Братья

Грек — хозяин харчевни встретил его недоверчиво. — Когда я был там. — Михаил неопределенно показал рукой. Язык не слушал его. Сказывались вино и усталость. — Мне сказали, у тебя можно остановиться.

— Что сказали тебе еще?

Михаил пожал плечами. — Ждать.

— Ждать? Чего?

— Почем я знаю? Обещали, ты будешь давать по бутылке критского и фалернского каждый день.

— Если бы я бесплатно поил пьяниц, то стал бы похож на тебя.

— Как знаешь. — Михаил повернулся, чтобы уйти.

— Погоди. — Остановил его грек. — За раз не обеднею. Тем более, ты пришел издалека. Магдалена, усади и дай ему вина. И смотри, чтобы он не свалился под стол.

Руки женщины были сильными и мягкими. Он отметил ее красоту. Кроме вина она принесла сыр, хлеб и маслины. — Поешь немного.

Комната плыла перед глазами. Выпитое вино ходило волнами. Будто баюкало в ласковом море. Ему стало весело. — Эй, я пью слишком быстро. Не скупись.

— Не кричи. — Шипел хозяин. — Пей или уходи. Магдалена, выведи его. Пусть проспится.

Когда Михаил пришел в себя, была ночь. Некоторое время он прислушивался в полной темноте, пытаясь унять похмельную тяжесть. Встал, шатаясь, набрел на колоду, из которой пили лошади, встал на колени и жадно припал к воде. Выполз наружу. Постоял, прислушиваясь.

— Эй, — позвал голос сверху. Мелькнул свет, Михаил ушел поглубже, в тень под галереей.

— Где этот пьяница? — Спросил голос.

— Он спит. — Отвечала женщина.

— Запри, чтобы не разгуливал. И пусть спит.

Михаил вернулся на место, лег и притворился спящим. Дышал намеренно громко, всхрапывая так, что лошади рядом зашевелились. Женщина присела, провела рукой по лицу. Он сонно замычал, повернулся на бок. Она помедлила, прислушиваясь к его дыханию. Было слышно, как звякнула задвижка. Михаил поднялся, вытянув руки, нащупал запертую дверь и, встав на носки, попытался дотянуться до верха перегородки. Через дыру в загон забрасывали сено. Он подтянулся, и беззвучно выбрался наружу. Похмельная усталость сказывалась. На галерее, над его головой послышались шаги, и незнакомый голос спросил недовольно:

— Ты не мог найти светильник поярче? Не хватало, сломать ногу.

— Сейчас. Вот сюда. — Отвечал угодливый голос хозяина. — Там внизу спит этот пьяница. — Сверху блеснул свет, видно, открылась дверь. Вновь стало темно.

— Где твоя женщина?

— Здесь. Я позову.

— Не сейчас. Ты говоришь, пьяница внизу? Пусть проверит, там ли он. И сядет сторожить.

— Как прикажешь. — Грек вышел на галерею и позвал. Женщина оказалась поблизости. Магдалена — он запомнил, как ее звали. Михаил затаился. — Ты хорошо закрыла его? Сядь там и сторожи.

— Он спит.

— Не буди. Пусть спит. — Голос грека был властен. Он легко менял интонацию. Магдалена прошла рядом, едва не задев Михаила, и устроилась неподалеку. Михаил отошел подальше, поднялся по ступенькам и остановился рядом с дверью, за которой находились собеседники.

— Что мне сказать Варсофонию?

— Он не мог соврать. Рассказывал, на них напали под Антиохией. Откуда ему знать?

— Что еще?

— Ничего. Он был пьян.

— Завтра, когда проспится, расспроси. Дай еще вина.

— Я нашел купца, с которым он шел. Но тот ничего не смог добавить. Я расспросил в харчевне, где он напился. Человек сказал, что видел его с Миллисентой.

— С Миллисентой? Что у них общего?

— Человек пришел сюда с людьми Миллисенты. И этот был с ними.

— Придержи его. Дай комнату. Накорми. Отправь на диспут. А потом расспроси.

— Что делать с франком?

— Пусть ходит. Позови ее.

Михаил едва не пропустил появление женщины, настолько неслышны были шаги.

— Послушай. — Сказал голос. — Ты сделала, как я велел?

— Она уделяет ему много внимания. — Вставил грек.

— Помолчи. Он нравится тебе?

— Не знаю. — Еле слышно отвечала женщина.

Грек насмешливо хмыкнул.

— Я приказал тебе молчать. А ты не слушай, Он просто завидует. Мы не причиним твоему человеку зла. Но ты должна делать, что я скажу. И ты не пожалеешь. А пока иди.

Магдалена миновала Михаила, вернулась на свое место.

