Лашарела. Долгая ночь

це Давида Сослана не выдержало. Даже не извинившись

перед посетителем, он сорвался с места и вышел.

Иванэ про себя осудил такую несдержанность, но ничем

не выдал своего раздражения. Только пальцы нервно за¬

стучали по спинке стула.

Тамар с улыбкой поглядела вслед супругу, который не

мог скрыть безграничной привязанности к своему наслед¬

нику, и проговорила негромким мелодичным голосом:

—

Царь теряет рассудок от любви к сыну... Плач Ге¬

оргия лишает его покоя, заставляет обо всем забыть.

Иванэ хотел было ответить, что это свойственно всем

мужчинам, поздно ставшим отцами, но промолчал и только

тихонько, незаметно для царицы, вздохнул.

...Много времени прошло со дня неудачной встречи

царевича с атабеком. Лаша подрастал на глазах у Иванэ,

и наконец царская чета полностью доверила Мхаргрдзели

воспитание наследника. Но ни лаской, ни забавами, ни по¬

дарками, ни баловством не смог он снискать любви и до¬

верия своего подопечного.

Царевич с годами все более неприязненно относился к

своему наставнику. Внешне он держался с ним очень веж¬

ливо. Но за показной любезностью проглядывала враждеб¬

ность.

Иванэ видел всю тщету своих стараний и побаивался,

что может утратить свое влияние при дворе и не осущест¬

вить далеко идущих планов усиления своего могущества.

Отчаявшись завоевать сердце наследника, Мхаргрдзели

перенес свои честолюбивые надежды на дочь — красавицу

Тамту.

Чего же недоставало Иванэ Мхаргрдзели — первому

вельможе двора, некоронованному правителю страны?.

Может, он стремился к царскому венцу?

Красота дочери заронила ему в душу надежду, что он

может породниться с царской семьей. Тамта была необы¬

чайно красивой, и это в сочетании с добрым нравом и по-

истине царским воспитанием, а также богатством и все¬

силием отца позволяло мечтать о том, что корона Багра¬

тионов увенчает ее прелестную головку.

38

Тамта и Лаша росли вместе. Они были очень привяза¬

ны друг к другу, но отношения их не походили на любовь.

Тогда Иванэ обратил свои взоры на сестру Ланш — Русу-

дан. Если дочь Мхаргрдзели не удостоилась чести занять

трон грузинской царицы, то, может, царевна из рода Багра-

тидов станет женой его сына? А там будет видно, как

повернется дело. Отчего невестке атабека не ступить па

престол своей матери — великой Тамар?

Но и этой мечте не суждено было осуществиться.

Аваг, первенец Иванэ, больше всего на свете любил

поесть и выпить. Женщины его не интересовали. К трону

и власти он не тянулся. Аваг держался в стороне от двор¬

цовых интриг и укрывался в отцовском поместье от суеты

придворной жизни. Да и у Русудан не лежало сердце к

сыну атабека. Ей казалось, что ленивый увалень Аваг

начисто лишен мужества, и она могла представить его кем

угодно, только не своим суженым.

В конце концов Иванэ понял, что и Аваг не принесет

величия его дому.

Отказавшись от мысли пристроить дочь и сына, он ре¬

шил сосредоточить свои силы на том, чтобы укрепить свое

влияние на Русудан. Она могла помочь ему удержать в

руках кормило власти.

Лаша был неоспоримым и законным наследником пре¬

стола. Тамар сделала его соправителем сразу после смерти

Давида Сослана. Наследник был храбр, крепок духом, хо¬

рошо образован, искусен в воинском деле. Но ведь ни один

смертный, думал Мхаргрдзели, включая царей, не ограж¬

ден в этом мире от опасностей. Все может быть... Но же¬

ланный случай все не представлялся, а атабек старел, вра¬

ги его множились, объединялись вокруг царя и уже не сте¬

снялись открытых выпадов против Иванэ.

Мхаргрдзели видел, как юный царь изо дня в день ста¬

рается принизить его, отстранить от власти, но молча, с

напускной покорностью переносил обиды, исподволь го¬

товясь к решающей схватке.

Он знал, что в случае открытого разрыва с царем тот

не ограничится лишь отстранением его от государственных

дел и изгнанием его из дворца. Враги постараются угово¬

рить царя наложить руку на его владения и огромные бо¬

гатства.

Лаша был упрям, но как у всякого правителя, вырос¬

шего в неге и холе, настойчивости его хватало ненадолго.

39

Случалось, что перед грозящей опасностью он внезапно

отступал. Поэтому уверенный в конечной победе атабек

терпеливо дожидался решающей схватки.

Он был спокоен и, хотя чувствовал себя оскорбленным

больше, чем католикос, внешне не проявлял особого вол¬

нения.

...Мхаргрдзели поглубже уселся в кресло и, откинув¬

шись на спинку, чуть прищуренными глазами смотрел ку¬

да-то вдаль. Едва заметная насмешливая улыбка играла

на его губах.

Католикос неистовствовал.

Он несколько раз во всех подробностях, сильно преуве¬

личивая, пересказывал атабеку то, что происходило на ла-

шарском празднике, но ему не удавалось вывести Мхаргр¬

дзели из равновесия. Под колец он решился прибегнуть к

последнему средству.

—

Не хотелось мне говорить тебе об этом,— обратился

он к честолюбивому вельможе,— но, оказывается, они

громогласно распевали песню, сложенную о тебе Руставе¬

ли, и смеялись над тобой, потешая народ.

Иванэ изменился в лице. Как ни старался, он не смог

скрыть волнения.

—

Какую песню? Какого Руставели?

Атабек знал, о чем идет речь, но не желал подать и ви-

ду, будто ему чго-нибудь известно.

—

Гм! Какого Руставели? — горько улыбнулся като¬

ликос.— Того самого, Шота, стихотворца из Месхети, Хри¬

стом проклятого! — Не спуская с Иванэ глаз, католикос

прочитал:

От гнева позабыв себя,

К нам в горы ринулся Мхаргрдзели,

Детей и женщин убивал

Из нховских гор, долин, ущелий.

Кахети, Картли в страхе ждут.

Имеретины оробели,

А если к нам он повернет,

Нам пе увидеть здесь веселья...

Как волк, ощетинился Иванэ, в глазах его сверкнул

гнев. Католикос прикусил язык: он выдал себя, показал,

что даже глава грузинской церкви знает эту ужасную

песню.

Мхаргрдзели и сам слышал ее не в первый раз, но его

возмутило, что сам католикос не погнушался повторить

40

эти богомерзкие слова. Какую же известность приобрела

эта гнусная песня, если проникла в высочайшие сферы, в

святейший храм, врата которого извечно закрыты для

грязной болтовни!

Дрожа от гнева и не зная, на ком его сорвать, атабек

схватил подвернувшуюся ему под руку дорогую фаянсо¬

вую чашку и с силой швырнул ее об стену.

Вдруг с улицы в окна ворвался веселый гомон толпы

и звуки бубнов.

Мхаргрдзели кинулся к окну и отодвинул занавеску.

По улице проезжал царь со свитой.

Помчался Лашарелы копь,

Тряхнув своею черной гривой.

И облака над головой

Сопровождают бег ретивый.

Пусть сердце верных день и ночь

Надеждой полнится счастливой.

Когда царь со свитой поравнялись с дворцом атабека,

Ахалцихели подтолкнул локтем Торгву Панкели и про¬

говорил:

—

У него хоромы пышнее царских! Только трона и

недостает, а властью и силой он и так превосходит царя!

Между тем католикос тоже поспешил к окну и, при¬

подняв другой край занавески, выглянул на улицу.

—

Се грядет Юлиан, царь языческий! — проговорил

он злобно, провожая взглядом Георгия, едущего впереди

блестящей свиты.

Проезжая мимо дворца, царь невольно вскинул глаза

на окна, и взгляд его встретился со взглядом атабека. За¬

метил он и католикоса.

Оба отпрянули от окна.

—

Юлиан Отступник! — скрежеща зубами, процедил

католикос.

—