Кри-Кри

— Ну, мне пора, — сказала Мари. От еды щеки ее раскраснелись, глаза заблестели. — Я сегодня еще не заработала ни одного су. — И она громко рассмеялась.

— Желаю тебе удачи, девочка, — покровительственно сказал Кри-Кри. — Мне тоже пора возвращаться в кафе.

— Мне-то и подавно некогда здесь болтать, — спохватился Гастон. — Надо еще разделаться с этим, — и Гастон презрительно ткнул пальцем в колодки, — забежать домой, а потом на улицу Маньян, в батальон. Прощай, Мари! Кри-Кри, будь здоров!

Мари, взяв корзину, пошла вдоль баррикады. Некоторое время был еще слышен ее мелодичный голос:

— Купите цветов! Два су букетик, только два су!

Кри-Кри, попрощавшись с Гастоном, сдвинул набекрень каскетку и направился в кафе.

Но не успел он сделать и двух шагов, как его нагнал Гастон.

— Опять ты? — удивился Кри-Кри. — Но что с тобой? — Кри-Кри заметил, что Гастон не то озадачен, не то взволнован.

— Видишь ли… — сказал Гастон, переминаясь с ноги на ногу. — Я хотел тебя кое о чем попросить…

— В чем дело?

— Я не знаю, как ты на это посмотришь, — и яркая краска залила лицо, уши и даже шею Гастона.

Видя смущение Гастона, Кри-Кри заинтересовался еще больше:

— Говори, говори.

— Видишь ли, неизвестно, вернусь ли я с баррикады. Мне хотелось бы…

— Брось мямлить… Говори прямо.

— Я написал стихотворение, и предлинное… для Мари, понимаешь? Целиком ты его все равно не запомнишь, но я хотел бы, чтобы она знала хотя бы четыре строки. Я думал ей прочитать сам, но не решился…

Кри-Кри иронически улыбнулся:

— Ты знаешь, я и сам непромах насчет стихов, но мне и в голову не приходило посвящать стихи… девчонке.

— Так ведь я только на тот случай, если меня убьют, — взволнованно сказал Гастон, и Кри-Кри сразу пожалел о нечаянно вырвавшихся словах.

— Говори, я запомню целиком, — поспешил он заверить друга, — увидишь, я все запомню.

Гастон на мгновенье задумался, как бы припоминая, и затем сказал очень просто, но с глубоким чувством:

Пока Гастон произносил эти строки, Кри-Кри понимающе кивал головой. Затем не выдержал и сказал:

— Только почему «светлый» облик? По-моему, лучше «нежный»… Впрочем, если тебе так нравится, мне все равно, но я бы написал «нежный».

— Ну, повтори, повтори, чтобы я был уверен, — просил Гастон.

— Ладно.

И, преодолевая смущенье, Кри-Кри повторил, стараясь нарочно говорить без выражения, чтобы не проявить излишней нежности.

Лицо Гастона просияло:

— Хорошо! Теперь я могу итти спокойно. Береги Мари!

— Можешь не сомневаться.

— Давай-ка обнимемся на прощанье!

Кри-Кри порывисто обнял друга.

Стараясь скрыть волнение, Гастон высвободился из объятий Кри-Кри и быстро зашагал, не оглядываясь.

Время шло, не считаясь ни с чем. Кри-Кри пора было возвращаться на работу.

Бодрой походкой, напевая песенку, он пошел по направлению к кафе. Но, повидимому, ему не суждено было туда сегодня добраться.

Едва он отошел на несколько шагов, как увидел невдалеке человека, стоявшего в тени густого платана. Притаившись, человек записывал или, может-быть, зарисовывал что-то в свой блокнот.

Наружность и поза этого человека привлекли внимание Кри-Кри.

^{_{Наружность и поза этого человека привлекли внимание Кри-Кри.}}

Он отчетливо видел его тонкий, сухой профиль, орлиный нос, маленькие поджатые губы, подбородок с глубокой ямкой посередине. Темный штатский костюм плотно облегал его мускулистое, крепкое тело. Мальчик сразу невзлюбил короткую красную шею незнакомца, составлявшую резкий контраст с его сухим и нервным лицом.

«Что делает здесь этот человек? Бьюсь об заклад, что он неспроста смотрит на нашу баррикаду! Он ее срисовывает. Не будь я Кри-Кри Бантар, если это не так!»

И тотчас же Кри-Кри оказался возле незнакомца.

— Что вы здесь делаете?

Глава четвертая

ЧЕЛОВЕК С БЛОКНОТОМ

Человек с блокнотом ничуть не обеспокоился внезапным вопросом Кри-Кри. Он спокойно спрятал карандаш в карман и, презрительно глядя на мальчика сверху вниз, процедил сквозь зубы:

— Проваливай!

От посетителей кафе Кри-Кри слыхал много рассказов о бесчисленных версальских шпионах. Из-за благодушия и недостаточной бдительности правительства Коммуны они проникали повсюду и держали Тьера в курсе всех мероприятий коммунаров по обороне Парижа.

— Для чего вы срисовываете баррикаду?

Этот вопрос, видимо, попал в цель.

Человек рассердился. Он нахмурил густые брови, быстро оглянулся направо, налево, как бы оценивая положение, и сделал движение, не оставлявшее сомнения в том, что он не намерен больше здесь оставаться.

Кри-Кри это понял. Как быть? Удержать человека он один не мог, но отпустить его нельзя было.

Прохожие спешили своей дорогой. С баррикады доносился стук топоров и лопат. Кри-Кри засунул два пальца в рот и свистнул так оглушительно, что человек вздрогнул.

— Сюда! Эй, граждане! — И тотчас же толпа мальчишек, женщин, федератов окружила их.

— Надо проверить документы этого человека! — возмущенно кричал Кри-Кри. Он держал его за полу пиджака, хотя человек не трогался с места. Он стоял теперь, как ни в чем не бывало, как будто и не собирался никуда бежать.

В кратких словах Кри-Кри объяснил собравшимся, почему человек показался ему подозрительным. Мнение толпы было единодушным:

— Задержать этого молодчика!

— Отвести в мэрию!

— Вчера только поймали двух шпионов на площади Вож…

Увидев, что дело становится серьезным, человек с блокнотом попытался обратить все в шутку. Тоном, в котором больше не чувствовалось уверенности, он сказал:

— Граждане! Вас так много, а я один. Я ничего не сделал, а вы хотите меня вести в мэрию. Я художник, а вы делаете из меня шпиона.

— Покажи документы, — загудел широкоплечий мужчина, каменщик Бернар.

— Я не ношу их с собой.

— Бросьте разговоры! Ведем его в мэрию, дядя Бернар!

— Из-за какого-то дурака-мальчишки, поднявшего тревогу, вы задерживаете меня, честного гражданина! Видно, у вас много времени? — меняя тон и теперь уже не шутя, а возмущаясь, заявил человек с блокнотом.

Но его уже вела, несла с собой волнующаяся толпа. Впереди бежал возбужденный Кри-Кри, позабывший о том, что кафе давно открылось и хозяйка, мадам Дидье, возмущается его долгим отсутствием.

— В мэрию! В мэрию! — раздавались голоса.

— К дяде Жозефу! К дяде Жозефу! — вторил Кри-Кри.

Вскоре они подошли к низкому темнокрасному зданию. Это и была мэрия Двадцатого округа.

У здания мэрии стояли две открытые наемные кареты. В одной из них сидела молодая девушка в белом подвенечном платье, с длинной вуалью и венком белых цветов на голове. В глазах у нее стояли слезы. Она говорила, то и дело вытирая глаза краешком фаты:

— Ну, не все ли равно, папа, пусть нас зарегистрируют эти люди!

Папаша, одетый в черный парадный сюртук, не обращая внимания на слова дочери, сердито требовал:

— Неужели не осталось никого, кто мог бы зарегистрировать должным образом брак моей дочери с этим гражданином? — И папаша указал на жениха, который, невзирая на слезы невесты, от души забавлялся неожиданным препятствием, вставшим на пути к их браку.

Добродушный сержант уже несколько раз объяснял ему, что из мэрии здесь давно никого не осталось, что помещение охраняет отряд федератов во главе с ним, сержантом, что регистрацией браков они не занимаются.

— Впрочем, — смеясь, сказал сержант, — чтобы утешить красавицу, я готов помочь ей и удостоверить ее брак.