Не погаси огонь...
Не погаси огонь... читать книгу онлайн
В. Понизовский – автор нескольких историко-революционных романов и повестей.
Ожесточенному поединку большевиков-подпольщиков с царской охранкой посвящено новое произведение писателя. События происходят в 1911 году и связаны с подготовкой В.И. Лениным и его сподвижниками Шестой всероссийской общепартийной конференции в Праге. Пользуясь уникальными документами, автор восстанавливает один из ярких периодов революционной истории России, рисует широчайшую панораму событий тех дней, выводит образы Серго Орджоникидзе, Феликса Дзержинского, Надежды Константиновны Крупской, Камо, Осипа Пятницкого и других соратников Владимира Ильича.
Одна из линий остросюжетного романа – организация царскими охранниками покушения на премьер-министра и министра внутренних дел Российской империи Петра Столыпина. На протяжении всего XX столетия обстоятельства этого убийства считались исторической загадкой. Писатель, обнаруживший ранее не известные архивные материалы, дает свой ответ на эту загадку.
* * *Трилогия В.М. Понизовского об Антоне Путко:
1. Час опасности (1-е изд.: Ночь не наступит).
2. Не погаси огонь…
3. Заговор генералов
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В Кременчуг, на дачу! Он выколотит у отца!.. В дороге он разминулся с родителями. Когда вернулся в Киев, отец и мать уже уехали на отдых за границу.
Он укрылся в квартире, приказал горничной никому не открывать, сам никуда не выходил. Ночами его мучили кошмары. Всплывало лицо Афанасия. Парень пожимал ему руку, благодарил за паспорт. Женя обнимала, душила в объятьях, шептала: «Я горжусь тобой, Дима!» Он просыпался мокрый. Сердце судорожно билось. За что такая мука? Ведь все в прошлом! Неужели он должен сегодня отвечать за давние Ьоступки?.. Посреди ночи проснулся, еще чувствуя на шее горячие руки Жени. Подумал: «Что она мне далась?» Вспомнил: у нее были острые колени, острые локти, острые, совсем маленькие груди. И тогда это его раздражало. И широкие скулы. Да, да, широкие скулы!.. Она сама виновата! Если бы она была не такой! Если бы она была красавицей, все случилось бы совсем по-другому… Чушь! Куда бы он делся от Кулябки? «Всю жизнь не расплатитесь, молодой человек…» Ненавистный Кулябко! Все из-за него! Все! Они в Париже решили: он может очиститься…
Дмитрий вскочил с кровати. Выдвинул ящик стола. У него было два пистолета: шестизарядный «бульдог» и браунинг. Оружие он брал с собой нередко, но ни разу не стрелял. «Бульдог» – в пятнах ржавчины, купленный за гроши в лавке старьевщика. А браунинг изящный, с удобно умещающейся в ладони костяной рукоятью. Три года назад Дмитрий получил его оттого же Кулябки в награду за одну из первых своих «ликвидаций». К пистолету был дан и мешочек с патронами. Маленькие, аккуратные, с никелированными головками-пульками, они были похожи на майских жуков-бронзовиков. Притворились, будто умерли. А выпустишь – полетят… Да, он очистится!..
Приняв решение, он разом успокоился. Будто не было этих последних, наполненных ужасом и отчаянием дней и ночей.
Вчера утром перед визитом к Кулябке он побрился, надушился, забежал к приятелю – одному из «бунтарей», попросил помощи в предстоящем побеге. Ничего не объяснил, да тот и не требовал объяснений. Настрочил письма. Родителям в Мюнхен и в газеты. «Отправишь, когда услышишь!» А что «услышишь» – не сказал. Дома сжег все лишние бумаги. «Майские жуки» послушно вползли в обойму, один ткнулся в ствол никелированной головкой, готовый вылететь…
И какое же невезение: за столом у Кулябки оказались жандармский полковник и еще один, в департаментском вицмундире… Хорошо еще, что быстро пришел в себя. Придумал историю с Николаем Яковлевичем и Ниной Александровной. Получилось вполне правдоподобно…
По совести говоря, он почувствовал облегчение, что не пришлось стрелять. Может быть, все как-то утрясется.
Он перебрал в гардеробе костюмы и галстуки. Созвонился с Баретой, певичкой из кафе-шантана «Чары любви».
Сейчас он вышел из дома, чтобы побыть с Баретой до ее выступления. И вдруг – незнакомец на бульваре. Западня! Но он не осмелится прямо здесь, днем! И в руке его ничего нет!..
Дмитрий побежал. Но ужас ледяными пальцами стискивал горло, душил.
