Собор Святой Марии

Наемники продолжали кричать, проходя через ущелье и бросая вызов еще не появившемуся противнику. Может быть, они вспоминали рассказы своих отцов и дедов о том, что произошло здесь пятьдесят лет тому назад?

Эти оборванцы, если не воевали, жили в лесах и горах, занимаясь разграблением и опустошением сарацинских земель. Они никогда не обращали внимания ни на какие договоры христианских королей полуострова с маврскими вождями и поступали, как им заблагорассудится.

Арнау убедился в этом на пути из Фигераса в Ла Жункеру и теперь видел то же самое: из четырех частей, на которые король разделил войско, три шли в боевом порядке, под своими флагами. И только наемники передвигались, не соблюдая порядка, крича, угрожая, смеясь и даже подшучивая над противником, который еще не появлялся.

— У них что, нет командиров? — спросил Арнау, увидев, что наемники, сбившись в беспорядочную толпу, беззаботно продолжили свой путь, хотя Эйксимэн д’Эспарса дал приказ сделать привал.

— Со стороны кажется, что нет, — ответил ему один из ветеранов, такой же крепкий, как и все солдаты личной гвардии королевского оруженосца.

— Как это?

— А вот так. На самом деле они есть, и попробуй только не подчинись им. Это не такие командиры, как наши. — Солдат кивнул в сторону Эйксимэна д’Эспарсы. Затем он вытащил несуществующую мошку из своей миски и потряс ею в воздухе. Несколько солдат засмеялись вместе с Арнау. — Вот это командиры, — продолжил ветеран, внезапно посерьезнев. — Там недостаточно быть чьим-то сыном или протеже какого-нибудь графа, называться так или сяк. Самые главные — адалилы. — Арнау посмотрел на наемников, которые проходили мимо них. — Не старайся, — сказал ему ветеран, — ты их не распознаешь. Они все одинаково одеты, но они прекрасно знают, кто есть кто. Чтобы стать адалилом, нужно обладать несколькими необходимыми качествами: мудростью, которая помогает вести войско, храбростью и умением требовать этой храбрости от остальных людей, которыми ты командуешь; прирожденными способностями к командованию и преданностью.

— То же самое, что есть у него, — перебил солдата Арнау, жестом показывая на королевского оруженосца.

— Да, но этого никто не обсуждал и не обсуждает. Прежде чем стать адалилом наемников, нужно, чтобы еще двенадцать адалилов поклялись под страхом смертной казни, что претендент соответствует этим требованиям. В мире не осталось бы знатных особ, если бы им пришлось клясться таким же образом о равных себе… — Помедлив, он ухмыльнулся и сказал: — И прежде всего, если речь идет о преданности…

Солдаты, слушавшие этот разговор, поддакивали и улыбались. Арнау снова посмотрел на наемников.

Как они могут убить лошадь обыкновенным копьем, когда на ней все доспехи?

— Чуть ниже адалилов, — продолжал объяснять ветеран, — стоят альмогатены; они вроде экспертов в военном искусстве и должны быть храбрыми, проворными и преданными, избирают их так же: двенадцать альмогатенов дают клятву, что кандидат обладает этими качествами.

— Под страхом смертной казни? — уточнил Арнау — Под страхом смертной казни, — подтвердил ветеран.

Но Арнау даже представить себе не мог, насколько свободны в своих действиях были эти развязные воины. Иногда доходило до того, что они позволяли себе не подчиняться королю. Как только войско прошло ущелье Паниссар, король Педро приказал двигаться на столицу Руссильона — Перпиньян.

Однако после завершившегося перехода наемники неожиданно отделились от войска и двинулись в сторону замка Беллагварда, возведенного на вершине одноименной горы, прямо над ущельем Паниссар.

Арнау и солдаты королевского оруженосца видели, как те поднимались на Беллагварду, продолжая кричать, как они это делали на протяжении всего похода. Эйксимэн д’Эспарса повернулся туда, где находился король.

