Русская корлева. Анна Ярославна

И вот весть о кончине Ярослава Мудрого все-таки докатилась до Парижа. Первыми, кто узнал об этом, были король Генрих и каноник-канцлер Анри д’Итсон. Они приняли послов из Норвегии, и теперь им предстояло сообщить Анне о постигшем ее горе. Сам Генрих на то не отважился и попросил своего духовника:

— Святой отец, ты сумеешь сказать слова утешения лучше меня. Идем же. Сию весть нельзя скрыть.

Они пришли в покои королевы. И Анна выслушала чуткого к чужому горю пастыря молча, без стенаний. Лишь слезы печали лились по ее прекрасному лицу, и она все крепче сжимала руку Генриха, который безмолвно сидел рядом с нею. Анри д’Итсону оставалось только добавить:

— Поплачь, дочь моя, поплачь. Пресвятой Деве Марии, заступнице нашей, угодны твои слезы. И помолись, матушка-королева.

Анна вняла совету, молча поднялась кресла, прошла к иконе Божьей Матери и опустилась на колени. Она читала молитву за упокой души несравненного батюшки, плакала и крестилась.

Каноник тихо сказал королю:

— Она страдает, но, видит Бог, скоро утешится.

Однако священнослужитель ошибался. Анна не утешилась легкими слезами от постигшего ее горя. Едва король и каноник ушли, а Малаша унесла дитя, Анна разразилась рыданиями, упала на ложе и забилась всем телом от боли, которая пронзила ей грудь. Не было в ее жизни человека более близкого, чем отец. И она обратилась к Всевышнему с мольбой, чтобы он пресек дни ее горькой жизни, соединил с родимым батюшкой. И в этом безумном провале, в грешном молении избавить от бренной жизни Анну застал Генрих. Его привела в покой какая-то неведомая сила, потому как он знал, что оставил Анну лишь идущей к утешению. Он подчинился той силе и прибежал в спальню, где билась в страданиях Анна. Он пытался утешить ее, искал нужные слова, но Анна продолжала биться, как рыба на льду, и, похоже, не слышала его. И мужественный, сильный воин испугался. Выбежал из спальни и закричал:

— Люди, помогите!

На этот крик сбежались придворные, но первой явилась Анастасия и властно остановила всех близ дверей:

— Не беспокойте королеву! Ничем вы ей не поможете. Пусть она вольно изольет свое горе. — И, взяв за руку короля, Анастасия увела его в спальню.

Придворные дамы с немым удивлением смотрели на фаворитку королевы, и никто из них не осмелился ей возразить. Все они испытывали к ней уважение и зависть, но и страх, зная или догадываясь о той духовной силе, коя таилась в ней.

Анна все еще билась в рыданиях. Анастасия подбежала к королеве, положила ей на голову руку, приникла к лицу и что-то прошептала. И рыдания прекратились, и тело обмякло. Анна лежала пластом и, казалось, не дышала. В спальне воцарилась тишина, и никто не пытался ее нарушить. Опечаленный Генрих опустился на край ложа и застыл в ожидании, когда Анна наконец проявит признаки жизни. Но она, потеряв сознание, находилась в таком состоянии несколько часов. Лишь в сумерках летнего дня зашевелилась, повернулась на спину, открыла глаза и, увидев Генриха и Анастасию, повинилась:

— Простите, родимые, что сомлела.

— Как ты, моя славная? Какое горе на тебя свалилось!

— Ушел батюшка, ушел, и не вернешь, — тихо причитала Анна, но вспомнила о младенце: — Где мой сынок? Настена, скажи Малаше, чтобы принесла его.

— Он спит, матушка-королева. Как проснется, так и принесем, — ответила Анастасия.

Душевное потрясение не прошло ей даром. В тот вечер она еще не была готова покормить грудью младенца. А на другой день у нее пропало молоко. Анастасия растирала Анне груди, пыталась пробудить в них застывшее движение, но билась напрасно. Новое горе окончательно подорвало неокрепшее после родов здоровье Анны, и она слегла в горячке. Она металась в жару, липкий пот покрывал все ее тело. Анастасия и Малаша переодевали ее по нескольку раз в день. Королевские лекари не знали, чем и как ее лечить. Она лишь беспомощно разводили руками.

