Славичи

ботвинью из купыря и щавеля. Пока ел, отдав прежде должное предкам, вскипела вода,

Ставр бросил в нее пахучих трав душицы, земляники и молодых ярко-зеленых побегов

ели.

После еды растянулся Ставр на мягкой хвойной постели, оградил место тайным

защитным знаком и провалился в крепкий спокойный сон, предусмотрительно

разложив вокруг себя свежесломанные ветки бузины от комаров и мошек.

Утро выдалось пасмурным, но теплым и сухим. Дождя не было и, судя по приметам,

вряд ли сегодня будет. Ставр поднялся, позавтракал оставшимся от ужина холодным

зайцем, запил его травяным отваром на меду и, вернув на место костра дерн,

поклонился низко ели за приют, поблагодарил и лесных хозяев во главе с лешим за

спокойный сон и отправился дальше.

Через пару часов увидел следопыт впереди редколесье с прогалами по-прежнему

хмурого неба. Звериная тропа вывела его на небольшую поляну – когда-то, видимо,

сюда упала стрела Перуна и лес выгорел. Теперь на прежнем пожарище, залечивая

рану, росли молодые березки, осинки и ольха, укрывшись по колено в цветистом

разнотравье. По кромкам гари территорию начали обживать тонкие сосенки. По одной

24

стороне поляны пролег глубокий овраг, на дне которого звенел широкий ручей. За ним

опять темнел непроходимым буреломом дремучий лес.

Другой край поляны выходил на небольшое верховое болотце, заросшее

чертоломным редколесьем и кочками покрытыми зелеными мхами, густо заросшими

голубикой, черникой, брусникой и багульником.

Огляделся большак и удовлетворенно качнул головой – лучшего места для

холостяцкого дома и не сыскать. До селища, если напрямки, так чуть больше дня пути.

Лес кругом грозным зверьем обжитой: и тура с лосем и оленем, и медведя с волком и

рысью в достатке – будет с кем силушкой молодцам помериться, доказать свою

справность. Да и опосля это ж первое дело в родовой храм принести шкуру самолично

убитого зверя: доказательство своей храбрости.

Еще раз, внимательно осмотрев поляну и оставшись довольным, Ставр повернул к

дому. Но пошел не прежней, уже знакомой, дорогой, а решил сделать небольшой крюк

и зайти с другой стороны, чтобы осмотреть лес и оттуда.

Лето состарилось. Зарев5 уже почти кончился. Дни становились короче, ночи

прохладней. Грозный Перун все реже проезжал в своей небесной колеснице, разнося

по земле громовые раскаты. Злая Мара уже готовилась набросить на него путы и скрыть

в своих чертогах до самой весны.

Уже не слышно в лесной чащобе певчих птиц – они теперь все больше по лугам, да

полянам гоношатся: там насекомых погуще. Скоро, совсем уж скоро полетят они к

вершине мирового дерева, чтобы отдохнув там за зиму, вернуться весной сильными и

готовыми к продолжению своего птичьего рода. Не видать, не слыхать и коростелей с

перепелами: убежали-улетели и они к своим птичьим богам-предкам.

Зато как славно поет крапивница, а кузнечики под вёдро так до самой полуночи и

стрекочут, разливаются.

И пчелы не соберут больше взятка – самая пора бортникам соты распечатывать.

Каково-то государь-густоед попотчует?!

Вдруг мирные житейские мысли Ставра прервал далекий, едва слышный, вскрик.

Ставр остановился: не послышалось ли? Может это сохатый, раззадоренный осенним

гоном, силу где перед поединком меряет, по стволу окрепшими рогами стучит? Но нет –

вот снова: полузадушенный крик.

5 Зарев, густоед – август.

25

Ставр оглянулся, пытаясь сориентироваться. Зря собаку с собой не взял, пожалел

мимоходом и ринулся в направлении крика, приглушенного деревьями.

За густыми зарослями ежевики и малинника открылось небольшое озеро, пышно

заросшее ряской и водорослями. Ставр не сразу выбежал на берег, а притаился за

деревом: незачем чужинцу до поры показываться. Своих-то в этом месте быть не

должно.

