Волхв (СИ)

— А с этим что? — воин кивнул на труп чернеца.

— Выбросьте его в кусты, зверью на поживу.

Волхв с потворником облегченно выдохнули и шагнули к лошадям.

Эпилог.

Вечером осьмицы на капище Белбога было непривычно шумно. В густом воздухе играли бликами жировики, установленные по кругу перед куммиром. Пахло ядреным духом сосновой смолы и ароматными травами, запаленными ведуном. Перед огнями толпился разряженный народ. Впереди всех топтался кузнец Вавила со Светозарой, прижимающей к себе Рослю. Они уже собрались возвращаться в слободу, но перед этим с благодарностью приняли приглашение ведуна посетить капище. Кленка Смагин с женой и детьми стоял в самой середине толпы и его голова на длинной шеи выглядывала над соседними макушкми почти на вершок. На семейном совете они объявили о том, что решили навсегда переехать в Коломны. Старики даже всплакнули от радости. А соседи, узнав об их решении, пообещали уже на следующей неделе начать строительство нового дома. Дед Несмеян, примостившийся впереди, с гордостью поглядывал на своего внука, стоящего по правую руку волхва. Его гордость расправила крылья не на пустом месте — ведун недавно хвалил парня за прилежание и успехи в учебе. Здесь же с улыбками поглядывали за действиями волхва старики-родичи молодого князя, никак не нарадующиеся на вновь обретенного внука — Любослава. От только вчера отбыл в город, после почти десяти дней, проведенных в родном селе. Явился и Нарышка со своими разбойниками. Правда, теперь они так себя уже не называли — на днях начали возрождать село. И первым делом построили на его окраине большую общую баню. С их края еще выше Смагина выглядывала заросшая по глаза голова Верослава. Пожаловали и братья Миловы из Ураевки. Заруба и Велитарх привели с собой молодых жен, с которыми им еще не хотелось расставаться надолго. Давила и Олбран, старые семьянины, посматривали на них немного снисходительно. В полном составе подошла семья Горловых и еще около десятка коломенских жителей.

Ведун в праздничной белой рубахе до колен, украшенной рунами по воротнику и подолу, оглянулся на людей и выразительно посмотрел на всех по очереди. Люди, сообразив что от них требуется, начали замолкать. Дождавшись тишины, Белогост торжественно открыл священную книгу Белбога и, подглядывая на ее страницу, хоть и знал текст наизусть, пропел гимн Богу света и жизни. Родноверы нестройно подпевали ему. Закончив, он повернулся к собравшимся друзьям и знакомым:

— А теперь, русичи, прошу ваши требы.

Народ шевельнулся и потек к куммиру. Каждый старался возложить свои цветы и кушанья поближе к его ногам. Считалось, что чем ближе, тем больше шансов, что он заметит именно твои приношения и проявит благосклонность. Гор руководил, направляя людей в единое русло, чтобы не толпились перед алтарем.

Положив требы, каждый возвращался на свое место. Раскачивались огни в светильниках, а вместе с ними кроился и распадался на островки окружающий мир зарождающихся сумерек. Ведун дождался, пока последний родновер положит пирожки у идола, и повернулся к его суровому лику, освещенному красноватым пламенем. Последние слова благодарности, которые он произнес здесь в этот вечер, посвящались второму идолу, поменьше — Чернобогу. Закончив со всеми формальностями, ведун облегченно вздохнул и улыбнулся ожидающим его команды родичам:

— На сегодня все. Прошу всех на хутор — хозяйки приготовили скромное угощение. Пора отужинать.

Гости оживленно развернулись и начали понемногу покидать капище. Ведун положил руку на плечо потворнику:

— А нам с тобой еще предстоит задержаться.

Гор с готовностью вскинул глаза.

— Что надо делать?

— Спустимся в книгохранилище. Положим туда новые книги.

— Это которые Смагин принес?

— И их тоже. Но в первую очередь спрячем вот эту, — он бережно снял с деревянной подставки книгу Белбога.

— А ты что, не будешь по ней славы петь?

Ведун усмехнулся:

— Буду, но не по ней. Ты с завтрашнего дня займешься ее перепиской. Когда справишься, по копии и буду читать.

— А эту куда, спрячем?

— Спрячем, Гор, спрячем. Думаю, не на века у нас добрая власть установилась. Придут еще страшные времена. И нам с тобой предстоит сохранить всю мудрость предков и Богов, что в книгах записана, для наших потомков, которые придут после и застанут время рассвета земли русской и веры единой.

— А такие времена, правда, наступят?

— Наступят, хоть и не скоро. Не сомневайся. Ни я, ни ты до тех лет не доживем, но знания надо сохранить. После моей смерти ты станешь хранителем, как я когда-то получил знания из рук старого волхва, деда Матвея. Не должна прерваться цепочка памяти родноверов, и сильны мы будем вечно, покуда помним о предках своих. А помнить будем всегда.

— А ты откуда это знаешь?

— В книгах святых вычитал, — улыбнулся ведун и положил ладонь на плечо Гору. — Ну, да ладно. Вроде все ушли. Значит, и нам пора.

Старый волхв и его потворник задули все жировики, проверили еще раз — не сохранилась ли где искра, и повернули к спуску с горы.

— А помнишь, ты говорил, что надо искать другую пещеру для книг.

— Помню. После Перунова дня займемся. Как на хуторе все дела закончим. Сыромять наших рук ждет, да и пчелами надо плотней заняться. А то скоро дикими станут.

— А еще ты обещал рассказать, почему тебе в молодости имя Рысь дали, помнишь?

— Обещал — расскажу. Как раз, пока дойдем до пещеры, успею. Слушай.

Старик и юноша медленно спускались по крутой тропке. Их стройные крепкие фигуры освещались заходящим солнцем, и от того казалось, что седой волос волхва и белокурый — юноши просвечивались в его лучах, словно надутый бычий пузырь, в который вставили свечку. Они придерживались за выступающие корни, опирались ногами о выступающие камни, сбегали на коротких отрезках спуска, где не за что было зацепиться. Всю дорогу Белогост рассказывал парню о походе отряда половцев к пограничной черте, что у моря червонного, о том, как он попал в руки хазар, и как в его голову впервые пришла мысль служить Белбогу. Гор слушал внимательно и иногда ловил себя на мысли, что теперь и он, как когда-то ведун, собирается посвятить жизнь великому Богу. Потом он вспоминал Белогорку и начинал представлять, как вернется домой и снова возьмет ее за руку… Слова ведуна прорывались сквозь расплывающуюся картину их с Белогоркой счастья, и Гор вдруг представлял себя на месте отважного юноши по имени Рысь и прислушивался к собственным ощущениям — а он бы смог так? И удовлетворенно кивал головой — конечно смог. «Или я не вольный русич, потомок светлых Богов?»

Ноябрь 2012