Но Педро IV, который тоже смотрел на них, ничего не сделал. Как остановить наемников? Помедлив, король продолжил движение на Перпиньян. Это послужило сигналом для Эйксимэна д’Эспарсы: король позволил осаду Беллагварды. Однако наемникам платил королевский оруженосец, и, если в замке будет какая-нибудь добыча, он должен находиться там. Поэтому, пока основная часть войска продолжала двигаться в боевом порядке, Эйксимэн д’Эспарса и его люди начали подъем на Беллагварду, за альмогаварами.

Каталонцы окружили замок, и в течение остатка дня и всей ночи наемники сменяли друг друга на рубке леса, чтобы соорудить осадные приспособления, лестницы и большой таран. Эта осадная машина, установленная на колеса, раскачивалась на веревках, которые свешивались с верхнего ствола, накрытого кожей для того, чтобы защищать людей, управлявших ею.

Арнау стоял на карауле перед стенами Беллагварды. Представляя себе завтрашний штурм, он думал о том, что им придется идти с открытой грудью вверх к замку, в то время как защитникам ничего не останется, как убивать их, прячась за зубцами стены. Он видел, как они там собрались и наблюдали за ними. На мгновение Арнау почувствовал, что кто-то смотрит прямо на него. Эти люди, казалось, сохраняли спокойствие, тогда как он дрожал, заметив внимание осажденных.

— Они кажутся очень уверенными в себе, — сказал он одному ветерану, стоящему возле него.

— Ты ошибаешься, — ответил тот, — там, внутри, им еще хуже, чем нам. Кроме того, они видели альмогаваров.

Альмогавары, снова альмогавары. Арнау повернулся в их сторону. Они работали без отдыха, и теперь, похоже, были прекрасно организованы. Никто не смеялся, не спорил, все были заняты делом.

— Как они могут наводить столько страха на тех, кто находится за этими стенами? — спросил он.

Ветеран засмеялся.

— Тебе, я вижу, никогда не приходилось видеть, как они сражаются. Правда? — Когда Арнау отрицательно покачал головой, он добавил: — Подожди, еще насмотришься.

В ожидании штурма Арнау задремал прямо на земле, пока наемники в течение всей этой напряженной ночи при свете нескольких факелов строили осадные машины, снуя без передышки под крепостными стенами.

На рассвете, когда солнце появилось на горизонте, Эйксимэн д’Эспарса приказал своим солдатам построиться в боевом порядке. Ночная тьма начала угасать, но далекий свет едва пробивался. Арнау стал искать глазами альмогаваров. Они подчинились и выстроились напротив стен Беллагварды. Потом он посмотрел на замок, нависший над ними. Все факелы исчезли, но защитники были там; всю ночь они только и делали, что готовились к обороне крепости. Арнау почувствовал пробежавший по спине холодок. Что он здесь делает? Было довольно свежо, но его руки, вцепившиеся в арбалет, не переставали потеть. Повисла глубокая тишина, все молчали, уйдя в себя. Арнау внезапно подумал, что он может умереть. В течение дня защитники замка часто смотрели на него, простого бастайша; лица этих людей, отдаленных от него небольшим расстоянием, казались полными жизни. Они были там!

Они поджидали его! Арнау почувствовал, что он весь дрожит, что у него стучат зубы. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять дрожь. Он прислонил арбалет к груди, пытаясь скрыть дрожание рук. Офицер сказал ему, что, когда он отдаст приказ атаковать, нужно будет приблизиться к стенам замка и укрыться за камнями, чтобы стрелять из арбалета по его защитникам. Трудность состояла в том, чтобы добраться до этих камней. Сумеет ли он сделать это? Арнау не отводил взгляда от того места, куда он должен был добраться, а затем укрыться, чтобы стрелять, стрелять и снова стрелять.

Крик взорвал тишину.

Приказ! Камни! Арнау рванулся было к заветным камням, но рука офицера схватила его за плечо.

— Пока рано, — сказал он ему — Но…

— Еще не время, — настойчиво произнес офицер. — Смотри. — Он махнул рукой в сторону альмогаваров.

Второй крик пронесся над их рядами:

— Проснись, оружие!

Арнау не мог отвести взгляд от наемников. Вскоре все они кричали в один голос:

— Проснись, оружие! Проснись, оружие!