Реквием

— Где все?

Конюх замялся. Ответил другой, постарше:

— На похоронах, мессир.

— Похоронах?

— Королевы, мессир, — добавил молодой, удивленно глядя на него.

Уилл не верил удаче. Появилась надежда, что в скорби Филипп забудет о Темпле и он получил время что-то спланировать. Уилл знал, как близки были Филипп и Жанна. Но могло получиться и так, что горе не отвлечет короля, а сделает более целеустремленным. Уилл вспомнил об Эдуарде, который, потеряв любимую супругу, стал еще более жестоким. Следом вспомнилась и собственная тяжелая утрата, когда после гибели Элвин он на многие годы погрузился в пучину отчаяния. Нет, его надежды напрасны. Как поведет себя Филипп, предсказать нельзя.

В конюшню вбежал мальчик.

— Идут!

Конюхи засуетились. Когда появилась похоронная процессия, Уилл вышел под дождь.

Первыми во двор въехали насквозь промокшие гвардейцы. Сзади двигался король. Пешком, один. Его лицо, отмеченное странной смесью страдания и неверия в происходящее, казалось почти бесстрастным. Край черной мантии волочился за ним по грязи. За королем следовали ближайшие советники, Пьер Дюбуа и Гийом де Плезьян, дальше — мажордом и исповедник короля Гийом Парижский. Ногаре отсутствовал. Следом шли дети. Маленькая несчастная Изабелла вцепилась в руку няньки. В другой руке она держала красную розу. С детьми следовали камеристки королевы. Бланш поддерживала всхлипывающую Маргариту. За ними тянулись королевские придворные, епископы и каноники, герцоги и бароны. Все преисполненные печали.

Среди провожающих королеву Уилл заметил тоненькую девушку в черном. Его дочь выглядела совершенно одинокой. Угроза Темплу отвлекла его от разрыва с Роуз, явившись для него своеобразным облегчением. Он говорил: как только он устранит опасность, нависшую над Темплом, так сразу займется дочерью, хотя знал — ни о какой близости между ними не стоит и мечтать. Несмотря ни на что, Уилл считал Роуз своей дочерью и по-прежнему любил.

Неожиданно какая-то неведомая сила заставила его прошлепать по лужам к ней. Он взял Роуз за руку. Оцепеневшая и податливая, она поморщилась, но позволила ему вывести себя из процессии во двор. Уилл провел ее по королевскому саду к каменной скамье в отдаленном углу под навесом огромного тиса. Они сели.

— Ты вся промокла.

Вытереться было нечем, и Уилл, сам промокший до нитки, принялся отбрасывать назад прилипшие ко лбу дочери пряди. Затем, заглянув в ее широко раскрытые глаза, он опустил руку, встретившись с совершенно пустым взглядом. Он не видел ее так близко уже много месяцев, а может быть, и дольше. На бледных скулах выделялись два небольших пятна румянца. В незапамятные времена, в Акре, Уилл поражался, насколько девочка похожа на Элвин. Но теперь схожесть поблекла. Роуз приобрела собственное лицо.

Уилл сжал ее ледяную руку.

— Роуз, я знаю, ты мне не веришь, но я никогда не переставал тебя любить. Поверь хотя бы этому. Боже, как я любил твою мать. Ее гибель, кажется, помрачила мой разум. Я забыл обо всем и…

— Это я.

Она произнесла эти слова так тихо, что он едва расслышал. Его сердце застучало.

— Я убила королеву.

— Что?

Роуз пристально смотрела на окутанный туманом сад.

Уилл повернул ее к себе.

— Что это значит, Роуз?

Она посмотрела на него так, будто впервые увидела.

— Я часто желала ей смерти, но… не хотела этого. — Роуз тряхнула головой. — Я видела, как она умирает. Боже милостивый, как все ужасно! — Ее лицо скривилось. — Я никогда не забуду запахи в покоях. Запахи смерти. Ее кровь была отравлена. Она страдала и умирала так медленно. А мы ничего не могли сделать. Только смотрели.

— Но ведь она хворала? — спросил Уилл, ничего не понимая. — Где у нее болело?

— Вот здесь. — Роуз приложила руку к низу живота.

Уилл облегченно откинулся на спинку скамьи.

— Почему же ты себя обвиняешь в ее смерти?

— Ты что, не слышал меня? — Роуз встала, ее лицо отвердело. — Я сказала, что желала этого.

— Но почему? Она дурно с тобой обращалась?

Роуз хотела уйти, но он схватил ее руку.

