Воробьиная туча

Сигеру некоторое время наблюдал, как Кудо пытается заставить своих людей занять оборону под прикрытием нескольких могучих сосен. А потом, пока предатели продолжали палить куда-то в белый свет, зашел им в тыл.

Кудо кипел от злости. Ситуация делалась все более нелепой. Пянадцать человек с мушкетами окружены одним-единственным противником. То, что этот противник — Сигеру, роли не играло. Если б дело решали мечи, это, конечно, было бы очень важно — кто именно им противостоит. Но ведь сейчас современные стрелки противостояли одному отжившему свое безумцу. Они вполне могли застрелить его, прежде чем он приблизится к кому-либо из них на расстояние удара мечом. Да, правда, Сигеру вдобавок ко всему мастерски владел луком. Пять трупов служили тому подтверждением. Однако же если бы его люди не забыли о дисциплине, они смогли бы по полету стрелы определить, где именно находится Сигеру.

Кудо почти час оставался на прежнем месте, хотя непосредственная угроза уже миновала. Он знал, что Сигеру давно ушел — возможно, для того, чтоб подготовить очередную засаду. Но он не двигался с места, чтоб дать своим людям возможность успокоиться. Если они не преодолеют страха и не вспомнят, что превосходят врага и по численности, и по вооружению, то всем им действительно грозит серьезная опасность.

Не следует ли нам сдаться? — спокойно поинтересовался Кудо. — Думаю, стоит. В конце концов, нас всего лишь в пятнадцать раз больше, у нас лишь мушкеты — против его лука, и мы окружены. Или, по крайней мере, мне так кажется. Только вот я никак не пойму: как это один человек может окружить пятнадцатерых? Прошу, поведайте мне эту тайну.

Самураи пристыженно переглянулись.

Простите нас, господин Кудо. Мы допустили, чтоб слава Сигеру застила нам глаза. Вы, несомненно, правы. Нам вовсе незачем жаться друг к другу, словно перепуганные дети.

Так что, вы готовы снова вести себя как самураи?

Господин!

Все поклонились.

Кудо разбил своих людей на три пятерки. Они должны были ехать по отдельности, но в пределах видимости друг друга. Тогда расстояние будет достаточно велико, и Сигеру сможет обстреливать лишь одну группу, а другие тем временем вычислят, где он находится, и тогда в ход пойдут все пятнадцать мушкетов.

Даже если мы не подстрелим его с первого раза, — сказал Кудо, — мы его засечем. И тогда три наши группы играючи догонят его, окружат и расстреляют.

Да, господин.

Кудо повел одну из групп по левому склону горы, по наиболее открытому пространству. Хоть бы Сигеру напал сперва на них! С каким удовольствием он всадит пулю в лоб этому сумасшедшему! Но поскольку Сигеру всегда действовал не так, как от него ожидают, скорее всего, сперва он нанесет удар по средней группе, где на него обрушится наиболее плотный огонь. А значит, он нападет сзади. Кудо смотрел вперед. Но внимание его было сосредоточено на том, что происходит сзади. Он мог себе позволить полагаться не на зрение, а на ощущения. Сигеру — не единственный истинный самурай в их клане.

Справа из-за деревьев стрелой вылетела лошадь без седока.

Ни один из людей Кудо не выстрелил.

Что произошло? Лошадь убежала или Сигеру намеренно отпустил ее, чтоб отвлечь их внимание? Неважно. Если такова была его тактика, то она не сработала. Никто не запаниковал. А Сигеру теперь без лошади. То есть, его скорость передвижения значительно уменьшилась. Кудо почувствовал себя значительно увереннее.

Неяркое зимнее солнце уже двинулось по пологой дуге к краю небосклона, а нападения все не было. Сигеру дожидался темноты, чтоб уменьшить преимущество, которым обладал Кудо благодаря перевесу в численности. В темноте они, разбитые на три группы, станут легкой добычей. Но лишь в том случае, если они и дальше будут придерживаться той же тактики. А Кудо отнюдь не собирался так поступать.

