Королева Жанна. Книги 4-5

Сивлас наконец подал голос:

— В чем дело? Сержант Келем? Я знаю вас не первый год…

Сержант Келем, глядя мимо Сивласа, отмалчивался. В гвардейской шеренге загалдели:

— Мужичье обнаглело вконец!

— Пус-тить им кровь!..

— Господа, они в заговоре, истинный Бог!..

Телогреи стояли все так же, не шевелясь, как умели они одни. Только их неподвижность еще сдерживала гвардейцев.

По западной галерее стучали торопливые шаги. Влетел, задыхаясь, престарелый граф Крион, шеф телогреев.

— Что… здесь? Келем… Господа… — Он вышел на середину караулки, между враждебными линиями. — Лейт… Сивлас… лигеры…

В этот миг дворяне увидели сверкнувший над головой графа Криона тяжелый меч. Сержант Келем развалил надвое голову своего начальника. В общем вопле потонули два злобных крика:

— Бей изменников!

— Хватайте Сивласа живьем!!.

По западной галерее гремели уже десятки, сотни ног, но в караулке никто не слышал этого: гвардейцы и телогреи рубились насмерть.

Главная лестница Аскалера была уставлена телогреями, как изваяниями. Они стояли по четверо на каждой ступеньке — двое слева, двое справа — одинаково расставив ноги в ботфортах; левая рука — на рукоятке двуствольного пистолета, правая — на ручке метательного ножа. На промежуточной площадке застыла шеренга с мушкетами на сошках, нацеленными на входную дверь. Смерть мятежникам. Снаружи доносились выстрелы, звериные вопли, стукотня холодного оружия — там дрались. Телогреи стояли неподвижно.

Один их командир, молоденький дворянин, беспокойно топтался внизу. Громыхнули пушки, сотрясая здание. Зазвенели позолоченные пластиночки на люстре, но это был единственный отзвук. Телогреи стояли, как стояли, глядя на запертую дверь.

Никто в нее не ломился. Они появились около восьми часов утра, справа, из галереи — военная толпа с голубыми сердцами на плащах, ощетиненная оружием.

Впереди шагал человек в черном, с непокрытой голо вой, с тонкой золотой цепочкой на груди.

Увидев его, лейтенантик заюлил, выхватил шпагу, изящно протянул ее эфесом вперед.

— Сир, я счастлив первым…

Телогреи дрогнули: с нижней ступеньки спрыгнул один и рубанул дворянчика по шее, не дав ему закончить. В ту же секунду перед герцогом Фрамом, заслонив его собой, вырос виконт Баркелон.

— Телогреи, бросайте оружие!

— Товарищи, не слушайте изменников! Пали!..

Это крикнул тот, седоусый сержант. Баркелон упер острие шпаги ему в горло:

— Ваше имя?

— Ариоль Омундсен! — Одновременно сержант, откинувшись назад, вырвал из-за пояса пистолет и в упор всадил в Баркелона две пули. Принцепс успел подхватить падающее тело.

— Братья мурьяны! — вопил снизу сержант Келем. — Пробил час!

Он бежал вместе с французами, но его оттерли, и ему пришлось проталкиваться вперед. Его крик сломал позицию телогреев. Началась суматоха. Раздирающе ахнул мушкетный залп, но французы были уже на середине лестницы. Телогреи, потеряв строй, дрались каждый за себя. Все звуки покрывал озверелый французский клич: «Tue! Tue!» [72] Омундсен, рубя напропалую, пробился на верхнюю площадку, пролез между дерущимися к стене, лопатками нащупал потайную дверцу. Щелкнула пружина, и он исчез.

Камер-фрейлины исчезли, лакеи исчезли. У Эльвиры оборвалось сердце. Она обегала все личные покои королевы, заглянула на фрейлинскую половину — никого. В аудиенц-зале тоже не было ни души; только караульные гвардейцы статуями стояли у дверей.

— Найдите дежурного, кого-нибудь! — крикнула им Эльвира.

Гвардейцы оба снялись с места, пошли. Эльвире почудилось, что они уходят с облегчением. Она захотела было вернуть их, но промолчала.

Пусть уходят.

Она постояла с закрытыми глазами. Зачем-то на цыпочках, стараясь не шуметь, вернулась к двери восточного коридора. Вскрикнула — но это была дама, хорошо знакомая дама.

— Каролина?.. Зачем вы здесь?

Графиня Альтисора сама была бледна и дрожала.