— Почему ты хотела смерти королевы?

— Я люблю его.

— Филиппа? — спросил Уилл после долгого молчания.

Роуз кивнула. Он смотрел на нее ошеломленный. До какой же степени отчаянии надо дойти, чтобы искать любви на таких невозможных, немыслимых высотах.

«Боже, моя дочь в своих фантазиях желала смерти женщине из любви к жестокому лицемеру. Моему врагу».

Уилл собрался с мыслями.

— Одним желанием ты королеву убить не могла.

— Откуда тебе знать?

— Я знаю. Давным-давно в детстве я желал смерти своей младшей сестре.

В глазах Роуз появился интерес.

— Я никогда тебе не рассказывал. Но именно по этой причине отец увез меня из Шотландии, поэтому он стал рыцарем Темпла, а я все последующие годы пытался следовать по его стопам.

Теперь она не отрывала от него испытующего взгляда.

— Моя сестра Мэри была младше меня, но не намного. Отец обожал ее, и я часто мечтал, чтобы эта задавака исчезла — убежала куда-нибудь, потерялась. Не могу вспомнить, чтобы я когда-нибудь желал ее смерти, но это не имеет значения. Делить любовь родителей мне с ней не хотелось. Ты знаешь, что моя сестра утонула, я говорил тебе об этом, очень давно. Но не добавлял одного: в ее гибели виноват я. — Уилл отвернулся. Даже по прошествии стольких лет он, признаваясь в содеянном, не мог смотреть человеку в глаза. — Она погибла случайно. Увязалась за мной на озеро, там мы повздорили, и я ее толкнул. Сильнее, чем хотел. Она упала и ударилась головой о камень. Спасти Мэри не удалось. Ее гибель нарушила нашу жизнь. Через год отец отправился на Святую землю, и я его больше никогда не увидел. И маму тоже. — На мгновение Уиллу показалось, будто в глазах Роуз появилось понимание или даже сочувствие, но оно пропало прежде, чем он смог разглядеть. — Свою вину я буду нести в себе до самой смерти, но все равно она погибла из-за глупой случайности, а не из-за моего желания. Я осознал это сравнительно недавно. И поэтому, Роуз, молю тебя, — Уилл сжал ее руки, — не взваливай на себя тяжелейшую ношу. Не надо. Ты лишь предавалась фантазиям безнадежной любви.

— Безнадежной? — Ее лицо изменилось. Между ними снова возникла стена. — Ты полагаешь, он не может меня полюбить?

— Роуз, я просто…

— Я ведь уродина, да? — Она задрала рукав платья, открывая шрамы. — Из-за этого?

Уилл тоже поднялся со скамьи.

— Боже, Роуз, о чем ты говоришь? Ты красавица.

Но дочь не слушала. Она побежала по дорожке. Он догнал ее, ухватил за край покрывала, но она вырвалась и исчезла в тумане, оставив покрывало в его в руке. Он стоял и смотрел на него, чувствуя, как внутри открывается старая рана.

Королевский дворец, Париж 30 июня 1305 года от Р.Х.

Роуз замерла, наклонившись в дверном проходе. Прислушивалась к доносившимся из покоев короля звукам. Свист рассекающего воздух хлыста, затем резкий отрывистый удар и прерывистый вздох. Ее спина устала от долгого стояния в такой позе, но она не желала уходить. Время от времени в коридоре слышались шаги, и Роуз вскидывала голову. Но к королевским покоям никто не приближался.

После смерти Жанны ее сыновья и дочь Изабелла большую часть времени проводили со своими наставниками. Министр Ногаре находился где-то по делам, а других советников король теперь призывал редко. Дворцовая челядь научилась ходить на цыпочках, никто не смеялся и не повышал голос. Единственным человеком, с которым Филипп проводил по несколько часов в день, оставался его исповедник, благочестивый доминиканец Гийом Парижский. Опочивальня камеристок наполовину опустела. Маргариту и еще двух камеристок приставили служить супругам братьев короля. Роуз, Бланш и еще одна камеристка занимались с детьми. По дворцу ходили тихие разговоры о скорой женитьбе короля, но Роуз знала — Филипп об этом даже не помышляет.

В последние месяцы у нее появилась возможность свободно прокрадываться к нему в опочивальню, собирать одежду, которую он не думая швырял на пол, зашивать обтрепавшиеся места на плаще или еще где, ставить у постели свежие цветы. Роуз сомневалась, что он замечал. В ее обязанности это не входило, но она хотела — вернее, ей это требовалось.