Последний Совершенный Лангедока

– Ну, хорошо, оставим в покое средневековых схоластов, часть из которых вообще была скорбна умом, мало ли что они напридумывали, – сказал я, – а… а как на самом деле?

Дьявол прикрыл глаза и откинулся в кресле, окутанный облаком сигарного дыма. Он был похож на школьного учителя, которому смертельно надоели шумные и глуповатые дети. Я уже решил, что ответа не будет, но Георгий Васильевич, не открывая глаз, тихо спросил:

– А вы действительно хотите знать, как на самом деле?

– Конечно, если только потом не придётся нас убить.

– Убить? Вас? За что?! – изумился дьявол, открыв глаза и разгоняя табачный дым, чтобы лучше видеть нас с Ольгой.

– Извините, это анекдот такой дурацкий. Про Деда Мороза.

– А-а-а, анекдот. Ну, тогда ладно, ваших анекдотов я не понимаю. Я всё-таки не вполне человек, знаете ли…

Георгий Васильевич небрежно махнул рукой с сигарой, с которой стекал фиолетовый дымок.

– В ответе на ваш вопрос нет никакой тайны. Другое дело, что

Пожалуй, вам проще будет полагать, что дьявол – это закон природы.

– Разве может быть закон природы, обладающий свободой воли?

– В рамках вашей науки не может, но уверены ли вы, что знаете всё о природе? Быть может, ваш материализм есть часть чего-то большего? И кто знает, может, в этом большем и сыщется место для дьявола? Законы, управляющие мёртвой природой, не подходят для социума. Людьми могут управлять только люди или существа, подобные им. Добро, зло, слезинка ребёнка – это всё достоевщина. И вообще, добро и зло имеют удивительное свойство меняться местами. Остаётся только одно – равновесие. В самом широком смысле равновесие. Войны, эпидемии, стихийные бедствия – это всё в пределах колебания чаш надмирных весов. Помните, когда мы отправились смотреть на покаяние графа Тулузского, я несколько задержался? Это потому, что кучке обезумевших фанатиков вдруг вздумалось развязать Третью мировую.

– Как это развязать? – округлила глаза Ольга.

– Да уж так. Запустить ядерные ракеты по России и Америке в надежде, что они вцепятся друг другу в горло и грянет Армагеддон. Пришлось вмешаться.

– Вы их?..

– Ну, что вы. Просто о заговоре случайно узнала военная контрразведка, ну, а дальше местные костоломы всё сделали сами. Надо отдать им должное, быстро и профессионально. Так что, молодые люди, дьявол, несомненно, существует, и вам придётся искать для него место в картине мироздания.

– Но ведь нам с Олей никто не поверит! Да мы и рассказать о вас никому не решимся, иначе остаток жизни проведём в комнате с мягкими стенами.

– А разве я предлагал рассказывать обо мне? Так сказать, стать апостолами Сатаны? Ваша позитивистская наука утверждает, что дьявола не существует и существовать не может. Пусть так и будет. Что вам за дело до остальных? Ищите совершенство и гармонию в собственных душах.

Ну, мне, пожалуй, пора. Философские рассуждения портят аппетит.

– Подождите, – внезапно сказала Ольга, – а может, вы пообедаете с нами?

Дьявол на секунду задумался.

– А что? Пожалуй. Я с удовольствием.

Ольга тут же радостно засуетилась:

– Тогда вы посидите, а я быстренько всё приготовлю.

– Э-э-э, нет, так не пойдёт! – решительно возразил Георгий Васильевич. – Раз обедать вместе, то и готовить вместе.

Он снял пиджак, расстегнул запонки, свернувшие бриллиантовыми искрами, и закатал рукава сорочки. У дьявола оказались ухоженные ногти. На безымянном пальце левой руки он носил массивный перстень чернёного серебра с резным камнем. Перехватив взгляд Ольги, Георгий Васильевич пояснил:

– Часов не ношу – почему-то останавливаются на руке.

Он надел фартук, разрисованный ромашками, и стал похож на пожилого добродушного родственника, в кои-то веки выбравшегося в Москву из своего Калязина.

– Так-так, что у нас есть? – спросил Георгий Васильевич, берясь за ручку холодильника. – Вы позволите?