— Будь поласковей с ней. — Сказал голос. — Ты должен понимать, женщины не всегда живут в согласии с природой…

— Это уж точно. — Вставил грек.

— Доводы ума лишь укрепляют их упрямство. Когда должен придти франк?

— Не знаю. Я не могу ей приказывать. Она уйдет. Она слушает только себя и делает, как захочет.

— Я думал, ты знаешь, как управляться с женщинами.

— Клянусь, эта непохожа на других.

— Ладно. Смотри не спугни.

— А с пьяницей что делать?

— Подружись, расспроси. Он пригодится.

Михаил дождался, когда женщина уйдет, пробрался в загон и заснул. Утром он выуживал из памяти события прошлой ночи. Пожалуй, лучше было уйти. Но куда? В карманах пусто. Так и не решив, что делать, он вышел наружу. Галерея окружала двор со всех сторон. Снизу размещалась конюшня и склады, сверху комнаты. Михаил уселся в тени и стал осматриваться. Вышла Магдалена. Постояла на пороге, подставив лицо солнцу. Простое платье от щиколоток босых ног и по самую шею, прикрытую распущенными светлыми волосами. Стояла, терла глаза со сна. Она была красива. Михаил наблюдал равнодушно, но мог оценить.

— Эй, — окликнул грек, — как спал? — Хитрое лицо выражало участливый интерес.

— Не помню ничего. Где я?

Грек рассмеялся. — Поднимись, я напомню.

Михаил взобрался на галерею. Грек достал кувшин. — Лучшее лекарство от болезней.

Михаил выпил, не отрываясь. Густое сладкое вино ударило в голову.

— Кто послал тебя?

— В Константинополе Варсофоний сказал о тебе.

— Варсофоний? — Грек поднял лицо к потолку, будто вспоминая. — Не знаю такого. Может, еще что-то?

— Только это. Был еще Алевт. Но он умер под Антиохией. Сказал, могу на тебя рассчитывать.

— С чего бы? Ты сам откуда?

— Брожу по миру.

— Ладно. Оставайся. Если сможешь заплатить.

— У меня нет денег.

— Это я слышу от каждого второго. Что ты умеешь?

— Я моряк.

— Здесь нет моря.

— Я выступал с бродячими жонглерами.

— Это лучше. Если сможешь развеселить моих гостей, договоримся. Готовься. На днях диспут, чья вера сильнее — греческая или латинская. Пойди, послушай, расскажешь потом. Заодно увидишь Иерусалим.

— Дай мне одежду.

— Возьмешь плащ. Остался от какого-то монаха. Сядешь с греческой стороны, там соберутся все бродяги. Никто не спросит, кто ты и откуда. У тебя есть здесь друзья?

— Нет. — Твердо отвечал Михаил.

— Запоминай, что увидишь и услышишь. Потом расскажешь. Ты, похоже, знаешь языки. Так ведь? Тебе нужно обязательно быть там… Магдалена. — Позвал грек. — Дай ему поесть.

Голову Михаила прикрывал капюшон плаща. Даже знакомым, тем, кто мог быть здесь, узнать его было трудно.

Он пришел вовремя. Зрители занимали места, готовые встретить участников диспута. Греческая сторона оставалась в тени, народа здесь было много, приходилось стоять. Над латинянами был устроен огромный навес, там была вся местная знать, с той стороны сидели.

Слившись с беспокойной толпой, Михаил рассматривал зрителей. Короля он узнал сразу. Высокий, рыжебородый — тот занял место в центре сборища, и сидел, величественно откинувшись на спинку кресла. Михаил перевел взгляд, скользнул по рядам разодетых вельмож. Узнал Миллисенту, Сердце забилось сильнее при виде надменного холодного лица, будто не умеющего улыбаться. Она обернулась к своему соседу, и Михаил застыл. Всадник, который вчера грубо толкнул его. Теперь он сидел, развалившись и по хозяйски держал руку надменной красавицы. Ее муж — понял Михаил.

Он перевел взгляд, узнал Раймунда и его жену. Конечно, это они. Чуть постаревшие за минувшие годы. Он прикрыл голову и продолжал разглядывать зрителей. Узнал Мати — фрейлину герцогини. Увидел горбуна, подоспевшего на помощь в Антиохии. Взгляд его вернулся к молодому мужчине, рядом с Раймундом. Тот сидел, погруженный в свои мысли. Михаил догадался. Франсуа, его младший брат. Сходство бросалось в глаза. Значит, они оба здесь. Он продолжал таиться, еще раз прошелся по лицам зрителей, вернулся к Жоффруа. Рыжеволосое, большегубое, надменное личико, застывшее рядом с лицом Миллисенты. Злоба жаром обдала Михаила.