Варяги и Русь

Велемир заставил Вадима повторить свой рассказ.

   — Пойдёмте же туда и посмотрим, прав ли этот юноша, — сказал жрец, когда Вадим кончил свой рассказ. — Веди нас.

Они вскоре достигли той отмели, на которую выбросила буря двух юношей.

   — Вот, вот, глядите, тут что-то есть! — раздались в толпе жрецов восклицания.

Велемир жестом остановил их и подошёл сам к тому месту, где на песке что-то валялось.

   — Это одежда Избора! — воскликнул Вадим.

На песке были видны отпечатки ног, кое-где они были пропитаны кровью, трава кругом была помята, одежда Избора также была вся в крови.

— Нет более сомнения, — воскликнул жрец, — этот юноша прав, страшный перынский волхв снова появился в наших местах!

Он приказал осмотреть прибрежный кустарник — там никого не было.

Ничто в лесу не выдавало присутствия человека...

V

Весть о том, что в Перынской роще снова появился страшный волхв, быстро пронеслась по всем родам, жившим на берегах Ильменя.

И вот теперь этот страшный волхв снова появился... Уж не грозит ли родам славянским какая беда?

Весть о появлении волхва разнесли повсюду перынские жрецы.

   — Пойдите и возвестите всем родам славянским о том, как наказывает наш Перун отступников, — приказал им Велемир. — Усомнился Избор в его силе, в его могуществе, и вот как он грозно покарал его... Так будет и со всяким, и пусть память об этом не изгладится вовеки... Пойдите и передайте повсюду рассказ Вадима, бывшего свидетелем этого.

И жрецы разошлись по всему прибрежью Ильменя, передавая рассказ старейшинского сына.

В род, где старейшинствовал Володислав, отец Вадима; Велемир решил отправиться вместе с юношей.

   — Только уважение к твоему отцу избавляет тебя от наказания за дерзость, — объявил старый жрец Вадиму, — но ты должен принести очистительные жертвы.

Юноша с почтением приложился к его высохшей руке и удалился во внутренние покои, отведённые ему Велемиром для отдыха.

Старый жрец Велемир между тем бодрствовал.

«Что это всё может значить, — думал он, расхаживая по светёлке, — какого волхва мог видеть Вадим? Правда, жил когда-то в этих местах дерзкий разбойник, грабил он всех без разбору, кто только из Ильменя в Волхов спускался, да ведь это когда было? Я уже давно своим годам счёт потерял, а этого разбойника мой дед, тоже жрец Перуна, своими руками убил... И с тех пор о нём ничего не слышно... Это ведь мы его в кудесники да волхвы произвели, чтобы нам победу Перуна над ним прославить, а на самом деле он простой человек был, ни больше ни меньше. Так кого же это Вадим там видел и кто этого солевара убил? Уж не сам ли Вадим? Ведь он на это способен. Надо узнать всё подробно».

Велемир призвал нескольких жрецов и приказал самым тщательным образом обыскать ещё раз весь лес.

«Хорошо ещё, что Вадим такую сказку придумал, а то бы мне да и всем нам плохо было бы... Володислав — старейшина богатый, вся Перынь чуть ли не одними его жертвами держится... Как казнить его сына? Ведь он всех нас сокрушить мог... Весь род его слепо ему повинуется, и Перынь разнесли бы, если бы он приказал только... А не казнить Вадима нельзя было бы, если бы он такого рассказа не придумал... Тогда другие бы роды поднялись и тоже нам не лучше было бы... Слава нашего Перуна пошатнулась бы, а вместе с тем и нам, жрецам, нечего было бы делать... И Избора жаль... всё-таки он Гостомыслу племянник, и хотя не велик человек, посадник буйного Новгорода, а всё-таки и с ним ссориться нельзя, и у него свои приверженцы есть... Впрочем, с Избором всё уже кончено... Жалей не жалей, а его к жизни не вернёшь... Кто с ним так покончил, всё равно, Вадим ли, или тот, кого он за волхва принял, всё равно теперь надо подумать, как Гостомыслу горестную весть сообщить».

Велемир приказал уведомить новгородского посадника о несчастий с его племянником.

Весть о гибели Избора, однако, опередила посланного. Когда он явился в Новгород, там все уже знали о случившемся.