«Того не может быть. Есть человек, который поднимет королеву на ноги, — сказала себе Анастасия. — Надо только найти его». И она отправилась к королю.

— Государь-батюшка, надо найти ученого монаха Одо. Помните, королева читала его поэмы? Лишь он может спасти матушку.

— Но где его искать?

— Он живет где-то на Луаре в городке Мен.

В эти минуты в покое короля появился камергер Матье де Оксуа. Услышав разговор короля и Анастасии, он заявил:

— Я найду монаха Одо, который владеет тайной трав. Он приехал в Париж продавать свою поэму «О свойствах трав», и его можно увидеть на рынке.

— Славный Матье, возьми немедленно экипаж и мчись на рынок. Привези, привези Одо из Мена!

Вскоре камергер Матье исполнил волю короля и доставил в Ситэ добродушного, толстенького и невысокого человека с маленькими зоркими глазами, который и назвался монахом Одо из Мена на Луаре. Его привели в покои королевы и отдали в распоряжение Анастасии. Одо пришелся ей по душе, и она сказала ему:

— Вижу, ты властен над травами, и я верю, что вылечишь королеву.

Коротышка Одо лишь усмехнулся на слова Анастасии.

— Дочь моя, мне нужно осмотреть хворую. Там и скажу, посильно ли мне поднять ее на ноги.

Анастасия повела его в спальню королевы. Но прежде чем войти в нее, Одо снял сутану и обувь, попросил воды, вымыл ноги и руки, помолился, взял с собой заплечную суму, с коей пришел. И лишь после этого перешагнул порог покоя. Он велел Анастасии стоять у дверей, сам подошел к постели, увидел туманные глаза Анны, ее пылающее жаром лицо и понял, что перед ним очень сильная женщина. Он узнал характер болезни: запоздалая послеродовая горячка. Но ему нужно было осмотреть больную, и он откинул легкое льняное покрывало, распахнул ворот ночной рубашки и заметил, что на груди и на всем теле не было покраснений или сыпи, а кожа оставалась нежной, как бархат. И он понял также, что ему посильно вылечить ее. Одо склонился к лицу Анны и заговорил:

Анастасия слышала, о чем говорил монах., и сказала:

— Все, что тебе нужно, святой отец, будет подано. Только уж постарайся.

Монах вновь усмехнулся и ответил:

— Не беспокойся, владеющая сердцами. Одо из Мена все нужное носит с собой, и он знает, кого ему должно поднять на ноги. И мы не дадим нашей королеве покинуть Францию и свой народ. А теперь подойди ко мне и помоги. Придется потрудиться.

Анастасия подошла к Одо. Он раскрыл заплечную суму, достал из нее искусно выточенный каменный сосуд и велел Анастасии снять с Анны ночную рубашку. А когда Анастасия сняла ее, Одо вздохнул от восторга:

— Ах, как хороша наша матушка-королева!

Он открыл сосуд, налил в ладонь розового масла и принялся растирать Анну. Он тщательно растер ей груди, живот, коснулся беличьей опушки и снова вздохнул, во теперь уже как-то отрешенно от недоступности «плода». Он попросил Анастасию перевернуть Анну спиной вверх.

— Там держится самый огонь болезни, — пояснил он, продолжая вздыхать.

Анастасия поняла суть вздохов Одо из Мена и невольно улыбнулась. И то сказать, какой мужчина не пожелал бы прикоснуться к прекрасному телу Анны! Почему-то Анастасии стало легче дышать, и она поверила, что ученый монах с Луары поднимет на ноженьки несравненную Аннушку. Растерев королеву от ступней до головы и вторично сверху вниз, Одо и Анастасия укрыли ее полотняным покрывалом. Одо опустился в кресло.

— Присядь и ты, дочь моя, — попросил он Анастасию, — да расскажи о причине, коя поразила матушку горячкой.

И Анастасия, сев рядом с ним в кресло, поведала о том горе, кое постигло Анну и подкосило ее здоровье. Одо выслушал не перебивая, повздыхал, помолился, смахнул рукавом набежавшую слезу, погладил Анастасию по руке и сказал: