Русская корлева. Анна Ярославна

Вольный торговый город на Сене нравился королю. Он славился своими мастерами-каменотесами, кои умели высекать из камня кружева и создавали статуи святых, равные греческим и римским изваяниям богов. Генриху хотелось показать Анне памятники древней истории Дижона, ведь этот город возник задолго до покорения Галлии римлянами.

Сеньоры ближних к Бургундии графств и иных земель откликнулись на приглашение короля и вскоре съехались в Дижон. Прибывали они с семьями, с большой дворней, с воинами, своими вассалами — баронами, виконтами, вилланами [25]. Никто из них не хотел сидеть дома, а жаждал увидеть королеву. Все гости получили приглашения на званый обед во дворец. Но накануне Анна сказала королю:

— Мой государь, я слышала, что в Дижоне собрались не только сеньоры и другие вельможи, но еще и многие вилланы.

— Да, это так, моя королева.

— Выходит, что они желают видеть нас?

— Похоже, они за тем приехали и пришли.

— Мой государь, не лишай их права увидеть тебя, — попросила Анна. — Это только во благо державе.

— Я не против. Но и ты не преминешь со мной появиться. А тебе ведь нельзя, ты должна беречь себя.

— Ты, государь, не беспокойся. Мне известно от матушки, как вести себя, когда затяжелеешь.

Король хотел было возразить, но подумал, что лучше доверится здравому смыслу Анны.

— Хорошо, дорогая, сегодня же мы идем к собору Святого Павла, вот только распоряжусь послать герольдов оповестить дижонцев.

В полдень улицы заполнили толпы горожане и собравшихся с ближних и дальних селений вилланов. Все шли на площадь Святого Павла, выходящую на набережную Сены. Жаждущих увидеть короля и королеву было так много, что на площади стало тесно. Генрих и Анна не заставили себя ждать. Анна была одета в голубую шелковую мантию, отделанную мехом горностая. На голове — корона. Король был в алом камзоле и тоже с короной на голове. Кортеж въехал на площадь медленно и двигался по ней по кругу. Генрих и Анна стояли в карете и приветствовали горожан и крестьян. Иногда Генрих поднимал руку и громко говорил:

— Люди Франции, король и королева всегда с вами. Мы любим вас!

Но вот кортеж поравнялся с собором, и Генрих увидел на паперти и близ нее большую толпу вельмож, которых он пригласил на встречу. Генрих удивился, что они так быстро собрались. Он взял Анну за руку и вместе с нею поднялся на паперть.

— Сеньоры, я и королева Франции приветствуем вас и рады видеть, — сказал Генрих. — Спасибо, что приехали.

Следом за королем поднялись к собору каноник-канцлер Анри, епископ Готье, коннетабль Гоше, граф Госселен, сочинитель Бержерон. Среди приезжих сеньоров они встретили много знакомых, начались приветствия, завязались разговоры. А в это время епископ Готье подошел к королеве.

— Дочь моя, слышишь, как гудит площадь? — спросил он.

— Слышу, святой отец.

— Еще не все видели тебя. Поднимись со мной на балкон, и мы побеседуем с любезными нам христианами.

Балкон находился на стене собора на высоте нескольких метров. К месту вела узка каменная лестница. Анна поднялась по ней следом за епископом, увидела на балконе нишу в стене собора и там дверь, ведущую в храм. Балкон оказался просторным. С него в прежние времена короли разговаривали с подданными, с воинами, отправляя их на битву с врагом. Так Анна поняла назначение этого балкона. Она подошла к парапету, и перед нею открылся вид на всю площадь до самой реки. На площади колыхалось людское море, и над ним, как прибой, гудели людские голоса. Ближние к балкону дижонцы прыгали, вскидывали вверх руки, бросали шапки, кричали: «Королева! Королева!» Анна видела их возбужденные лица. Она понимала, чего ждали от нее французы: им нужно было услышать ее слово. На балкон поднялся и король. Готье встал между Генрихом и Анной и поднял руку с крестом, призывая к тишине. И гул начал спадать. Он, словно морская волна, откатывался от собора и там, на берегу Сены, замирал. И тогда епископ громким и чистым голосом произнес:

— Благочестивые христиане, вас приветствует король Генрих и королева Анна, государи Франции. Пресвятая Дева Мария и Всемогущий Господь послали нашему королю в жены утешение и благо всему нашему народу. Анна Русская — дочь могущественного народа и великого князя России Ярославa Мудрого. Ее народ живет в мире и благоденствии. — Гойе поднял руки Генриха и Анны и еще сильнее возвысил голос: — Дети славной Франции, любите своего короля и свою королеву, и к вам придут мир и Божья благодать на многие годы. — И Готье осенил площадь крестным знамением. Сказала свое слово и Анна:

— Отцы и матери, братья и сестры — дети Франции, я тоже желаю вам мира и достатка в домах! Я люблю вас!

И поднялось ликование, какого Генриху не доводилось видеть. В воздух вознесся гром многотысячной толпы, отцы поднимали детей, на балкон летели цветы, доносились здравицы королеве. Богатые дижонцы несли к паперти подарки для королевы. Анна улыбалась и приветливо махала рукой. А в этот миг справа от собора послышались грубые голоса, крики и вслед за тем раздался звон мечей. Генрих успел сказать Анне два слова: «Будь здесь!» — и стремительно сбежал вниз. Пред ним открылась грозная картина. Большая группа закованных в латы рыцарей, с мечами в руках, с бранью теснила и загоняла в храм всех вельмож, сеньоров, кои были на паперти. А из-за храма появлялись все новые рыцари и простые воины, которые теснили от паперти дижонцев. Гости короля тоже обнажили мечи и защищались. Но было похоже, что нападающие пока не намеревались проливать кровь, лишь кричали: «Всем в храм! Всем в храм!»

Генрих попытался пробиться сквозь толпу гостей, но граф Госселен преградил ему путь:

— Мой король, остановись! Сечи не должно быть!

— Но кто посмел на нас напасть?

— Видишь рыцаря на коне, сир? — в свою очередь спросил Госселен.

Близ храма на углу сидел на вороном коне рыцарь с опущенным забралом. И у Генриха мелькнула мысль о том, что на такую дерзость мог отважиться только его брат Роберт.

— Дорогу! — жестко сказал графу Госселену король и отстранил его с пути.

Он шел твердо. Мечи уже не звенели, воины Роберта уступили королю дорогу, и, когда до герцога оставалось не больше десяти шагов, Генрих крикнул:

— Эй, рыцарь, откинь забрало и сойди с коня! Пред тобой король Франции!

А к королю уже приближались телохранители, и впереди шли несколько россов во главе с Анастасом. Они были без доспехов, лишь с червлеными щитами, в алых кафтанах, все высокие, сильные, светлорусые. Рыцарь на коне дрогнул и откинул забрало.

Увидев брата, Генрих спросил:

— Зачем ищешь ссоры? Мы больше года не проливали крови! Немедленно покинь Бургундию и Дижон и живи в мире!

— Чьей быть Бургундии, скажут наши мечи, ежели ты не уберешься с моей земли! — с вызовом ответил герцог Роберт и, спрыгнув с коня, обнажил меч. — Я исполняю волю матушки, королевы Франции. Бургундия — наше герцогство.

— Ты ошибаешься, брат. Король Роберт, наш с тобой отец, лишил матушку земельных владений. Она имеет право иметь только то, что досталось ей от родителей. И ты это знаешь. А теперь убирайся, пока я не проучил тебя!

И Генрих поднял оружие. Как король, он имел право уйти под защиту телохранителей, но как старший брат решил сам проучить дерзкого младшего брата. Роберт тоже был готов схватиться с братом в поединке. Они сходились медленно. На площади воцарилась тишина. Вот-вот мечи Генриха и Роберта скрестятся. В предстоящей схватке превосходство было на стороне Роберта. Его защищали рыцарские доспехи, на Генрихе их не было, и, чем бы закончился поединок, неведомо. Может, повезло бы королю. Он был искусный, сильный и опытный воин. Десятки раз он побывал в схватках и всегда побеждал. Однако в тот миг, как скреститься мечам братьев, с балкона прибежала Анна и, презирая всякую опасность, с криком: «Стойте!» — возникла между братьями и распростерла к ним руки.

— Не проливайте кровь! Не проливайте! — Анна смотрела на Роберта, взгляд ее был умоляющий, глаза увлажнились от прихлынувших слез.