Великая судьба

После того как Очир-бээс был изгнан Хатан-Батором из Западного края и лишился всех своих титулов, он места себе не находил. Услышав о приходе гаминов, он поспешил явиться в Хурэ и добился снова назначения управляющим края. Затем он подал прошение Сийлэнбу о возвращении ему титула и пообещал за это даже сдать коров и овец, но генерал Сюй дал ему иное задание: привлечь Максаржава на сторону китайцев.

— Генерал, пощадите, — взмолился Очир. — Мы же с Максаржавом давно не в ладах!

— До чего же ты несообразителен! Разве не отнял у тебя Того, слуга Максаржава, казенные деньги и не передал их командующему?

— Да, так было.

— Потребуй эти деньги у Максаржава. Вот тогда он и сдастся!

— Помилуйте, великий полководец! Никто же не поверит, что Максаржав израсходовал казенные деньги. А он потом сживет меня со свету!

— Не все ли равно, поверят в это монголы или нет. Ты напиши заявление о том, что эти деньги были переданы Максаржаву!

— Хорошо, генерал! Я попробую увидеться с ним лично и поговорить.

Когда Очир-бээс, прихватив кое-что из еды и смену белья, пришел в тюрьму на свидание к Максаржаву, тот был растроган: «Вот что значит земляк! Нет, Очир все-таки добрый человек!»

Максаржав роздал принесенные Очиром продукты соседям по камере, и тот шепнул, что хотел бы поговорить с глазу на глаз, и Максаржав отошел с ним в дальний угол.

— Ну, Максаржав, — начал Очир, — наше дело проиграно. Даже сам богдо склонил голову перед китайцами, так что нам некуда деваться. Вы умный человек, подумайте о себе, о своей жене и детях... Ни к чему сопротивляться. Опи убьют вас, и гибель ваша будет совершенно бесполезной! Если этого не скажем вам мы, земляки, то кто же еще? Мои слова — от чистого сердца!

— Ну пет, я уже все решил и не отступлю. А вы идите своим путем. И помогите моим несчастным детям. Больше мне нечего вам сказать...

Очир ушел, понимая, что уговоры бесполезны. Когда он вернулся в свое кочевье и люди стали спрашивать его о Максаржаве, он отвечал:

— У власти есть глаза, а бурхан отличает грехи от добродетелей. Говорят, Максаржав арестован по приказу богдо. Когда я узнал об этом, я, как земляк, отнес ему, конечно, еду и одежду.

— Эх, бедняга, помилуй его бог... — вздыхали старики.

— А меня богдо удостоил своей милости, — продолжал Очнр, — я снова получил титул бээса и вернулся домой с грамотой богдо. Думал я, Максаржав мудрый человек, а он, оказывается, связался с мятежниками. Говорят, богдо на него сильно гневается. А еще говорят, в тюрьме его бьют, ребра сломали, может, уже и скончался... Ом мани падме хум! [«Ом мани падме хум!» — мистическая формула буддизма: «Да будет благословен рожденный из лотоса!»] — прошептал он.

«А Очир-бээс — расторопный человек, — подумали его слушатели. — Повертелся перед гаминами и вернул себе титул».

Все решили, что Максаржав погиб, и старый Балчин известил об этом семью полководца. Ламы монастыря Хайлантай отслужили молебен, и в дом Максаржава потянулись люди, чтобы разделить скорбь с его родными.

Максаржава перевели в камеру, где сидели Дамдинсурэн и другие арестованные. Когда он вошел, Дамдинсурэн не мог прийти в себя от изумления.

— Максаржав! — вскричал он и хотел было встать, но не смог. Товарищи помогли ему сесть на постели.

— Дамдинсурэн-гуай, друг мой, оба мы в беде! Как ваше здоровье? — спросил Максаржав, поздоровавшись со всеми и усаживаясь подле друга.

Тот только застонал в ответ и положил руку на колено Максаржава.

— Гамины пытали меня со всей изощренностью. Они, наверное, и вас будут истязать и вынуждать идти к ним на службу.

— Да, уже пытались уговорить, а потом стали запугивать. Иногда казалось, лучше умереть...

