Лашарела. Долгая ночь

станно гнуть лук и натягивать тетиву — в нужную ми¬

нуту они могут отказать.

—

Да разве не знает атабек, какими соседями окруже¬

на Грузия? Они только того и ждут, чтобы мечи наши

заржавели в ножнах. Пусть ты храбрец и богатырь, но,

когда ты спишь, тебя одолевает и бессильный трус. Не

дело отвыкать нам от бранной доблести, не время забы¬

вать меч и копье.

По лестнице неслышно поднялся Георгий Лаша. Он

был утомлен долгим и шумным днем. Услышав голоса, он

насторожился и тихо опустился на ступеньку.

—

Атабек считает, что Грузии сейчас никто не грозит,

ни с запада, ни с востока,— отвечал Ахалцихели.— Почему

30

бы нам не отдохнуть, говорит он, не насладиться плодами

наших побед.

—

Да, хорошо, если соседи наши рассуждают так же.

Но дадут ли они нам спокойно пожинать плоды победо¬

носных войн? Будут ли данники платить нам дань, когда

увидят, что богатырь погрузился в глубокий сон?

—

Атабек говорит, что у нас достаточно неприступных

крепостей и дозорных башен на границах — враг не за¬

станет нас врасплох.

—

Много стран видел я на своем веку, любезный

Шалва, бывал на Востоке и на Западе, и знаю, что не кре¬

постями и башнями сильны царства. В странах слабых

в самом деле всегда много крепостей и замков. Но они не

спасают от вторжения сильного неприятеля, не уберегают

народ от разорения. Если я не прав, пусть меня поправит

Маргвели. Много стран объездил он, будучи послом гру¬

зинского царя, лучше нас знает, на чем мир держится.

—

Правда твоя, Чалхия,— подтвердил молчавший до

сих пор Гварам Маргвели.— Больше двадцати лет езжу я

по белу свету. И не врщел я крепостей в расцветающих го¬

сударствах, ибо, могучие и грозные, они сами наводят

страх на соседей. А вот в слабых странах — крепости

на каждом шагу, да что в них толку! От вторжения мощ¬

ного войска не уберегут ни крепости, ни стены непри¬

ступные!

—

Вот еще о чем говорил Мхаргрдзели,— продолжал

Шалва,— нас, грузин, мало, а вокруг великое множество

иноверных, и нам со всеми не справиться. Если, мол, мы

хотим одолеть их, нам нужна мирная жизнь, дабы населе¬

ние увеличилось, и тогда мы сможем закрепить за собой

покоренные страны, распространяя веру Христову, пре¬

вращая инородцев в подданных Грузинского царства.

—

Не так уж нас мало,— возразил Чалхия.— С тех

пор, как большая часть армян с нами, подчинены горские

племена, Трапезундская империя зависит от нас, Шир-

ван — наш данник, Адарбадаган, Хлат и Арзрум исправно

платят нам дань,— не назовешь Грузию маленьким госу¬

дарством! А мир, о котором говорит атабек, очень скоро

придется защищать с мечом в руке. Наш царь станет

непобедимым, и дела его пребудут в веках, если он сумеет

поставить перед всей страной, ее союзниками и данника¬

ми великую цель, если он вселит во всех единую волю,

единую мысль, единое стремление.

31

—

Как же может свершить все это наш царь! — вскри¬

чал Ахалцихели.— Он ведь не властью владеет, а лишь

троном да венцом. Вельможи, а особенно атабек, чрезмер¬

но возгордились. Я бы сказал, что они стали выше самого

царя и не подчиняются царскому слову и царской воле.

—

И самые непокорные покоряются сильному, могучая

десница повергает всякого врага. Мне думается, что у мо¬

его воспитанника хватит сил, чтобы взять в свои руки

управление страной. Помни, Шалва, всего важнее для ца¬

ря — ясный разум и живая мысль.

Чалхия и Ахалцихели умолкли, погрузившись в раз¬

думья.

Георгий жадно ловил каждое слово. Его тронули рас¬

суждения о высоком призвании и долге государя.

—

С той поры, как Иванэ Мхаргрдзели стал амирспа-

саларом и получил звание атабека,— снова заговорил Аха¬

лцихели,— он роздал все важные должности своим родст¬

венникам и приближенным. Он отобрал верховную власть

у мцигнобартухуцеси, лишил его сана первого визиря стра¬

ны и отстранил от дел.

—

Величайшее бедствие для государства, когда один

властолюбец распоряжается десятью делами, а десяток

честных людей стоит в стороне от управления. За время

болезни Тамар Мхаргрдзели удалось забрать большую

власть в свои руки, теперь будет нелегко его обуздать.

—

Твои мудрые советы и твоя поддержка, Чалхия, бы¬

ли бы очень полезны юному царю. Думаю, ты не захочешь

остаться в стороне от той борьбы, которая разгорается

между Георгием и вельможами. Если бы ты стал мцигно-

бартухуцеси, ты бы возвысил и укрепил власть первого

визиря страны, как это было в царствование нашего вели¬

кого Давида Строителя или при Георгии Третьем.

—

Меня не привлекает жизнь при дворе, да и силы у

меня уж не те, чтобы бороться с сильными мира сего. На

своем долгом веку я изведал и славу и унижение. Теперь

мне вконец опостылел двор с его церемониями, все эти

козни и интриги, чуткий, тревожный сон... Я вернулся к

своему народу, полюбил первозданную чистоту, трудолюбие

и простодушие. Я не променяю пховскую одежду не то что

на наряд визиря, но и на царскую порфиру. Что принесла

мне близость к трону? Только лишь горечь. Я понял теперь

одно: хотя разумный царь и должен собирать вокруг себя

мудрецов, мудрецу должно избегать царей. Лучший из ца¬

32

рей тот, кто ищет общества мудрецов, но худший из муд¬

рецов тот, кто стремится все время быть на виду у царя.

Я уже немолод, в таком возрасте трудно прельститься рос¬

кошью и богатством, они только умножают заботы и свя¬

зывают крылья. Пусть я нынче беден, но я ближе к род¬

ной земле, а от нее и до неба недалеко. Хоть и летаю не¬

высоко, да вижу далеко. Заботы мои невелики, да крылья

широки и крепки.

—

Счастливец ты, Чалхия! — вздохнул Ахалцихели и,

отвернувшись к стене, сомкнул отяжелевшие веки.

«И ты счастливец»,— мысленно произнес Лаша. Он

осторожно поднялся по лестнице, подошел к приготовлен¬

ному для него ложу, разделся и лег. Утомленный впечат¬

лениями дня, Георгий тотчас уснул.

Утром, когда солнце стояло уже высоко, царь со свитой

тронулись в путь.

Кетеван прижала к груди своего сына Лухуми, свою

единственную отраду. Со слезами радости и сожаления

провожала она его. Впервые покидал он родительский

очаг и ступал на путь славы и величия или, кто знает,

быть может, на путь опасностей и испытаний.

Лилэ с Лашарской горы смотрела на едущего впереди

свиты царя. Не только взгляд, но и сердце ее устремлялось

вслед за всадником, чье величие и блеск околдовали ее.

О нем промечтала она ночь напролет, первую в жизтш

ночь, когда девушка почувствовала себя взрослой.

Толпа людей — конных и пеших — провожала царскую

свиту. Песня в честь Лашарской святыни гремела в ущелье

и гулким эхом отдавалась в горах.

Помчался Лашарслы копь,

Тряхнув своею черной гривой.

И облака над головой

Сопровождают бег ретивый.

Пусть сердце верных день и ггочь

Надеждой полнится счастливой.

2 Гр. Лбашицзе

Визирии

царедворцы встретили царя

у северных во¬

рот столицы. Толпы горожан, вышедших встречать царя,

стояли по обеим сторонам дороги. Ветви деревьев были

унизаны детворой, глазевшей на пышную свиту. Матери

высоко поднимали младенцев и с волнением ожидали по¬

явления царя.

Заиграли трубы, и в ворота въехал царь на сером же¬

ребце. В солнечных лучах ослепительно сверкали доспехи

Георгия. Жеребец шел рысью, грива его развевалась, и ве¬