Он внимательно огляделся по сторонам. Давно известно: кто выбирает поле боя, у того и ключ к победе. Долина расширялась. Посреди долины возвышался небольшой холм, заснеженный островок, над которым вздымались семь сосен. Если устроиться здесь на ночь, то они смогут беспрепятственно наблюдать за всеми подходами к стоянке. Даже при молодой луне нельзя не заметить человека на фоне недавно выпавшего снега. Сигеру лишится незаметности, своего главного преимущества. Прекрасно.

Именно идеальность условий и заставила Кудо насторожиться. Что видит он, то видит и Сигеру. Там наверняка ловушка.

Двигайтесь осторожно. Внимательно следите за кронами деревьев. Возможно, он захочет спрыгнуть нам на головы.

Отряд двинулся вперед, держа мушкеты наизготовку. Когда они добрались до подножия холма, Кудо отправил наверх семерых, по одному на каждое дерево, чтоб проверить их.

Здесь никого нет, господин.

Что-то здесь было не так. Все инстинкты воина твердили Кудо об этом. Он медленно обошел вокруг холма. Здесь негде было спрятаться, даже столь искусному человеку как Сигеру. И все равно Кудо было не по себе.

Господин?

Возможно, увидев, насколько это место удобно и для засады, и для обороны, Сигеру двинулся дальше. Впереди на тропе есть узкий проход — там один человек с легкостью задержит отряд. Быть может, Сигеру ждет их там. Быть может.

В конце концов, решив, что тянуть дальше смысла нет, Кудо сказал:

Останавливаемся на ночь здесь. Стражу будем нести поочередно, по пятеркам.

Да, господин.

У подножия холма, где запах сосен усилился, Кудо вдруг остановился.

Назад!

Вы его видите, господин?

Кудо никого не видел. Но он совершил ошибку, и уразумел это лишь сейчас. Он смотрел вверх. Вниз он не смотрел. С сосен опало множество игл, и три ложбинки были засыпаны этими иглами.

Кудо извлек меч из ножен.

Прикройте меня.

Он приблизился к ближайшей ложбине и с размаху вонзил катану в мягкий хвойный покров. Ничего. Вторая и третья ложбинки тоже были пусты.

Сигеру не было наверху. Его не было внизу. Больше ему негде было находиться. Значит, он не стал устраивать здесь ловушку. Сигеру безумен, но все-таки по-своему он очень, очень умен. И терпелив. Скрытность и терпение неразрывны.

Привяжите лошадей здесь. Ты — лезь на сосну. Будешь наблюдать.

Сигеру ждет их где-то в другом месте. Возможно, этой ночью им ничего не грозит. По крайней мере, так говорил здравый смысл.

Но Кудо не мог уснуть. Он еще раз сходил к ложбинкам и потыкал в них мечом.

Тут его окликнул часовой, сидевший на дереве:

Господин, сюда движется лошадь. Всадника не видно.

Это был боевой конь Сигеру. Он приблизился на некоторое расстояние, заржал, потом отскочил в сторону, как будто хотел подойти поближе, да не решался.

Он хочет присоединиться к нашим лошадям, — сказал часовой.

Нерешительность жеребца была вполне понятна. Боевых коней приучают не доверять никому, кроме хозяина.

Но вот почему он вообще сюда явился? Действительно ли он ищет общества себе подобных? Или что его гонит?

Тревога, снедавшая Кудо, усилилась. Тут явно крылась какая-то хитрость. Кудо выглянул из-за сосны.

Ты уверен, что на лошади никого нет?

В седле — никого, господин, и на боках тоже.

А под животом?

Часовой присмотрелся повнимательнее.

Не думаю, господин. Силуэт кажется совершенно нормальным.

Ты готов поручиться за это жизнью?

Нет, господин, — быстро откликнулся часовой.

Застрели коня.

Слушаюсь, господин.

Кудо отнял руку от ствола и обнаружил, что испачкал ладонь в смоле. Ствол сосны расщепился, и по коре протянулась необычно широкая и густая полоса смолы. Древняя сосна была источена возрастом, болезнью, бурей — вот и растрескалась. Когда часовой наверху пошевелился, устраиваясь поудобнее, дерево угрожающе заскрипело. Этот звук породил отклик в душе Кудо. Все-таки деревья и люди похожи…

Лучше спустись и залезь на другое дерево, — велел Кудо. Древнее дерево может и не выдержать отдачи при выстреле из мушкета.

Слушаюсь, господин.