Одновременно со Ставром на небольшой открытый берег, с противной стороны от

него, вышел человек. Он шел, тяжело опираясь на подставленную под одну руку

рогатую ветку, пошатываясь и постанывая, в другой держал волочившийся по земле

меч. Его одежда была сплошь залита кровью и изодрана в клочья, по лицу тоже

струилась кровь, еще не успевшая свернуться. Длинные русые волосы, схваченные на

лбу кожаным ремешком, сбились в окровененный колтун, в котором застряли травинки

и тонкие сухие веточки.

Незнакомец подошел к озеру и со стоном повалился на камни. Он из последних сил

потянулся к воде и опустил в нее лицо. Долго пил, едва слышно отфыркиваясь, то

поднимая голову, то снова окуная, и вокруг его лица вода окрашивалась кровью.

Наконец он напился и перевернулся на спину. По воде поплыли его окровавленные

волосы, но человек не замечал этого, он уставился в небо открытыми глазами и затих.

Ставр подождал немного и, не услышав шагов других людей, вышел из-за дерева.

Осторожно приблизившись к раненому, посмотрел в его лицо и вздрогнул: то был один

из воинов рода – Суховей. Он вместе с его сыном Ратьшей и еще двумя другими

воинами отправился разведать местность. Их уже давно ждали домой, но разведчики

задерживались, и старшины начали беспокоиться: не случилось бы беды. Видимо их

беспокойство не было напрасным. Суховею было всего восемнадцать лет, он был

самым молодым и неопытным из всех, кто ушел в разведку.

Опустившись на колени, Ставр похлопал Суховея по щеке. Едва пробивавшиеся над

губой усы были грязны, белое от потери крови лицо, все в кровавых подтеках и

слипшихся комьях земли, посиневшие губы приоткрыты.

- Суховей! – позвал он воина. – Очнись!

Воин не отвечал. Ставр подхватил его под руки и отволок подальше от воды. Уложил

на траву, подсунув под голову свою котомку. Потом быстро высек искру огнивом и

подпалил веточку можжевельника.

26

Шепча заговор, Ставр окуривал лицо и грудь Суховея, до той поры, пока тот не

вздрогнул и медленно открыл глаза. Его взгляд, затуманенный и бессмысленный,

блуждал, не останавливаясь ни на чем.

Неожиданно позади них раздался треск ломаемых ветвей: кто-то огромный и

невероятно сильный ломился через лес напролом. Глухое рычание и сопение страшного

зверя выдало хозяина леса – медведя. Он шел на запах крови, и теперь ничто не могло

остановить его от расправы над беспомощным человеком.

Ставр вскочил на ноги и, отойдя от Суховея на необходимое расстояние, замер.

Медведь вырвался из густых зарослей деревьев и кустарника, приостановился,

принюхиваясь и не отрывая взгляда от добычи, вкусно пахнувшей свежей кровью.

Ставр шагнул вперед, привлекая внимание медведя на себя, и застыл, выставив

перед собой тяжелое копье-рогатину.

Медведь, наклонив голову, набычился перед стоявшим перед ним в немом

противоборстве человеком, как будто решал, так ли он опасен. Добыча, которая не

поддается панике и не убегает, заслуживает особого внимания. Медведь явно не был

голоден и зол, скорее ему было любопытно. Возможно, он раньше и не видел никогда

такого зверя как человек и сейчас решал, что же ему делать с новым жителем его

владений. Но запах крови все же раздражал его и медведь, шумно вздохнув, отвернулся

от Ставра к Суховею.

Ставр вновь шагнул вперед, провоцируя медведя.

Медведь на одно мгновение отвел взгляд от раненого и, рыкнув, сделал резкий

рывок в сторону его защитника коротко и сухо рявкнув. Шерсть на его клыкастой голове

встала дыбом, отчего морда казалась теперь шире раза в два, его уши были плотно

прижаты, зубы оскалены. Он с раздражением разглядывал того, кто посмел ему

мешать.

Ставр вновь резко качнулся к медведю и тот, не выдержав, встал на задние лапы,

взревев громко и грозно.

Медведи всегда охотятся на четырех лапах, сбивая добычу лапой, но против