Лю Ху-лань

— Люй Сюе-мэй, ты мне очень помогла! Никогда не стану поступать так опрометчиво. Всегда буду советоваться с партийными товарищами. Моя добрая старшая сестра, я ведь еще девчонка, ты должна указывать мне дорогу.

Люй Сюе-мэй посмотрела на юное честное лицо и, улыбаясь, ответила:

— Указывает дорогу партия, а не я!

Ливень не утихал. Лю Ху-лань выбежала из комнаты. Домашние готовили свадебные подарки. Отведя мать в сторону, Лю Ху-лань сообщила ей о своем новом решении:

— Мама, скажи всем — мы не можем сейчас заключать брачный контракт, нельзя! Послезавтра не будет торжества.

— Как можно! Мы слово дали — и вдруг нá тебе! Стыдно будет людям в глаза смотреть.

Лю Ху-лань виновато опустила голову:

— Мама, я все обдумала. Иначе поступить не могу.

На другой день на рассвете дождь прекратился. Лю Ху-лань вместе с Люй Сюе-мэй отправилась в соседнюю деревню на собрание. Идти было трудно: дорогу совсем развезло.

К этому времени в руках Янь Си-шаня находились всего лишь уездный город Вэнь-шуй и несколько крупных опорных пунктов, тем не менее гоминдановцы часто совершали неожиданные набеги на мирные населенные пункты, отбирали продовольствие, хватали людей.

Однажды командир яньсишаньского корпуса Шэнь Жуань и начальник уезда Вэньшуй Чэнь Цзин-бо с отрядом более тысячи человек напали на деревню Цюйчжэнь, в пятнадцати ли от Юньчжоуси.

В отряде было до сотни японских пулеметчиков и артиллеристов. Подойдя к деревне, враги открыли огонь. Шестьдесят снарядов выпустили они! Рушились стены, слышались крики и стоны раненых.

Палки и пустые мешки под зерно принесли яньсишаньцы в Цюйчжэнь. Начались грабежи, бандиты обирали каждый крестьянский дом. Они потащили в свое логово около семидесяти тысяч цзиней пшеницы.

Но их настигла воинская часть Восьмой армии и уничтожила больше сорока бандитов, остальные яньсишаньцы на другой день стремглав удрали обратно в город Вэньшуй. Все же, не считаясь с потерями, они решили предпринять еще один набег на селение, лежащее сравнительно далеко от уездного города. Они задумали уничтожить осенний урожай на крестьянских полях и захватить продовольствие.

Вэньшуйские крестьяне воочию убедились, какие черные цели преследует армия Янь Си-шаня.

Развернулась острая и беспощадная массовая вооруженная борьба.

В деревню Юньчжоуси однажды был доставлен командир роты двенадцатого полка одного соединения Восьмой армии — Ван Бэнь-гу. Он был ранен в районе Вэньшуя, находился на излечении в ближнем тыловом госпитале, а когда немного окреп, был перевезен для поправки в Юньчжоуси, в семью его товарища по роте — Ши Цзинь-хая.

Крестьяне Вэньшуя очень любили двенадцатый полк: вместе с его предшественником, шестым отрядом, вэньшуйцы пережили суровые годы антияпонской войны, дрались с японцами и в Юньчжоуси. А теперь славный шестой отряд, преобразованный в двенадцатый полк, пришел, чтобы покончить с армией Янь Си-шаня.

Жители деревни сердечно заботились о командире роты. Возле него всегда были люди. Он часто рассказывал крестьянам о положении на фронте, о текущих событиях. Иногда высказывал свое мнение о работе деревенских властей. Он обладал счастливой способностью сплачивать людей. За короткий срок он узнал всех: активистов, всех жителей деревни. Лю Ху-лань часто обращалась к нему с самыми различными вопросами, и он терпеливо отвечал ей. Крестьяне любили, усевшись в кружок возле Ван Бэнь-гу, беседовать, петь песни.