Знал об этом и Гостомысл.

Он любил Избора, но был настолько умён, что не дал посланному заметить волновавших его чувств.

Тот передавал рассказ о гибели Избора и о чудесном спасении Вадима от ужасного вновь появившегося в Перынском лесу, свирепого волхва, украшая его подробностями, отчасти внушёнными ему Велемиром, отчасти и выдуманными во время дороги от Перынского холма до Новгорода. Фантазия у посланца была богатая, и он так разошёлся, что Избор уже оказался прямо так-таки поглощённым на глазах служителей Перуна свирепым волхвом... Гостомысл сразу не поверил тому, что сообщили ему о гибели его племянника.

— Это всё жрецы с Перыни народ мутят, — сказал он, выслушав известие, — ну какой там в самом деле волхв появиться мог, просто они схватили Избора, и, если я не поспешу к нему на помощь, они убьют его!

Он приказал подавать ладью и, быстро собравшись, выехал из Новгорода вверх по Волхову, в то место, где близ истока на высоком холме стоял идол Перуна.

Наступала уже ночь, когда он добрался до Перыни. Здесь он к большой досаде своей узнал, что жрец Велемир вместе с Вадимом и несколькими жрецами уехали в Володиславов род.

Гостомысл стал расспрашивать служителей и рабов Велемира о своём племяннике. Все они в один голос подтвердили ему рассказ, которому он было не поверил.

Один из младших жрецов, знавший хорошо Избора, сказал ему, что узнал окровавленную одежду его племянника. Рассказ передавали с такими подробностями, что в гибели Избора сомнения быть не могло...

Гостомысл, опечаленный, вышел из жилья жрецов, направляясь к пристани, где ждала его ладья.

Двое жрецов провожали новгородского старейшину.

Оба они глубоко сочувствовали ему.

Вдруг в нескольких шагах от ладьи какой-то человек подошёл к Гостомыслу. Гостомысл отшатнулся было, но подошедший быстро прошептал что-то, заставившее старейшину вздрогнуть. Сопровождавшие его жрецы заметили человека около старейшины и, думая, что ему грозит опасность, кинулись на помощь. Но когда они подбежали, человек этот уже исчез.

В род Володиславов известие обо всём происшедшем с Вадимом пришло прежде, чем юноша успел вернуться под родимый кров. Слова жреца, явившегося сюда по приказанию Велемира, произвели смятение. Из всех хижин высыпали люди. Мужчины, которые не были на озере или на охоте, побросали чинить невода, готовить стрелы и толпой собрались около хором Володислава, куда прошёл посланный Велемира. Женщины сбежались сюда ещё раньше, обсуждая на разные лады произошедшее.

Тем временем в хоромах жрец, перед которым уже поставлено было обильное угощение, рассказывал обо всём матери Вадима. Сам старый Володислав, серьёзный и важный, сидел на гладко оструганной лавке, второй раз слушая с большим вниманием жреца.

Богумила, мать Вадима, плакала от изумления.

— Один он, один из семерых остался, — говорила она сквозь слёзы, — шестерых уже нет, одного медведь заломал, двух злые люди загубили, трое без вести пропали, он только, соколик мой, надежда моя, остался.

   — Надо благодарить Перуна, — важно ответил жрец, — это он совершил чудо, защитив твоего сына от свирепого волхва.

   — Его только, его, батюшку, благодарить приходится. Он Вадима моего милого от смерти неминучей избавил. Да что же ты, Володислав, проси служителя Перуна откушать нашего угощения.

   — Только откуда этот волхв появиться мог, — высказал своё мнение Володислав, — никто о нём не слыхивал.

   — Как не слыхали? — удивился жрец, — сколько раз тебе наш отец, Велемир, об нём говорил.

   — Так ведь он говорил о том, что было...

   — А то, что было, и вперёд быть может, — авторитетно заявил жрец, — но что это за шум под окном?

Действительно, собравшаяся у хором Володислава толпа требовала, чтобы жрец Перуна вышел и повторил снова свой рассказ.

   — Родичи собрались, тебя зовут, — пояснил жрецу Володислав.

Тот с видимым неудовольствием выбрался из-за уставленного яствами стола и пошёл на крыльцо.