Гибель великого города

— Виллибхиттур! Нас сейчас схватят. Это низкие люди! Они бесчестят женщин! — Глаза Чандры пылали. Она вся дрожала от ярости. — Но им не удастся схватить меня!

Солдаты были уже близко. Поэту они показались огромного роста. Сердце в нем окаменело: он знал — смерть близка. Вдруг он схватил Чандру за руку, он был обязан защитить женщину, хотя у него уже не хватало сил для этого.

— Оставь меня, Чандра! Беги!

— Нет, полководец!

Солдаты окружили их. В руке Чандры блеснул кинжал, в то же мгновение она упала на землю, обливаясь кровью.

— Сумасшедшая! — сказал одни из солдат.

Поэт опустился рядом.

— Чандра!

— Виллибхиттур! — с трудом ответила она.

— Виллибхиттур! — злорадно закричали солдаты. — Ты еще жив?

Солдат схватил поэта за плечи и потряс. Поэт печально сказал:

— Она умирает…

— Ну и пусть! Разве ты можешь помешать этому?

— Солдат! — сказала Чандра. — Это полководец! Он выше твоего государя… Он — поэт…

Она не договорила. Голова ее безжизненно поникла.

— И ты ушла, Чандра!..

Солдаты тут же схватили поэта и повели. Они не дали ему побыть с Чандрой в ее последний час. Они спешили получить награду…

Повеял свежий утренний ветерок. Пробились первые солнечные лучи. Задумчиво сидела Вени на своем драгоценном ложе, держа в руках голову Нилуфар. Перед ее затуманенным взором один за другим проходили дни прошлой жизни. Что же произошло в ту ночь, когда к ней приходила египтянка? Ей трудно было вспомнить… Эта прекрасная голова… Кровь на ней уже запеклась…

Вошел государь.

— Деви! Что у тебя в руках?

Вени смешалась, не зная, что ответить. Бережно опустив голову Нилуфар на ложе, она поднялась и поклоном приветствовала своего повелителя.

— Госпожа жаждет новых наслаждений? — Он засмеялся.

Вени содрогнулась. Наслаждение! Неужели ее душа нуждалась сейчас в наслаждениях? В горле вдруг пересохло. Она почувствовала страшную жажду. Лицо побледнело. Манибандх смотрел на танцовщицу удивленно и подозрительно.

Рабыня обернула мертвую голову египтянки куском ткани и унесла из покоев. Вени принялась разливать вино по чашам. Одну из них она протянула Манибандху.

— Деви! Сегодня первый день нашего царствования! Наступила великая радость!

Вени глоток за глотком выпила свое вино и вновь наполнила чашу. Она вдруг вспомнила день, когда правитель Киката вознамерился насильно овладеть ею… Никто не вступился за нее тогда, она сама потеряла мужество. Только Виллибхиттур защитил ее!..

— Предводитель мятежников схвачен живым… — как сквозь сон донеслись до нее слова Манибандха.

— О ком вы говорите, государь?..

— Ты знаешь этого человека, деви…

Вени опустошила чашу. И снова наполнила ее вином. Потом тихонько засмеялась. Ей не хотелось ни говорить, ни думать…

— Это он так разъярил этих скотов…

Вени сделала несколько глотков.

— Кто он? Тот сумасшедший? Вишваджит?

— Нет, Вени! Вишваджит просто безумец. Он и теперь будет свободно бродить по городу как живое доказательство мощи нашего царства!

Манибандх засмеялся. Вени тоже разразилась бессмысленным смехом и снова наполнила чашу.

— Чему ты радуешься? — спросил Манибандх, взяв танцовщицу за руку.

— Ведь мы победили, Манибандх!.. — весело ответила Вени. — Но почему ты не скажешь, кто этот мятежник?

Манибандх пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты не догадываешься?

— Нет!

— Виллибхиттур!

Она снова расхохоталась. За дворцовыми окнами раздавались приветственные кличи: солдаты славили своего владыку.

Глава двадцать четвертая

От почерневших развалин домов еще поднимались дымки. Придавленные обломками, стонали раненые; всюду виднелись трупы убитых — обезглавленные, с отрубленными руками и ногами; у некоторых в груди торчало копье. Качались среди руин трупы повешенных детей.

