Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

*— В заместители вам даем Цвигуна, — сказал генсек, пытаясь открыть массивный золотой портсигар и достать из него сигарету. Казалось, он только и был занят тем, как обмануть механизм партсигара, который должен был открываться только через установленные врачами промежутки времени, поскольку много курить ему запрещали. Наконец, эта возня с портсигаром ему надоела и, отбросив его, он достал из кармана пачку сигарет и с наслаждением затянулся.

А шеф КГБ в это время мысленно пробегал по страницам папки с данными о Цвигуне. Бывший председатель КГБ в Азербайджане. Женат на сестре жены Брежнева.

— А кого на его место? — спросил Андропов.

— Это уж кого вы порекомендуете, — великодушно предложил Брежнев.

— Алиев, думаю, справится, — сказал Андропов.

— Алиев так Алиев, — согласился Брежнев.

Андропов бросил на него быстрый взгляд. Брежнев вроде бы ничего не утаивал и ничего не подозревал. Усевшись в автомобиль, Андропов с трудом сдерживал себя. Он был достаточно опытным, чтобы всецело доверять этим телохранителям. Лицо его оставалось непроницаемым. Лишь войдя к себе и оставшись один,он довольно улыбнулся и потянул левой рукой каждый палец на правой. Их сухой хруст отдавался в нем победной музыкой. ’’Алиев...”, — беззвучно повторял он. Это открывало перед ним колоссальные возможности.

На даче с подходящим названием ’’Загульба” шел дым коромыслом. Сам хозяин то возился у мангала с шашлыками, то бежал проверить,как дела с пловом. Съезжались гости. Наконец прибыли и те, из-за кого все это и было затеяно — Семен Цвигун со своей женой.

Поздоровавшись с хозяином, он сказал: ’’Поздравляю” и протянул ему лист бумаги. В ней говорилось о том, что Гейдар Алиев назначается председателем КГБ республики.*

Назначение Алиева было для Андропова первым шагом. Он сразу же начинает готовиться к следующему.

Если кому-нибудь пришла бы в голову мысль провести обыск в квартире Гейдара Алиева, то за картиной Шишкина ’’Утро в сосновом лесу” он бы обнаружил потайной, тщательно скрытый в стене сейф. И если бы кому-то удалось ознакомиться с его содержанием, то, перелистывая аккуратно уложенные в папки бумаги, встретился бы со многими известными в республике именами. Он узнал бы о том, что бывший председатель Совета Министров республики Рахимов — обладатель многомиллионного состояния, нажитого путем взяток и незаконных сделок, что председатель Республиканского Совета профсоюзов Дадашев через подставных лиц скупает валюту у иностранцев, что в действующий в Баку подпольный центр по продаже квартир входят высокопоставленные лица, что член Верховного Суда Азербайджана Мамадбеков берет взятки и он не исключение. Взятки берут во всех вузах. За то, чтобы сдать экзамен,установлена твердая ставка — 100 рублей. Недавно студент, у которого не оказалось денег, убил профессора, отказавшегося бесплатно принять зачет. Дело замяли.

Все эти сведения зам. председателя Азербайджанского КГБ накапливал годами. Собранные вместе они давали картину, ничего общего не имеющую с официальной, рисовавшей процветающую под руководством компартии, республику. На самом деле это руководство превратило республику в свою вотчину, где на все была проставлена цена, где продавалось все и где купить можно было все, где царило всеобщее разложение, где связи значат все, а законы — ничто.

Неторопливо, исподволь, как военную операцию, Андропов готовит наступление на южном фланге империи.

Наконец он дает сигнал, и вскоре на стол Брежнева ложится толстое досье, в которое вошло все то, что тщательно собирал и хранил Алиев.

* Через некоторое время его вызвали в Москву. Окинув взглядом высокого, смуглого, с иголочки одетого кавказца, Брежнев задумался. Лежавшее перед ним досье требовало, чтобы он принес в жертву тех, с кем работал годами, к кому привык, как к удобным комнатным туфлям, кого понимал и кто понимал его, понимал, что не следует создавать беспокойства, как говорят — поднимать волну, а надо уметь жить, жить самим и давать жить другим.

Он затянулся сигаретой и отвернулся от сидящего напротив Алиева.

