Золото Югры

И сложил ведь! За день и ночь, к утру – сложил. При первой топке в печи яростно зашумел огонь, и в комнату поплыло тепло, а не угар.

Майор Ганс Штебин сунулся в избу, потрогал бок печи и непонятно произнес:

– Обмыть надобно.

Капитан Ричарсон замахнулся на него капитанской тростью:

– Только побелили, как это – обмыть?

Все, кто в комнате стоял, засмеялись. И русский тоже засмеялся. Но между смехом пояснил обидчивому англу, что это русский обычай такой – «обмыть». Значит – выпить крепкого зелья.

– А печь пока трогать нельзя. Ни-ни! Сутки станем топить, только потом попользуемся благостным печным теплом… Еще одни сутки перемогёмся в бане. Выдай, не скупись, господин капитан, денег на обмыв.

Ричарсон приметил, что немецкие рейтары, в тепле и в русской неге отпустившие пузищи до переднего причинного места, русского Макарку побаивались. Не то чтобы на колени перед ним бухались, но исполнять евонные приказы бросались бегом.

Неужто на Руси преступивших закон так балуют? Неведомая страна!

Капитан Ричарсон посмотрел в прищуренные глаза Макара Старинова, посмотрел на печь, от чада которой теперь головной болью страдать не придется, и сунул руку в камзольный карман. Вынул серебряный шиллинг из последних трех оставшихся. Однако серебро не положил в руку Макара Старинова, а уронил на дощатый стол.

– Эх, – крутанул головой рейтарский сотник, – загуляем!

Майор Ганс Штебин скосил рот. Рейтары на англицкое серебро точно – загуляют. Серебряный шиллинг – это два ведра водки, да с бочкой пива. А майору – что останется?

– Не мстись, майор, – шепнул Штебину Макар Старинов. – Вином поручи заведовать мне, так что половина его окажется в твоем подвале…

Глава седьмая

Граф Эссекс к январю месяцу избесился напрочь. То королева Елизавета неделю не пускала его погреть ее ложе, то шотландцы вдруг затребовали у графа на триста фунтов стерлингов увеличить денежное содержание на сына Марии Стюарт, короля Шотландии Якова Шестого, который вполне счастливо и безбедно проживал в своих северных пределах.

А граф Эссекс ввязался из-за этого тонкоголового полукровки в смертную авантюру. Он согласился возглавить заговор, чтобы сместить англиканку, королеву Елизавету, с трона, лишить ее основы жизни, а на ее место посадить королем Якова, истого католика.

Папа римский, благословивший заговор, кое-какие деньги на его исполнение платил. Но деньги малые. Граф Эссекс из тех денег сам много тратил, королю Якову доставалась всего треть от римского денежного пенсиона. И эта треть потихоньку уменьшалась стараниями графа и его друзей по заговору.

Уже ходили по Лондону слухи, что граф с трудностями заговора не справился, огромные деньги прокутил, и пора его отправлять на войну с Ирландией – может, убьют. Или сам догадается наскочить на пулю.

Ситуация с папскими финансами на содержание будущего короля Якова могла довести графа не только до Ирландии, а до Тауэра могла довести, если бы некие ласковые люди не подвели к графу Эссексу одного старого морехода, знавшего тайну северного морского прохода в Китай и Индию. И даже продавшего графу верную карту того пути.

Потом мореход исчез, говорили – утонул, пьяный. А вокруг молодого графа Эссекса закрутились католики и требовали немедля искать клятый сибирский проход. У них снова появились немалые деньги, которые можно было расходовать только на экспедицию в Сибирь.

Откуда деньги, про то монахи в кавалерийских сапогах, но в черных сутанах не говорили. У папы римского никогда в подвалах не было больше одного испанского дуката. А тут – сразу полмиллиона!

Деньги на поход в Сибирь графу, конечно, давали в долг. Тот животом чуял, что увязает по горло в своих делах, самому не всегда понятных. Правда, он знал, что выше горла ему утопнуть не дадут, – иначе не за что будет вязать петлю… Квалифицированная казнь в Тауэре обязательно требует горла преступника.

Граф согласился на организацию экспедиции. И отправил три корабля в неизвестные воды.