Но на базарах уже шла оживленная торговля. Иноземные купцы, довольные восстановленным порядком, выставили в лавках самые дорогие и разнообразные товары.

На перекрестке двух главных улиц Мохенджо-Даро, образующих широкую площадь, убирали убитых. Их бросали на повозки и увозили за пределы города. Рабы полили мостовую водой и принесли гирлянды цветов. Посредине площади, напротив древнего каменного помоста возвели деревянный эшафот. Над триумфальными арками колыхались стяги.

Толпы солдат в новых светлых одеждах бродили по городу, останавливаясь у винных лавок. Их увеселяли полунагие танцовщицы. Упоенные победой, солдаты забрасывали плясуний цветами.

Когда наступил знойный полдень, толпы горожан начали стекаться к месту казни. Кровь в жилах людей уже остыла, они сами удивлялись дерзости, с которой еще недавно сражались против солдат высокочтимого. Испуганные, присмиревшие, они молча заполняли площадь. Временами передние ряды, теснимые сзади, слишком близко подходили к помосту. Тогда военачальник кричал: «Назад! Назад!» Солдаты с дубинками в руках набрасывались на людей, осыпая их градом ударов, но никто не смел возразить. Горожане молча пятились назад. Они напоминали стадо овец. А можно ли обходиться иначе с бессловесной скотиной? Лица горожан были бледны и худы. Они страдали от голода, но пищи негде было взять. Отныне они стали послушными игрушками в руках хозяина.

Женщины прижимали к груди истощенных детей. Раньше, уходя на праздник или в храм, они могли оставить малюток дома на попечение старух. Теперь многие лишились крова и родных. Дети, самое дорогое их достояние, уже не могли покойно качаться в своих колыбельках.

Вдруг все перестали шуметь. Никогда еще на торжественных сходах и праздниках Мохенджо-Даро не было такой тишины.

Забили барабаны.

Раб провозгласил:

— Царь Манибандх Великий, единовластный правитель стран долины Инда и всех дравидских стран, защитник веры и закона!..

Все поднялись. Солдаты закричали:

— Да живет царь Манибандх Великий!

Львиной поступью Манибандх шел к помосту. За ним следовала Вени. Затем шли рабы и рабыни, несшие сосуды с вином и чаши.

Из уст народа вырвалось, как запоздалый вздох:

— Да живет царь Манибандх Великий!

Царский полководец воскликнул:

— Слава великому богу на земле!

Люди громко повторили и это славословие, хотя в душе у всех была печаль и скорбь. Тот, кто сегодня займет золотой трон — дарователь жизни и смерти. Никто не смел противиться происходящему.

Манибандх сел, знать опустилась на сидения позади него.

Солдаты оттеснили рабов. На их место вывели пленных; руки у них были связаны за спиной.

Вени полуоткрытыми глазами смотрела вокруг. К чему весь этот шум? Рабыня, наполнив чашу, подала госпоже. Вени припала к чаше.

— Деви! Будь благословенна! — крикнул ей шумерский воин.

Вени взглянула на него и рассмеялась. У нее были пьяные, возбужденные глаза. Временами по всему телу пробегала дрожь.

Взгляд Вени остановился на пленниках. В затуманенном сознании мелькнула мысль; «Сейчас его убьют для устрашения народа! А ты равнодушно смотришь…» Темное облако застлало память…

Вени вздрогнула. Протянув руку к Манибандху и всем телом подавшись к нему, она спросила заплетающимся языком:

— Государь! Вон тот… Кто он, государь?

Манибандх был серьезен. Проследив за взглядом Вени, он посмотрел в ее глаза и гордо произнес:

— Этот мятежник — поэт, деви!

— Поэт!.. — пробормотала Вени. — Какой поэт?

— Виллибхиттур!

Вени засмеялась.

— Значит, он тоже… тоже… — бормотала она.

Манибандх смотрел на нее.

— Эй, рабыня! — сказала Вени.

— Да, госпожа!

— Налей мне еще чашу!

Рабыня наполнила чашу. Вени одним глотком осушила ее.