Георгий Скорина

Он подошел к раскрытому окну и стал смотреть на серые, сумрачные волны Влтавы. Потом спросил, не оборачиваясь:

– Не знаешь ли ты… о судьбе…

– Я ни разу не встречал ее, – не дал ему закончить Вацлав. – Говорили, будто она вышла замуж.

Георгий молча стоял у окна.

– С тех пор прошло десять лет… Разве ты все еще любишь ее, Франек?..

Георгий обернулся. Лицо его было спокойно.

– Эти десять лет я был слишком занят, чтобы искать новых привязанностей, – сказал он, грустно улыбнувшись. – И едва ли найду для этого время и впредь…

Он подошел к Вацлаву и вдруг расхохотался.

– Чего ты? – с недоумением спросил тот.

– Ох, Вашек, какой ты стал толстый и важный. Ты богат?

– Я женился пять лет назад на дочери известного пражского пивовара, – ответил Вашек застенчиво. – Она принесла мне небольшое приданое…

– Поздравляю тебя, приятель, ты всегда имел пристрастие к пиву. Где же твоя супруга?

– Марта уехала по делам за город. Видишь ли, я ведь состою старшим секретарем Староместского магистрата…

– Ого!

– Да… И общественные обязанности отнимают у меня много времени, так что Марте приходится самой вести торговые дела. Она очень достойная женщина.

– Есть у тебя дети?

– Нет, – вздохнул Вацлав. – К несчастью, детей у нас нет…

Вошел слуга с подносом, уставленным блюдами и жбанами. Друзья сели за стол.

Георгий с удовольствием принялся за угощение. Он с самого утра ничего не ел и порядком проголодался. Вацлав ел мало и неохотно. Вид у него был довольно кислый.

– Не понимаю, – сказал Георгий, запивая гусиный паштет холодным пивом, – откуда у тебя такое пренебрежение к этим яствам, достойным Лукулла?

– Да, – сказал Вацлав уныло, – я равнодушен к ним.

– Я помню времена, когда и во сне тебе грезились маковые лепешки.

– Маковые лепешки!.. – Вацлав покачал головой. – Вот чего бы я отведал! К сожалению, мне их не подают. Марта говорит, что эта грубая пища вредит здоровью.

– Пустяки! – рассмеялся Георгий.

– Так говорит Марта, – повторил Вацлав. – Однако, Франек, ты еще ничего не рассказал о себе…

Георгий стал рассказывать. Вацлаву казалось, что он вместе с другом бродит по знаменитым городам Италии, беседует на вершине падуанской башни с московским богомазом, сидит у костра повстанцев-мужиков в чаще белорусского леса. В памяти его воскресла убогая каморка краковской бурсы… Зимние сумерки, красноватые отблески углей в жаровне. Двое юношей, мечтающих вслух. Кажется, совсем недавно это было, а сколько переменилось с тех пор в их жизни. Как различно сложились их судьбы!

– Итак, ты решил поселиться в Праге? – спросил Вацлав, когда Георгий умолк.

– Да. В этом городе, мне кажется, я смогу сделать многое. Есть в чешской земле искусные друкарни и резчики, можно всякие славянские литеры изготовить. Пойми, Вацлав, ничто нынче не нужно так народу, как книга. Книга на языке, понятном простому люду. Помнишь мой краковский диспут?

– Еще бы!

– А я и подавно не забыл. Теперь настала пора осуществить то, о чем мечтали мы тогда. Вы, чехи, давно начали это дело. Я продолжу его. Сам переложу священное писание на русский язык, напишу пояснения, примечания, чтобы читателю легче было понять. Оттиснем книги, разошлем по всей Руси, а также в города чешские, польские, сербские – повсюду, где понимают славянскую грамоту.

– Да, да, – сказал Вацлав, – давно пора!

– Гравюры по дереву вырежем, – продолжал Георгий, не слушая. – Я этому мастерству в Венеции хорошо выучился. Приходилось тебе видеть вашу чешскую Библию, отпечатанную в Венеции?

Вацлав утвердительно кивнул головой.

– Хороша! – сказал Георгий с восторгом. – Чудесно! Что и говорить. И все же можно сделать еще лучше. И сделаем, верь мне! Пусть книга будет прекрасной, словно картина или статуя, пусть радует душу человеческую. Хочешь работать со мной, друг?

– Хочу! – сказал Вацлав, восторженно глядя на приятеля, совсем как в дни юности. – Конечно, хочу… – Он внезапно осекся. – А деньги?.. – сказал он. – Затея эта дорогая.