— Как я вижу — вы сторонник жесткого курса, — наконец произнес Брежнев, глядя на Алиева.

— В этом случае трудно действовать иначе, Леонид Ильич, — стараясь успокоить генсека и придавая своему голосу как можно более подобострастное выражение, сказал Алиев.

— Что Вы предлагаете? — спросил Брежнев.

— Надо сменить все руководство республики, — ответил Алиев.

— А кого же на место Ахундова?

Алиев ждал этого вопроса, стараясь ничем не выдать себя, он как можно спокойнее произнес:

— Того, кто себя ничем не скомпрометировал.

Брежнев удивленно вскинул свои знаменитые брови. Дескать откуда в республике могут быть такие люди? Угадывая его мысли,Алиев докончил фразу:

— Кого-нибудь из КГБ.

Брежнев обменялся взглядом с секретарем ЦК по кадрам Капитоновым и сообщил Алиеву то, что уже было заранее решено. Ему быть первым секретарем. *

Быть может, Брежнев уступил так легко потому, что был занят отражением атаки, предпринятой против него почти в то же время Сусловым, намеревавшимся овладеть креслом генсека. Ведь передача этого поста Брежневу в октябре 1964 года была решением компромиссным. В тот раз „серому кардиналу” пришлось уступить, но своей ролью он не удовольствовался и спустя пять лет выступает против Брежнева. Вместе с Мазуровым и Шелепиным он готовит критикующее экономическую политику Брежнева письмо и требует обсуждения его на предстоящем весной 1969 года пленуме ЦК. Когда большинство Политбюро отвергает это требование, предчувствуя поражение, Суслов покидает своих союзников и с тех пор становится лояльным сторонником генсека, влияние которого все время растет. Пожалуй, с того времени он и становится подлинным „серым кардиналом”. Не в интересах занятого борьбой с Сусловым генсека было наживать себе еще одного опасного врага в лице шефа КГБ. Он уступает ему, не понимая, что эта уступка и есть первый шаг, ведущий к его окончательному поражению. Так, всего через два года после того, как мало кому известный полковник Гейдар Али Реза Оглы Алиев стал генералом и председателем азербайджанского КГБ, он переезжает в кабинет первого секретаря ЦК компартии республики.

Начинает он с самого простого. Он сменяет все руководство республики. Приходят новые кадры. Главным образом, из КГБ. Бывший свидетелем того, что тогда произошло, И. Земцов пишет: „Из госбезопасности на партийную и советскую работу Алиевым было двинуто 1983 сотрудника КГБ! Произошел по сути дела полицейский переворот. Власть в республике оказалась в руках тайной полиции”. Но как и потом, когда такой переворот будет произведен во всесоюзном масштабе, полицейские партийную личину не отбрасывают. Они просто заменяют партийный аппарат своим. В Азербайджане ими практически создается новая партия. В этом они точно следуют сталинскому примеру. Он тоже громил партию, создавая вместо старой свою. Название оставалось тем же, терминология — той же, а люди были иными. По крайней мере так казалось вначале. Проходит немало времени, и секретарь Бакинского горкома партии констатирует: „Новое руководство хочет того же, что и прежнее, но только сразу”.

Да и не могло быть иначе. Тоталитарный режим не терпит никаких законов, даже своих собственных. Они ему мешают. Существование законов ставит предел тоталитарности. Поэтому закон используется только тогда, когда это в интересах режима. Разумно то, что нам полезно, - такова формула коммунистической власти. А это неизбежно ведет к произволу. Поэтому коррупция — постоянный спутник советского режима.

Алиеву казалось, или он делал вид, что он может победить ее путем постоянной чистки.

Он выгоняет из партии, предает суду тех, кого сам недавно выставлял за образец.

Борясь с коррупцией, но по ходу дела освобождаясь и от соперников и противников, обвиняя их в коррупции, Алиев как бы проводил для Андропова генеральную репетицию того, что тот сам намерен был позднее осуществить во всесоюзном масштабе. В Москву поступают сведения о том, что Алиев обнаружил ложность всех данных о достижениях промышленности и сельского хозяйства республики. И это после того, как из года в год сообщалось о росте и процветании! В Кремле это вызвало