Лю Ху-лань

Офицер позеленел от злости.

— Если ты не покоришься, — завопил бандит, — тебя немедленно казнят вместе с другими арестованными.

Лю Ху-лань лишь усмехнулась. Тогда офицер вызвал солдат и приказал связать руки Лю Ху-лань.

В глазах девушки сверкнула ненависть, и она с презрением бросила:

— Зачем так туго? Не убегу!

Офицер нервно шагал по комнате. Когда солдаты выводили Лю Ху-лань, офицер окриком остановил их.

Лю Ху-лань обернулась.

Все угрозы были исчерпаны. Офицер задыхался от бешенства и не мог произнести ни звука.

Лю Ху-лань бросила на него взгляд, полный презрения, и равнодушно сказала:

— Все то же? Напрасно!

И вышла с гордо поднятой головой. Конвоиры следовали за ней.

Войдя в деревню, яньсишаньцы наметили шесть жертв: двоих из восьми арестованных ранее и четверых арестованных только что…

Когда Лю Ху-лань привели к месту казни, шестеро приговоренных уже были здесь. «Они будут убиты!» — сердце Лю Ху-лань разрывалось от гнева.

Взбешенный офицер поносил коммунистов и Восьмую армию. Захлебываясь, он вопил:

— Кто связан с коммунистами, кто не предан Янь Си-шаню, будет беспощадно уничтожен!

Тем временем солдаты установили две соломорезки и приготовили несколько десятков ивовых палок большой толщины.

Офицер огласил имена приговоренных к казни. Он потребовал одобрения собравшихся, но площадь казалась вымершей. Тогда он спросил:

— Эти семеро — хорошие люди или негодяи?

Ответ был неожиданным для яньсишаньца.

— Хорошие! Хорошие! Честные люди! — загремела толпа.

Люди заволновались. В ту же минуту на них были направлены пулеметы. Солдаты орали, ругались, приказывали замолчать. Наконец воцарилась тишина.

Первыми бандиты выволокли Ши Сань-хоя и Ши Сы-цзя. Требуя показаний, палачи избили их палками до полусмерти, затем отрубили им головы соломорезкой. Когда Ши Сань-хоя тащили на казнь, он спокойно произнес:

— Я хочу сказать несколько слов. Сегодня я, Ши Сань-хой, умру, но я знаю, кто убил меня.

На него сыпались удары, но он, выбиваясь из последних сил, кричал:

— Знаю! Знаю!..

К месту казни подвели Лю Лао-саня, Чжан Нань чэня и Ши Ян-лю.

— Ну что, страшно? Может быть, сознаешься? — наклонился к Лю Ху-лань офицер.

— Я ничего не боюсь! Умру, но не сдамся!

Жители деревни были не в силах смотреть на весь этот ужас и попытались разбежаться, но солдаты заставили их вернуться, обрушив на крестьян град палочных ударов.

Один за другим в пяти — шести шагах от Лю Ху-лань падали на землю казненные. Гнев охватил сердце девушки. Она знала: ей предстоит такая же жестокая казнь, но она твердо ждала страшной минуты и, когда ее связали, не дрогнула. Широко раскрытыми глазами смотрела она вокруг, безмолвно прощаясь с родными и земляками.

Здесь она выросла. Каждый цунь земли, каждая травинка имели свою историю и были дороги ее сердцу. Год назад Лю Ху-лань тайком убежала из дому учиться. Она пробежала мимо этого храма, потом свернула в поле. Как бились тогда ее сердце!.. В этом храме, где сейчас топчутся яньсишаньские бандиты, находились представители народной власти. Здесь Лю Ху-лань и активисты проводили собрания, обсуждали дела, иногда засиживаясь до рассвета. Сюда приносили они подарки для бойцов, собранные в деревне. Здесь Лю Ху-лань обнаружила негодные сандалии, подсунутые вдовой кулака. Как Лю Ху-лань тогда возмущалась!..

Всю себя отдавала Лю Ху-лань революции. Но сейчас она схвачена врагами и не в силах разорвать веревки. Она не сможет больше бороться с врагом. Борьба закончена… Эта мысль привела ее в ярость.

Нет! Жестокая борьба продолжается!

Сотни товарищей ушли в горы, и, пока они на посту, враг не будет знать ни минуты покоя. Эти мысли вдохнули новые силы в Лю Ху-лань. Ей казалось, будто ее боевые товарищи стоят здесь, рядом.