– Деньги?.. Я привез из Полоцка некоторую сумму. Один, конечно, не осилю. Я рассчитывал на помощь купца Алеша, да вот беда – исчез он. Не знаю, где и искать… Но теперь это не страшно. Я потерял Алеша, но, слава богу, нашел тебя. Разве ты не поможешь мне деньгами?

– Франек, – сказал Вацлав, с испугом глядя на друга, – я ничего не смогу дать тебе…

– Как! – воскликнул Георгий. – Ведь ты богат, ты сам сказал. Или ты уже не друг мне, как прежде, Вацлав?

– Я богат, Франек, это верно. И я люблю тебя по-прежнему. Но я не волен распоряжаться моим состоянием. Им ведает Марта. Я поговорю с ней, объясню ей… Не думаю, чтобы она согласилась, но все же я поговорю с ней, Франек.

Весь следующий день Георгий провел в поисках Алеша, но так и не нашел его следа. Вернувшись на постоялый двор, где по приезде в Прагу он снял комнату, Георгий нашел записку от Вацлава. «Моя жена вернулась, – писал Вашек. – Приходи завтра утром, попытаемся вместе ее убедить».

Когда Георгий явился в назначенный час, Марта Вашек сидела в небольшой комнате за конторкою. Перед ней стоял какой-то старичок, по-видимому приказчик.

– Дорогая моя, – сказал Вацлав нежно. – Я привел моего друга, доктора Францишка, о котором не раз тебе рассказывал.

Георгий учтиво поклонился. Марта ответила вежливо, но холодно.

– Здравствуйте, пан доктор, – сказала она. – Садитесь! – Она кивнула приказчику, тот сейчас же вышел.

Марта взяла лежавшую подле нее книгу и принялась внимательно разглядывать. Георгий заметил, что это было знаменитое венецианское издание чешской Библии.

Он с любопытством смотрел на супругу своего приятеля. Пышная, белотелая, сероглазая, необычайно мощного сложения, эта женщина напоминала ему жен и дочерей именитых полоцких купцов.

«Так вот кто пленил нашего робкого Вацлава!» – подумал Георгий.

Марта отложила книгу и посмотрела на Георгия испытующим взглядом.

– Вы хотите открыть друкарню, пан доктор? – спросила она, не отводя от него холодных глаз.

– Да, госпожа Марта, – сказал Георгий просто.

– Я уже говорил тебе, дорогая, – торопливо заговорил Вашек, – что печатные книги весьма необходимы не только для нас, чехов, но и для родственных нам народов. Книга является средством…

– Погоди, Вашек, – спокойно остановила его жена. – Пану доктору надлежит знать, что я занимаюсь пивоваренным делом. Кое-что я смыслю и в кожевенном товаре. В книгах я разбираюсь слабо, хотя покойный отец учил меня грамоте.

– Мне приходилось встречать книгопродавцев, – заметил Скорина, – которые не знали и грамоты. Однако же торговые дела их шли весьма успешно…

Марта опять взглянула на Георгия; видимо, ответ пришелся ей по нраву.

– По вашему мнению, это хорошая книга? – спросила она, указывая на венецианскую Библию.

– Это – чудо книгопечатного искусства! – восторженно воскликнул Вацлав. – Пойми, дорогая Марта, что самый факт появления печатной Библии на чешском языке имеет огромное научное значение. Не кто иной, как наш великий мученик, Ян Гус, впервые осуществил перевод…

– Я не могу вкладывать деньги в дело, которого не понимаю, – снова прервала она мужа. – Что до Яна Гуса, то он был мудрым и святым человеком, и все-таки его сожгли. Я женщина простая и немудреная и вовсе не хочу гореть на костре.

Вацлав бросил другу взгляд, полный отчаяния.

– Книга, лежащая перед вами, – сказал Георгий спокойно, – продавалась в Венеции по полдуката за экземпляр. На эти деньги можно купить почти два бочонка пива.

– Это очень дорогая цена. – Марта с удивлением посмотрела на книгу.

– Тем не менее, – продолжал Георгий, – не прошло и года, как все издание было распродано. И ныне невозможно приобрести эту книгу дешевле, чем за пять дукатов.

– А! – произнесла Марта, явно заинтересованная этим сообщением. – Вы могли бы издать книгу наподобие этой, пан доктор?

– Надеюсь, – ответил Скорина, чувствуя, что затронул самую отзывчивую струну этой женщины. – Я думаю, можно даже превзойти ее. С тех пор прошло десять лет, в печатном деле появились некоторые новшества. К тому же число резчиков и друкарей увеличилось.