Людовик XIV, или Комедия жизни

Король вышел к министрам, а Фейльад поспешил навстречу Орлеанам.

— Мы заключаем мир, Кольбер, и надеемся встать в самые дружелюбные отношения к Испании.

— Вы не могли сообщить мне более приятной новости, государь! Мир необходим нашей истощенной стране!

— Вечный припев финансистов! — насмешливо возразил Лувуа. — Вы и не думаете о том, что этот мир унижает гордую Францию и принуждает непобедимого Людовика отказаться от всех великих предначертаний!

— Лучше отказаться от невозможного, нежели браться за то, чего нельзя довести до конца, — резко ответил Кольбер. — Да и что пользы в завоеваниях, если последствия их — бедность и нищета родной земли.

— Оставьте ваши споры, господа! — вмешался король. — Мы заключим или блестящий мир, или ровно никакого, а пока восточная армия должна стянуться к Лангедоку, а флот будет стоять в Тулонской гавани.

— Их королевские высочества, принц и принцесса Орлеанские! — доложил де Брезе, распахивая двери.

Король пошел навстречу Орлеанам и, обняв брата, поцеловал в лоб герцогиню Анну.

— Недоступных людей пленяют ласковыми речами!

Де Брезе, доложите королеве, что мы просим ее величество на совещание, не терпящее отлагательства. Господа, можете удалиться!

Царственные братья и Анна Орлеанская остались одни.

— Филипп, — начал король, едва сдерживая свое волнение. — Мы ссорились с вами за обладание короной, стали почти врагами из-за любви к Анне Стюарт — вашей супруге. Было бы недостойной меня ложью, если бы я сказал вам, что не люблю ее больше. Нет, пока в сердце моем есть хотя бы капля крови, оно будет биться только для нее! Но мы ошибались в образе выражения этой любви, что и поставило нас во враждебные отношения друг к другу. Мы постараемся загладить наши ошибки, уничтожим все недоразумения, соединимся и общими усилиями уничтожим врага. Мы не заключим мира прежде, чем испанская корона не будет за Бурбонами, пока ваша старшая дочь не станет невестой инфанта испанского! Мы разорвем и уничтожим сети испанско-габсбургской интриги. Согласны вы на примирение, с условием, что в будущем нашим детям достанется владычество над всей Западной Европой? — Король протянул Филиппу руку.

— Клянусь Богом, — с жаром проговорил Орлеан, крепко пожимая руку Людовика, — я жизни не пожалею для достижения этой цели!

— Позвольте и мне принять участие в союзе, — весело вмешалась Анна. — Время отстать от заблуждений молодости и видеть только в детях цель и счастье жизни. Мы будем стоять за вас, государь, как за себя. Жизнь слишком коротка для ненависти. Кончим же ее мирно, без зависти друг к другу.

Король поцеловал ее руку.

— Нам много трудов предстоит впереди! Что посоветуете вы нам относительно союза?

— Я допустила его заключение, я же его и уничтожу, как только мир будет подписан.

— Голландия, Швеция и Англия поступят очень необдуманно, если разойдутся!

— Необдуманности и одной из них достаточно для уничтожения союза. А эта одна будет, по обыкновению, Англия!

— Неужели Карл Второй до такой степени не понимает своих выгод?

— Он раз уже последовал моим советам, теперь сделает это тем более, что вполне убежден, будто я не могу направить его ни на что дурное.

— Будет в высшей степени удивительно, если вы уговорите его разрушить союз, который сами же ему так горячо советовали заключить, особенно же, если этот союз поднимает его значение в народе и в парламенте.

— Он до тех пор в дружбе с народом и парламентом, пока они дают ему денег. Но ведь эти непредвиденные субсидии прекратятся, как только узнают, что суммы, назначенные для флота, попали в руки его приятелей и приятельницы. Есть и еще нечто, что живо положит конец всяким любезностям между англичанами и моим братом!

— А что это? Нельзя ли узнать?

— Герцог Йоркский намеревается перейти в католицизм. Иезуиты деятельно работают в Лондоне и, вероятно, поставят на своем.

