно будет, и возведете его на неприступном мысу-крутояре, именно вы — ростовцы, и будет вам за то вечная слава!

Зажигательная речь князя еще больше всколыхнула и воодушевила вече:

— Мы поставим град на Волге, Ярослав!

— Быть новому граду!

— Готовы его посельниками быть. [210]

Ярослав низко поклонился вече.

Глава 33

ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ

Дегтярно-черная, кромешная ночь. Черный лес. Черная, вытоптанная луговина капища; лишь трепетное пламя неугасимого огня кидает багровые отблески на безмолвного бога Велеса.

Подле костра на дубовом чурбаке сидит старый волхв Шугра. Сегодня он «караулит» огонь последнюю ночь, затем, всю следующую неделю, на его месте будет оберегать Велеса, и отгонять злых духов другой волхв.

В руке Шугры длинный рябиновый посох с рябиновой веткой. Трижды за ночь волхв должен обойти с посохом капище: злые духи боятся рябины и не посмеют переступить очерченный круг.

Шугра хорошо знает все обереги: он прожил долгую жизнь и скоро отойдет в иной мир. Его тело, потеряв силу, стало немощным, ноги едва передвигаются.

Обойдя святилище, Шугра надевает на посох железный наконечник и подходит к костру. Надо пошевелить красные уголья и кинуть в них очередную охапку дров, и только после этого вновь сесть на чурбак.

Шугре нужен отдых. Он опирается обеими узловатыми, одряхлевшими руками на посох и закрывает усталые глаза.

Задумчивая, комолая луна выплывает из туч и высвечивает согбенную фигуру волхва с косматой серебряной бородой.

Нет, волхв не дремлет, бдит, но в закрытых очах его всплывают живые, радостные картины молодости. О, боги, как они были прекрасны!..

Ранним утром один из волхвов разбудил Сиворга.

— Нарушен древнейший обычай, верховный жрец!

— Что приключилось? — встревоженным голосом вопросил старейшина.

— Шугра уснул у бога Велеса. Вечный огонь погас.

— Что-о-о? — поразился Сиворг. — Быть того не может. Повтори!

— Вечный огонь погас.

Старейшина впервые испугался: случилась страшная беда. Многие годы неугасимый огонь пылал у священного капища, защищая племя Медвежьего селища.

Волхвы и посельники давно уверовали, что пока горит вечный огонь, племени ничего не угрожает, ибо оно находится под покровительством Световида и Велеса.

И вот священный огонь угас.

Взбудораженный старейшина, торопливо облачаясь в одежду верховного жреца, властно приказал:

— Немедленно поднимай к капищу племя!

Вскоре все посельники Медвежьего угла сбежались к Велесу. Лица у всех были встревоженными: произошла непоправимая беда.

Побледневший и перепуганный Шугра, попытался, было, раздуть остывшие уголья, но его остановил жесткий голос Сиворга:

— Прочь!

Поникший Шугра упал на колени, обратившись жалким, понурым лицом к идолу.

— Прости меня, бог Велес. Меня подвела старость. Я…

— Замолчи, Шугра! — прервал убитого горем волхва верховный жрец.

Сиворг, как того требовал обычай, опираясь на посох (вождя племени в последнее время одолевал недуг), обошел капище, помолился, а затем обратился к племени:

— От Шугры отвернулись боги, и он погрузил наше селище во мрак. Но сможем ли мы жить без священного огня?

— Не сможем, вождь!

— Мы погибнем!

— Упроси богов возродить вечный огонь!

Сиворг ступил к погасшему костру.

— Взмолитесь! Все взмолитесь!

Посельники упали на колени, а старейшина принялся разгребать руками седой, еще теплый пепел. Он верил (наверняка знал!), что отыщет не успевший потухнуть уголек. В широком рукаве его были припрятаны лоскуты сухой тонкой бересты.