В конце бульвара он оглянулся. Нет, незнакомец не преследовал его. Может быть, действительно клиент отца?.. Почему же тогда повернул голову и все еще смотрит?.. А глаза!.. Но все равно, кто бы ни был этот, те не оставят, – впервые понял он с полной безысходностью.
«Ничтожество… – думал Антон, возвращаясь в гостиницу. – Как могла Женя полюбить такого?.. Обо всем, что мне известно, узнают и его единомышленники. Пусть они и решают…»
Он чувствовал себя уставшим, будто перетаскал сотни пудов. Ныли щиколотки и запястья, как если бы только сейчас сорвал с них кандалы.
Портье, Тарас Бульба в ливрее с золотыми позументами, придержав ключ от номера, показал на комнатку рядом со стойкой:
– Ласково просимо вас сюды, господин!
Путко насторожился: что за новости?
Открыл дверь и замер: в комнате за столом сидел жандармский поручик.
– Прошу, – коротким жестом молодой офицер показал на стул. – Жилец из какого нумера?
Антон назвал.
– Чащин, Анатолий Захаров? – нашел в списке поручик. Сделал пометку. Протянул бланк, прочерченный графами. – Прошу заполнить.
Путко пробежал глазами: «Имя, отчество, фамилия, звание и сословие… лета… вероисповедание… Куда прибыл… С какой целью прибыл… Последнее место жительства до переезда в настоящий пункт… Где служит… Чем занимается… На какие средства живет… Семейное положение… Имена членов семьи и где живут… Кто может удостоверить самоличность из лиц, проживающих в данном пункте или окрестностях… Приметы…»
– С какой стати я должен?.. – собираясь с мыслями под пристальным взглядом офицера, воскликнул Антон.
– Все должны, – урезонивающе отозвался поручик. – Ввиду предстоящего посещения их императорскими величествами Киева в городе производится полная регистрация населения и всех вновь прибывающих.
– Но я сегодня же, сейчас уезжаю из Киева.
– В таком разе регистрационный лист заполнять нет нужды, – согласился жандармский офицер. – Желаю счастливого пути.
По имеющимся в Отделении сведениям Организационная комиссия по созыву предстоящей конференции РСДРП командировала из-за границы в г.г. С.-Петербург, Москву, Одессу, Киев и на Урал агентов для ознакомления с отношением членов местных организаций к конференции и для руководства выборами делегатов.
Прибывший в г. С.-Петербург с явкою на Союз металлистов представитель Организационного комитета (пока не выяснен) явился в профессиональное общество рабочих по обработке металлов (Ямская ул. д. № 16) и обратился за содействием к председателю этого общества крестьянину Пензенской губ., Саранского уезда Кузьме Антонову Гвоздеву. Названный Гвоздев собрал по этому поводу некоторых членов правления общества, которым и доложил о приезде из-за границы члена Организационного комитета и цели такового приезда.
Для окончательного решения вопроса о выборе делегатов на конференцию было предположено организовать несколько собраний, на которые пригласить партийных работников от просветительных обществ и профессиональных союзов С.-Петербурга.
Об изложенном докладываю Вашему Превосходительству, присовокупляя, что дальнейшие сведения по подготовке к созыву общепартийной конференции будут докладываться дополнительно.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
На двадцать пятое августа был назначен доклад Столыпина царю – последний перед отъездом председателя совета министров, а затем и Николая II в Киев. Этой аудиенции Петр Аркадьевич ждал с нетерпением и готовился к ней тщательно.
Снова Царское Село. С деревьев еще не сняты яркие фонарики. Пусто в аллеях, на выставке, в закоулках древнеликого Федоровского городка. Погружен в безмолвие Большой дворец, отданный во власть «теней предков». Неподалеку, в парке с маленькими искусственными озерами, – Александровский дворец, резиденция Николая. Император живет в правом флигеле. В левом – помещения для свиты, а посредине – залы для приемов.
Столыпин оставил карету у Большого дворца. И теперь шел и вспоминал, как впервые, в шестом году, он, саратовский губернатор, направлялся сюда же в предвкушении нового назначения. Какие радости сулили ему председательский и министерский посты! И как внове было все: и золоченый придворный экипаж, и лакеи в расшитых золотом ливреях, арапы в восточных одеяниях у дверей залы… И ожидание, душевный трепет перед встречей с помазанником божьим…
Может быть, у тех, кто далек от трона, Николай II еще и поныне возбуждает подобные чувства. Но Петр Аркадьевич уже через самое малое время испытал разочарование: пустая, ничтожная личность, лишь благодаря превратностям судьбы оказавшаяся исполнительницей роли государя; убогий венценосец – Русь не знала таких за всю свою историю. И ему править великой державой в столь трудные времена!..