— Не может быть! Барильон ни слова не пишет нам об этом!

— Дело ведется в глубочайшей тайне, но тем не менее известие это совершенно верно: леди Мертон сама была в Лондоне. А у нее ведь зоркий глаз. Не мешало бы назначить в штат лондонского посольства одного тайного агента: он подстрекал бы народную партию и тем ускорил разрыв с правительством.

— Жена ваша плохая англичанка, мой милый Филипп.

— Но хорошая француженка.

— Не думаете ли вы, что я не люблю брата Карла? Напротив. Но, чем быть в зависимости от народа, пролившего кровь нашего отца, пусть лучше он будет в зависимости от Франции! Если же его дерзкие подданные восстанут, мы дадим ему армию. Он раздавит революцию и сделает Карла Английского таким же свободным и могущественным государем, каким были его отец и дед!

Король улыбнулся.

— Пусть он им станет, если сможет! Наша помощь всегда за ним.

Разговор был прерван появлением королевы.

Терезия вошла с гордой улыбкой, ясно показывая, что вполне понимает затруднительное положение своего супруга. Высокомерное удивление выразилось на ее лице, как только она заметила Орлеанов. Она остановилась.

— Я, кажется, пришла не вовремя. Мое мнение совершенно излишне там, где принимаются советы герцогини Орлеанской.

— Напротив, ваше величество, — возразил Людовик, подавая руку Терезии и подводя ее к креслу у письменного стола. — Мы были бы очень огорчены, если бы в настоящую минуту вы отказали нам в вашем дипломатическом содействии.

— Я не ожидала, сир, что вы удостоите обратиться ко мне за помощью. Но если наши советы могут еще иметь какую-либо цену при всей государственной мудрости герцогини Орлеанской, то я к услугам вашего величества. Соблаговолите сообщить мне, в чем дело?

— Мы желали бы заключить с Испанией продолжительный и прочный мир. Я не сомневаюсь, что ваше величество сочтете за счастье помочь нам в этом деле и возьмете на себя труд вести переговоры с Мадридом.

Королева бросила торжествующий взгляд на свою соперницу.

— Вы можете вполне располагать мною, государь, но должны сознаться, что уступаете поневоле, так как война вам не под силу. Спрашивается только: на каких же это условиях думаете вы заключить мир? Понятно ведь, что на этот раз Испания потребует более прочных гарантий, чем прежде.

— Ваше величество! — холодно начал Людовик. — Вы принимаете тон, вовсе не соответствующий французской королеве, матери наследника престола. Вы все та же испанка, горячо преданная Габсбургскому дому! Вы говорите так, как будто победили не мы, а испанцы, и мирные условия предписываются не мною, а мадридским кабинетом. Советую вам стать на время француженкой и позаботиться о своем собственном благе! Действительно, настоящий мир должен иметь самые прочные гарантии и, надеюсь, что вы сумеете вести, как должно, переговоры по этому случаю, хотя бы только из желания доказать, что все дошедшее до нас о вашем двусмысленном образе действий во время последней войны было пустым злословием.

Королева была в высшей степени взволнована словами Людовика. Гнев и смущение боролись в ней. Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила:

— Какие условия угодно будет предписать вашему величеству?

— Я намерен заключить торговый и оборонительный союз с Испанией на следующих условиях: первое — все, завоеванное мною в испанских Нидерландах, остается за Францией и…

— Как, государь! — прервала его, быстро приподнимаясь, Терезия. — Испания должна признать все ваши завоевания, оставив себе лишь надежду, что на время она обеспечена от ваших захватов?! Таких условий я не могу передать в Мадрид!

Она поклонилась и повернулась к дверям, намереваясь удалиться.

Король схватил ее за руку.

— Постойте, мы еще не закончили! — Он прямо и твердо взглянул ей в глаза. — Главным условием продолжительного мира с Испанией будет то, что старшая дочь моего брата, герцога Филиппа Орлеанского, принцесса Мария-Луиза, будет наречена невестой вашего брата дона Карлоса, инфанта испанского и вплоть до исполнения этого условия Франш-Конте остается за нами.