— Я ничего не понимаю… Все куда-то пропали… Просыпаюсь — моих камеристок нет… Я вынуждена была одеваться сама…

Звуки боя сюда не долетали: дворец был огромный. Здесь стояла страшная, могильная тишина. Внезапно громыхнули пушки.

— Это здесь, у дворца… — Графиня Альтисора смотрела белыми глазами.

— Каролина, — сказала Эльвира, — попробуйте сойти вниз, в восточную кордегардию. Там должен быть ди Архат, кто-нибудь…

Она старательно замкнула за графиней двери восточного коридора.

Все ушли, тем лучше. Свидетели не нужны.

Она прошла в свою комнату, открыла секретный ящик бюро, нащупала в нем темный флакончик. Да, он был на месте. Зажав его в кулаке, она вышла в диванную.

Жанна сидела все так же, с ногами на диване, и, кажется, дремала. Нет, не дремала: на шаги Эльвиры она тут же подняла глаза.

— Я верю, — сказала она.

Она все заметила, в том числе и пузырек в кулаке у Эльвиры.

Эльвира подошла поближе.

— Ты слышала пушки?.. Они уже тут.

— Он придет, — сказала Жанна.

— Кто? Лианкар?

Дверь кабинета, слышно было, раскрылась, и кто-то произнес: «Хм, никого…» — Эльвира крикнула звенящим голосом: «Кто там?!» Ей ответил радостный вопль: «Это я, Ваше Величество, шевалье Азнак!» Жанна, соскочив с дивана, уронив шаль, опрометью кинулась в кабинет.

Азнак был весь в пыли, в паутине, оборванный. Торопливо, кое-как поклонившись, он зачастил:

— Ваше Величество, коннетабль вошел в город… но мятежникам открыли ворота какие-то негодяи… о Ваше Величество, их всего кучка… Мы кончаем их. Простите, Ваше Величество, лечу…

Азнак исчез Жанна обернулась к Эльвире:

— А ты не верила, маловерная?

Но лицо Эльвиры было мертвенно, как гипсовая маска:

— Я и сейчас не верю.

Алеандро бежал по знакомым комнатам и переходам Аскалера. Здесь было еще тихо, но топот его небольшого отряда взрывал тишину: навстречу выскакивали мушкетеры, телогреи…

— Спите?! — рычал на них Алеандро. — Лигеры во дворце! Что здесь, измена? Алан! Где ваши люди, кровь Господня?! Заприте этот коридор! Кто вами командует, сто чертей ему в душу, в печень, в брюхо!.. Где капитан де Милье?! Держитесь тут, ради Господа Бога! Друзья, за мной!..

Вероятно, напрасно он это делал: он только поднял панику. Он даже сообразил это, но на бегу, он был уже далеко — ноги сами несли его по северо-восточной галерее.

На повороте, у самого зала Совета, над ним провизжали пули. Один из его солдат с грохотом рухнул на пол.

— Черт! Эй, телогреи! Я капитан Плеазант!

Крича, он уже набежал на телогреев, бросивших разряженные мушкеты и торопливо обнаживших мечи.

— Назад! — жестко сказал один из них.

— А! — взъярился Алеандро, мечом прорубая себе дорогу. Телогреи были искусные бойцы, и они перегораживали проход тройной шеренгой; но Алеандро стал сверхчеловеком. Он дрался с силой Голиафа и с ловкостью Давида, и он пробился. Предоставив своим солдатам прорываться самим, он пустился по восточному коридору. Уже была видна цель — массивная двустворчатая дверь.

Коридор был длинный, бесконечно длинный, но ему уже никто не мешал. Его несло неизвестно какой силой. Он знал только: к ней… Еще… еще немного… Он с разбегу налетел на запертую дверь. Пр-роклятье!

С этой дверью спорить было бесполезно Кусая губы, со всхлипом забирая воздух, он пошел обратно по коридору, пробуя все двери подряд. Одна подалась. Он попал во фрейлинские покои (ни души, мертвая тишина), прошел через переход (по пути мельком кинул взгляд в окно и только скрипнул зубами: весь Мозаичный дворик был полон знакомыми фригийскими касками), вышел в Разводной зал. Кто-то метнулся в конце Парадной двери, ведущей к Тронному залу. Алеандро инстинктивно присел, осмотрелся — никого. Двери аудиенц-зала были раскрыты настежь. Слава Богу. Он припустил по скользкому паркету, прямо к заветной инкрустированной двери.