И тогда немедленно вылезли эти шотландцы! Шотландцы, эти скотские пастухи, мотивировали немедленное повышение содержания Якова тем, что парень вырос, в два раза больше ест и пьет и имеет тягу к порче девичьего шотландского населения. За это тоже приходится дорого платить.

Граф Эссекс бесился, впрочем, не по этим явным причинам. Не из-за внезапной холодности королевы, не из-за денег, истребованных шотландцами на содержание короля. Причина бешенства заключалась в полном и отчаянном отсутствии вестей от экспедиции из трех кораблей, посланных семь месяцев назад на поиски северного морского прохода в Китай. Возглавлял тайную затею адмирал Гуго Виллоби. Этот адмирал дальше Исландии не плавал, но другого авантюриста не нашлось, чтобы безоглядно соваться в неизвестные пределы. Так что Виллоби сгодился. Вторым кораблем командовал капитан Дурфорд и третьим – капитан Ричардсон.

Корабли, по бумагам Адмиралтейства, в данный момент несли патрульную службу, осуществляя блокаду американских колоний Англии. Прямо сказать, кораблям тем давно бы пора сгореть дровами в лондонских каминах – настолько они были староваты для неизвестного плаванья. Десятипушечные двухмачтовые корветы хороши были десять лет назад, при охране берегов острова в момент нашествия на Англию испанской Непобедимой армады… Впрочем, корвет капитана Ричардсона имел еще достаточную прочность.

Исходя из этого принципа, все тайные инструкции и документы от графа получил лишь Ричардсон. Его задачей было уточнить возможность кораблей следовать до устьев сибирских рек и попробовать по ним немного проплыть. А попробовав, вернуться в Англию и доложить результаты тайной экспедиции. Хоть пешком, но вернуться! С докладом!

От адмирала Гуго Виллоби и от капитана Дурфорта ничего тайного не требовалось.

А поскольку молодой граф Эссекс имел счастье быть приемным сыном графа Лейстера, могущественного министра и энергичного фаворита при молодых, самых тяготных годах правления королевы Елизаветы, то он не считал нужным подробно отчитываться перед королевским Адмиралтейством, куда и зачем от брегов Англии направились три корвета. Тем паче, что корабли, хоть и военные, снабжались материалами и провиантом якобы за его, графский счет.

Шестого января, в пятницу, хорошо выпивши, граф Эссекс решил разом избыть из души неугодное сейчас бешенство и с пятью десятками своих людей поздним вечером окружил дом господина Эйнана из Милана. Эйнан из Милана был как раз тот человек, каковой имел все причины быть зарезанным, ибо это он за двадцать золотых соверенов – считай, всего за пять боевых коней – послал к графу Эссексу вечно пьяного старого морехода с картой северного морского пути, якобы идущего мимо земли Сибирь.

– Поскольку за семь месяцев ни одного известия от эскадры адмирала Виллоби нет, – проорал граф Эссекс, побуждая к резне своих людей, – то виноват в их явной погибели жид, давший негодную карту! На приступ! На приступ!

Несколько человек пришли с аркебузами и произвели выстрелы, отбившие куски кирпича от дома Эйнана. По окнам стрелять никто не собирался – в них стояло стекло, а не слюда, и платить аркебузирам пришлось бы дорого.

После выстрелов дверь дома распахнулась. На пороге появился сам Эйнан Миланский, волею судьбы и своего яростного Бога захвативший монополию на всю торговлю картами в Англии.

– Граф Эссекс, – благостно вопросил он, – на каком основании ты ведешь осаду моего жилища?

Вино вдруг осело в ноги графа, и он тупо ответил:

– Хочу и веду.

– А не хочет ли сиятельный вельможа без осады войти в дом бедного иудея, дабы воспринять известие, коего он давно дожидается?

Граф расшеперил глаза, оперся на свою шпагу и задумался. Сзади придвинулись двое трезвых дворян из окружения графа и посоветовали войти, чтобы больше не шуметь. На шум может примчаться королевская рота охраны, и тогда всем осаждающим придется откупаться большими деньгами, чтобы не сидеть в сыром подземелье Тауэра.