Лю Ху-лань пела любимую в деревне песню о часовых:

Ван Бэнь-гу, улыбаясь, слушал старую, хорошо ему знакомую песню. Ее знал каждый боец шестого отряда. Знали ее и крестьяне. Она волновала сердца. Сто раз прослушаешь ее, тысячу раз — все равно не надоест. Ван Бэнь-гу подпевал:

Крестьяне и активисты, окружавшие командира, одобрительно хлопали. Ван Бэнь-гу весело смеялся. Ребятишки так и льнули к нему. Ван Бэнь-гу чувствовал себя как в родной семье.

Лю Ху-лань от души почитала командира роты Восьмой армии, который геройски сражался не на жизнь, а на смерть с жестоким врагом. Вместе с ним работали, вместе жили в одной деревне.

Шли дни, и оба они начали смутно ощущать, что к их товарищеским добрым отношениям примешивается еще другое чувство. Они скучали, если долго не виделись, стали думать, что хорошо бы им всегда жить вместе, помогать друг другу. Им хотелось сказать об этом вслух, но ни он, ни она не решались произнести первое слово. Им казалось неуместным в такие горячие дни говорить о любви. Но все же они не смогли долго скрывать свои чувства. Счастливые мать и отец согласились на брак Лю Ху-лань с Ван Бэнь-гу. Однако Ван Бэнь-гу решил с ними откровенно поговорить:

— Рана моя скоро заживет, и я вернусь в строй. Бойцам революции не пристало охранять лишь свой теплый кан и свои два му земли. Сегодня мы в Вэньшуе, завтра — в Цзяочэне, послезавтра — в Цисяне, и кто знает, где мы будем еще.

— Лю Ху-лань хочет стать твоей женой, — улыбаясь, отвечала мать, — она будет членом твоей семьи. Куда пойдешь ты, туда и она.

— Нет, не всегда так будет. У меня свое дело, у нее — свое…

Лю Ху-лань и Ван Бэнь-гу поженились. Бэнь-гу помогал Лю Ху-лань в работе и учебе. В свободное время они усаживались на кане за столик и писали иероглифы… Доходили вести о новых бесчинствах противника. Лю Ху-лань и другие активисты подумывали о необходимости покинуть деревню вместе с Ван Бэнь-гу.

А войска Янь Си-шаня совершали набеги постоянно.

Как-то раз Лю Ху-лань узнала о гибели Хань Хуа, отличного разведчика народного правительства Вэньшуя. Он пал смертью храбрых в деревне Наньсянь, неподалеку от Юньчжоуси. Смерть товарища, честного Я неподкупного, простого и скромного, семь лет жизни отдавшего революции, все ощущали как большую потерю. Его мужество и бесстрашие потрясли Лю Ху-лань.

Хань Хуа должен был доставить пакет уездному правительству. В деревне Наньсянь он неожиданно столкнулся лицом к лицу с яньсишаньскими солдатами. Хань Хуа немедленно уничтожил пакет, выхватил гранату и метнул ее. Раздался взрыв. В панике противник открыл беспорядочный огонь и стал отходить. Одна мысль лихорадочно стучала в виски: он должен жить, чтобы уничтожать врагов… Зря он свою жизнь не отдаст… Когда растерявшиеся враги постепенно пришли в себя и обнаружили, что им противостоит только один человек, они в бешенстве стали поливать героя свинцовым дождем из пулемета. Получив четыре раны, Хань Хуа упал. Враги ринулись вперед, чтобы вырвать у него пистолет, но неожиданно, сверхъестественным усилием воли, он приподнялся и выстрелил. Это был меткий выстрел! Еще один яньсишаньский офицер был убит. Так погиб бесстрашный герой Хань Хуа. Как звери, набросились яньси-шаньцы на труп Хань Хуа и в ярости искололи его штыками.

«Сколько наших товарищей погибло, как Хань Хуа!» — думала Лю Ху-лань.

Девушка вспоминала многих пламенных патриотов. — знакомых и незнакомых ей людей.

Она вспомнила девятнадцатилетнего начальника района Гу Юнь-тяня. Она видела улыбку на лице юного героя. Он улыбался, идя на смерть!

Она вспомнила героя из Гуаньцзябао. Вражеские штыки оказались бессильными, он не выдал своих земляков.