— Пет, вы еще молоды, вы должны жить. А я, кажется, не перенесу пыток... Вы же непременно должны остаться в живых! Подумайте, как протянуть время, сохранить жизнь. На моих глазах погибли четверо товарищей. Мы теряем прекрасных людей...

— Они хотят уничтожить самых сильных, а остальных сделать рабами.

— Говорят, никого не оставят в живых...

И они стали вспоминать славное прошлое, друзей, совместные походы.

Максаржава еще не раз вызывали на допрос.

— Кто, кроме вас, примкнул к Сухэ-Батору? Где эти люди? — спрашивал следователь, но в ответ каждый раз слышал одно и то же:

— Мы с Сухэ-Батором воевали вместе, он отличный командир! Это я вас должен спросить, где он!

Китайский чиновник хотел применить к нему пытки, но один из нойонов убедил его не делать этого.

— Не надо его трогать. А что, если понадобится поднять монгольское войско? Он будет полезен нам тогда. За Максаржавом монголы пойдут в огонь и в воду. А пока нужно выпустить обращение от имени двух полководцев.

— Нойон, этот ваш Максаржав не так глуп, напрасно вы думаете, что он будет слепо повиноваться нам.

— Ну что ж, если откажется подчиняться, мы уничтожим упрямца.

— Это мы всегда успеем сделать.

— Вы от него так ничего и не добились. На ваше место пришлют другого чиновника. А вы знаете, что он написал обращение и, говорят, монголы знают его почти наизусть? Не давайте никому с ним свиданий! Не разрешайте никаких передач!

— Я не думаю, что мы здесь чего-нибудь достигнем...

— Послезавтра из Пекина прибудет курьер. Он привезет какое-то распоряжение. Знаете монгольскую поговорку: «Взял и вытолкнул языком сало, попавшее в рот»?

— Поговорку-то слышал, да к чему она тут, не понимаю...

— Ну так вот. Может случиться и такое: несмотря на то что верные люди, такие, как мы с вами, всячески охраняют завоеванное, мы потеряем Монголию, что называется, вытолкнем языком сало, попавшее в рот.

— И кому же оно достанется, это сало?

— Может, никому, а может, и Стране Восходящего Солнца, ведь японцам ни силы, ни хитрости не занимать.

— Надо, чтобы об этом доложили амбаню...

— Амбань знает все лучше меня, он трижды умен: от рождения, от знаний и от хитрости.

— Так чего ради мы нянчимся с этими вояками? Не проще ли отправить этих двух «героев» на тот свет?

— Так-то оно так... Иностранные державы только и ждут удобного случая, чтобы разделить и проглотить Монголию... А Срединное государство не в состоянии воевать со всеми. Монголию и то с трудом одолели.

— Нойон, я, низкий раб, благодарен вам за то, что вы снизошли до разговора со мною. И вот что я хотел вам предложить: вам нужно золото?

— Что? Какое золото? Мне нужно не золото, а земля, мне нужны просторные монгольские степи, и тогда все золото — и под землей, и на земле — мое! Тогда я буду богат и братья мои разбогатеют.

Чиновник насупился. Оп-то надеялся доставить удовольствие нойону и заручиться его покровительством, тогда ему будет позволено все что угодно — грабить и убивать... «А может, этот нойон просто жеманится, сначала говорит: мне ничего не надо, а потом преспокойно заберет золото?» — подумал китаец.

— Ваша светлость, не холодно ли вам? — спросил он.

— Да нет, ничего. Принеси-ка ты хворосту с Толы.

— Сию минуту. — Он хотел было выйти, но остановился на полпути и сказал: — Ваша светлость, я забыл вам доложить... На двери дома, где я живу, вчера ночью наклеили вот это. — И он подал нойону листок бумаги.

Тот прочел: «Если вы осмелитесь покуситься на жизнь Хатан-Батора Максаржава и Манлай-Батора Дамдинсурэна, мы, монголы, вам отомстим за это».

Нойон в ярости бросил на землю листок.

— Гнусная бумажонка!

Максаржав и Дамдинсурэн уже несколько месяцев сидели в тюрьме. Манлай-Батор тяжело заболел. Все тело у него отекло, он дышал с трудом, отказывался от пищи и воды. Максаржав, посоветовавшись с товарищами, отдал охраннику золотое кольцо и попросил: