Вот придет кот

Нашелся, правда, среди олигархов такой, что заявил: «Не шейте мне дело. Если виноват, докажите в непредвзятом суде». Словом, принялся качать права. Наивняк — ему, что ли, решать, какой суд непредвзятый? У него, что ли, щит и меч в руках? Кто с мечом, тот и решает. И, кроме того, ты же понимаешь, что суд просто не может не получать указаний, иначе какой-нибудь ушлый судья докопается до прекрасных людей, которых трогать нельзя. Так ведь и вертикаль порушить недолго. А что может быть святее вертикали? Ничего!

Упрямца посадили, отправили в барак, на зону — авось поумнеет. Только, представь себе, до сих пор не поумнел. Крепкий орешек оказался, прямо Брюс Уиллис.

Остальных — тех, кто быстро врубился и усвоил новые правила, особо не трогали. Но нервишки у многих пошаливали, а времени для размышлений было немного. Одним из первых просек ситуацию Березовский. Его, кстати, почитали чуть ли не главным в операции «Преемник». (Так или не так, понятия не имею, но мужчина активный.) Приподнялся, огляделся и сиганул в Лондон — фиг достанешь. Еще раньше взялись за Гусинского — который «НТВ», если помнишь. Телевизор у него забрали, а самого, беднягу, для острастки упекли ненадолго в Бутырку. Потом выпустили под подписку о невыезде. Дожидаться отсидки он, конечно, не стал и предпочел нарам Испанию. Нарушил обещание, стервец. А ведь честное слово давал, небось.

В Испании его снова арестовали, но через месяц отпустили с богом. После чего, дабы не испытывать судьбу, он перебрался к Богу поближе — на Землю Обетованную.

Такова, вкратце, история первого этапа «равноудаления». За ним последовало еще немало событий, но, боюсь, я тебя и без того утомил.

Одним словом, «рынок оздоровился».

Либералы тут же стали поговаривать, что всё это лишь «перенаправление финансовых потоков в новые руки». Смахивает на то. Но, полагаю, будет достаточно трудно объяснить «простому народу» — от которого сии потоки перенаправляются — чем такая политика хуже ельциновского «семейного круга».

И еще необходимо будет объяснить — каким образом «реформы», которые обещали благоденствие, породили то, что они породили. Каким образом «заря демократии» сменилась «сумерками» и стало возможным то, что стало возможным.

А объяснять придется не на уровне либеральной тусовки. «Простой человек», он в тусовочках не участвует, с ним надо говорить на его языке. И желательно говорить правду. В том числе и правду о самих себе: где и как напортачили. И почему. Только кто ж этим займется — на очередную тусовку поспеть бы…

Но это я опять в дебри полез. Мы же с тобой начали о «преемнике» говорить. Так вот, в это же время произошел один занятный эпизод — очень показательный, на мой взгляд.

Когда Гусинский бегал от Бутырки, наш гарант прибыл с визитом в Испанию. Там на одной из пресс-конференций братья-журналюги начали его пытать: как, мол, обстоят дела с господином Гусинским, что, мол, за уголовное преследование?.. Он слегка улыбнулся и ответствовал в таком духе: «Извиняюсь, но, я, видите ли, сам не в курсе дела». Те, конечно, ушами захлопали. «Как же так, господин Президент? Вы, и не в курсе?» А он им: «Да вот так… Не могу который день дозвониться до Генерального прокурора. Шибко занят, видать, прокурор. Трубочку не берет…» Цитирую не дословно, но близко к тексту.

Эта манера общаться с пишущей братией проявлялась часто. Думаю, подобные опусы его даже забавляли. Правда, есть некоторые злопыхатели, склонные называть это цинизмом. Я, как ты понимаешь, к их числу не отношусь. Ну, развлекается дяденька, характер такой. Весельчак, ничего не поделать.

Через несколько лет — в Брюсселе вроде бы — отвечая на какой-то вопрос, связанный с радикальным исламом, ответил так:

В общем, как выяснилось, с большим юмором человек.

Ельцин, если помнишь, аналогичных «шуточек» себе не позволял. А уж того щипали по-крупному. Но сдерживался.

Наш же гарант чем дальше, тем раскованнее себя чувствовал. Еще в 99-м — ты этого уже не застал — прозвучало знаменитое «мочить в сортире». Была такая фразочка — в отношении чеченских боевиков. Очень быстро разошлась в народе. И очень, надо отметить, понравилась. Свой в доску!

Со временем стали появляться новые перлы, все менее изящные. Например: «сопли жевать». (Тоже на одной из пресс-конференций.) Крутизна возрастала. При общем, кстати говоря, одобрении. За исключением опять же либеральных злопыхателей. Но кто ж их в расчет берет?

Все эти мелочи привожу тебе лишь для полноты картины. «Штрихи к портрету», так сказать…

Как он воспринимал свою прежнюю службу в «органах», понять трудно. Но уж голову пеплом точно не посыпал. Скорее гордился. В конце концов, именно там его сделали «специалистом по общению». И очень успешным, должен заметить.

После вступления в должность премьера, еще при Ельцине, он посетил коллегию бывших соратников и выдал такую фразу:

Шутник — я же говорил.

Либеральная общественность шутку не оценила. Всё им не так, либералам. Но бывшие сослуживцы, полагаю, остались довольны. Что подумал тогда дедушка Ельцин, вспоминая, быть может, как сносили памятник «железному Феликсу» на Лубянке, остается догадываться.

«Питерские (и не только питерские) чекисты», осваиваясь в новых должностях, тоже особых комплексов не испытывали. Один из них — ставший главным начальником по борьбе с наркотиками, опубликовал статью, где был, в частности, такой фрагмент:

«Крюк» — это сильно. Недаром сказано: «Метафоры — цветы красноречия». Просто воочию представляешь, как повис на этом крюке.

И всё же мне лично кажется, что рассуждать о политических взглядах нашего героя — мартышкин труд. Судили-рядили на сей счет без конца. Помню, кто-то из «демократов первой волны» выдал как-то витиеватую фразу: «Он одинаково любит и Сахарова, и Дзержинского». Насчет Сахарова не уверен, а к Феликсу наверняка относится с пиететом — «Щит и меч», телевизор, юность, романтика.

Но, я думаю, все эти изыски — гадания на кофейной гуще. Занятие не слишком осмысленное, хотя многие увлекаются до сих пор.

Вопрос «Who is Mr. Putin?» все еще будоражит пытливые умы…

Так прошел двухтысячный год. Наступил очередной — две тысячи первый.

Отсчет, впрочем, велся уже не по годам. В «ближнем кругу» упоенно считали «рейтинг». И данный рейтинг возрос. Специальный народец при дворе, измерявший рост популярности, докладывал об успехах. Веселое, доложу тебе, занятие — наблюдать, как трепетно считают они эти баллы (и при необходимости, надо полагать, набрасывают).

«Опять возрос, Ваше Величество!.. Снова возрос!.. Держится! Прет, как на дрожжах!!» Хором поют, надрываются.

Но, если быть объективным, популярность действительно росла. И, в общем-то, не без оснований. Стиль работы, я уже говорил, разительно отличался от ельциновского. Да и весь образ лепился — сознательно или нет — на явном контрасте, что, без сомнения, нравилось. «Тот, прежний, конечно, мужик попроще, но всё ж староват. А этот молод, силен, весь из себя такой спортивный — глаз радует. Тот выпить любил (от народа не скроешь), а этот, говорят, ни капли спиртного, разве что по праздникам. Тот гадов-олигархов пригрел, а этот потихонечку давит. И вообще тот хрен знает чего наворотил, а этот с плеча не рубит, действует аккуратненько. Глядишь, и впрямь жизнь помаленьку наладится».

Пора всенародной любви еще не настала, однако любовь «отдельных товарищей на местах» уже вырисовывалась. В магазинах обнаружились первые, скромные еще, портреты нового главы государства. Вроде бы ничего особенного — надо же начальству портретик над креслом повесить. Но вскоре портреты и портретики стали появляться на маечках, футболочках, часах и открытках. Появились бронзовые скульптурки и даже, как говорят, сорт помидоров, названный в честь президента.