«Товарищ Люй Сюе-мэй! Я надеюсь, что ты в безопасности. Будь осторожна! За короткое время после нашей разлуки я пережила больше, чем за все пятнадцать лет моей жизни. Старшая сестра, я еще молода, у меня мало боевого опыта, но в эти дни мне столько раз приходилось все решать самой! Где я поступила неправильно, скажи мне, моя старшая сестра… Начальник района Чэнь! Я уверена, ты очень страдаешь из-за того, что не уговорил Цзинь-сянь уйти из деревни. Но ты сделал все, что мог. Пусть я погибну, но отважные товарищи, пришедшие темной ночью в деревню, рискуя жизнью, чтобы предупредить нас об опасности, навсегда останутся в моем сердце!.. Бэнь-гу! Неужели ты станешь плакать? Не смей!»

Лю Ху-лань видела на глазах земляков слезы. Кто-то упал без чувств.

«Нет, Бэнь-гу, плакать нельзя! Скорее пробивайся с отрядом на равнину! Пусть крестьяне утрут слезы! Все мы ждем тебя! Не только я — все мы ждем вас! Командир роты Ван! Двенадцатый полк! Скорей пробивайтесь сюда! Скорее! Двенадцатый полк! Командир роты Ван!

Дорогие мои товарищи! Где вы? Пусть мы не вместе, но мы так близко друг от друга! Вы сражаетесь там, мы — здесь. И наша кровь вливается в один общий поток. И путь мы избрали один!..»

У соломорезки осталось два человека: самый старый — Чэнь Чжу-цзэ, и самая юная — Лю Ху-лань.

Земля стала красной от крови, лезвие ножа притупилось и погнулось. Даже палачи из помещичье-кулацкого вооруженного отряда устали, руки у них ослабели, и они попытались улизнуть, но яньсишаньцы палками водворили их на место.

Мгновение — и семидесятилетний Чэнь Чжу-цзэ пал мертвым.

Оставалась одна Лю Ху-лань. Глаза ее смотрели на врага с неукротимой ненавистью. Девушка громко крикнула офицеру:

— А как вы расправитесь со мной?

— Так же! — прорычал он в ответ.

Не желая, чтобы враги прикасались к ней, Лю Ху-лань рванулась к соломорезке… И нож, убивший стольких людей, коснулся ее шеи. Лю Ху-лань широко раскрыла глаза; казалось, она видит гибель яньсишаньцев и победоносное возвращение Восьмой армии…

Над равниной Вэньшуй небо казалось черным, но сквозь грозные тучи уже пробивался свет.

2 февраля в два часа пополудни мощный гром потряс небо и землю. Восьмая армия ворвалась в уездный город Вэньшуй, одержав замечательную победу. Она несла врагу возмездие за муки крестьян. В пять часов яньсишаньские войска капитулировали. Восьмая армия захватила в плен заместителя начальника политотдела 72-й яньсишаньской дивизии и марионеточного начальника уезда Вэньшуй — Тан Цзянь-цю, свыше полутора тысяч солдат и офицеров 215-го полка вместе с командиром Чжан Юй-сю.

Народ Вэньшуя ликовал. Радостно звучала новая песня:

Напрасно надеялись убийцы Лю Ху-лань — Сюй Дэ шэн и Чжан Цюань-бо — уйти от возмездия. В 1951 году они были арестованы и понесли заслуженную кару.

В дни победы народ Вэньшуя с горечью вспоминал Лю Ху-лань и других казненных героев-патриотов.

Великий китайский мыслитель и бесстрашный борец Лу Синь предвосхитил рождение нового национального характера китайского народа. Он ждал появления людей, которым предстояло начать беспощадную борьбу против империализма и феодализма, людей, свободных от рабства и низкопоклонства, воинов, которые пожертвуют собой во имя родины. Лу Синь ждал людей, осененных высокими идеями. И вот сейчас именно такие люди под руководством Коммунистической партии Китая выросли в огромную силу. Таким человеком была отважная Лю Ху-лань.

Лу Синь говорил: «Во имя своей веры они приносят в жертву все, что имеют. Они готовы притупить лезвие меча о свои кости и мясо. Они готовы погасить огонь собственной кровью. В чуть мерцающих искрах меча, в пламени огня вижу я на Востоке свет зари, зари нового века».