– Конечно… – пробормотал я. Дьявол в весёленьком фартучке, роющийся в холодильнике, выглядел настолько странно, что я судорожно сглотнул.

– Что же мы будем готовить? – спросил сам себя Георгий Васильевич, разглядывая содержимое холодильника и поглаживая подбородок. – Ну, закуски – это само собой, это не так интересно, а вот главное блюдо? Пожалуй, пусть будет мясо. Да, именно мясо, решено. Это будет эсик-флейш! – торжественно сказал он и посмотрел на нас с Ольгой, ожидая реакции.

– А что это – эсик-флейш? – осторожно спросила она.

– Как! Вы не знаете, что такое эсик-флейш? – изумился дьявол. – Впрочем, что это я… Откуда вам знать? Эсик-флейш – это особым образом приготовленная говядина в кисло-сладком соусе, альфа и омега иудейской праздничной кухни, очень, очень старый рецепт. Надеюсь, вам понравится. Вот только мне понадобятся кое-какие специи, которых я в вашем хозяйстве не вижу. Есть тут поблизости съестная лавка?

– Есть, недалеко, могу съездить, – сказал я.

– Вот и отлично. Для приправы мне понадобится лавровый лист, душистый перец, мёд, изюм и медовые пряники.

– А вино какое купить? Интересно, каковы на вкус вина древней Иудеи?

– Названия красивые, – вздохнул дьявол, – а в остальном… Вы бы их пить не стали. Даже лучшие вина были мутными, недобродившими и имели довольно странный вкус. Чтобы их пить, нужно было иметь поистине медный желудок, так что лучше ограничимся современными – на ваш выбор.

На въездных воротах против обыкновения висел замок. Я удивился, потому что наш сторож запирал ворота только поздней ночью. Подождав немного, я посигналил, но из домика никто не вышел, хотя в окне горел свет. Я чертыхнулся и выбрался из машины. В комнате за столом сидел подросток и увлечённо возил пальцем по экрану планшета, на котором злые птицы охотились на свиней. На голове у него были здоровенные, ярко-оранжевые наушники, похожие на половинки апельсинов. Я постучал пальцем по плечу подростка, тот от неожиданности подпрыгнул, оглянулся, с сожалением положил планшет и стянул наушники. Это был внук нашего сторожа.

– А где Борис Вадимович?

– Дома лежит, сегодня из больницы забрали.

– Из больницы?! А что с ним?

– Да ничего такого, вывих, но врач велел пару дней полежать, вот дед меня сюда и наладил. «Нельзя, говорит, ворота без присмотра оставлять». А мне чё? У меня каникулы. Один фиг делать нечего.

– А ты не боишься один-то?

– Не-а, я только днём один, а потом отец с друганами придут, засядут на всю ночь пулю писать под коньячок, любят они это дело. Мать ругается, а что сделаешь? Дед не хочет эту работу терять, а с ним она спорить боится.

– Что дед вывихнул? – спросил я, присаживаясь на стул.

– Мозги он вывихнул, – хихикнул внук, – и уже давно. Вычитал в какой-то книжке, что язву можно гимнастикой вылечить, ну и обрадовался, стал упражнения разучивать, да не рассчитал малость. И смех, и грех, мы его еле в машину загрузили. Травматолог потом сказал, что он тридцать лет работает, но такого ни разу не видел. Это место, говорит, вообще нельзя вывихнуть. Хорошо хоть дед на полу сидел, а если бы со стула упал, поломался бы весь. Теперь вот лежит, ругается.

– Ну, ладно, передавай ему привет. Скажешь, от Вадима, который на «Ауди» ездит, он знает. Пойдём, выпустишь меня, я до магазина и обратно. И вот ещё что, запиши номер моего мобильника. Народ у нас тихий, но мало ли?

Мне не хотелось пугать парня рассказом о встрече с бандитами.

– Да у меня резиноплюй есть! – гордо сказал он.

– А вот это ты зря. Спрячь и не вздумай никому грозить, а то, неровен час, огребёшь пулю из боевого. В сумерках никто особо разбираться не будет – увидят ствол, и привет мартышке. Понял?

– Понял… – разочарованно ответил тот, но спорить не стал и убрал травматический пистолет в рюкзачок.