Анна Ярославна и ее мир

и Гаральда за Кнута, короля Дании. Недаром из этой страны приехала потом на Русь английская принцесса Гита, чтобы стать женой Владимира Мономаха.

Но это была темная эпоха, и ничего нельзя разобрать в черных лесах ранней Европы. Это было суровое и жестокое время, когда в замках текла грубая жизнь, а в хижинах не переставали литься слезы, когда сеньоры и даже аббаты делили не только взрослых сервов, но даже детей в колыбелях, как приплод скота.

Отличалась ли Анна чем-нибудь от этих людей? Она много читала. В русском «Златоструе», который должен был лежать на полке, где она хранила свои книги, писатель в обращении к богатому говорит: «Вот ты зажег свечу в церкви от светила, но придет вдовица, обиженная тобою, и своим вздохом погасит ее…»

Анна читала эти христианские ламентации, и, может быть, они сделали ее душу более нежной, чем души окружающих. Но все было мрачно вокруг, плыли по небу зловещие кометы, камни падали с небес на землю, люди продавали на базарах человечье мясо, и где-нибудь в непотребном месте, в латринах, дьявол запросто беседовал с людьми. Было очень темно в этом мире, и трудно на рисунках «Мартынианы» рассмотреть Генриха и знакомых Анны. Только сто лет спустя над Францией взойдет солнце «Часослова герцога де Берри», залившее таким ослепительным светом на миниатюрах розовые замки, дубравы и нивы, что можно видеть каждый листок; каждый желудь, каждый василек среди колосьев. Но тогда уже забыли об Анне, и только санлисские монахи еще хранили память о ней и в годовщину ее смерти, падавшую «на следующий день октавы торжества св. Августина», устраивали в аббатстве св. Викентия трапезу для бедных вдов, в память королевы.

Анна, как горлинка на сухом дереве, оплакивала смерть любимого человека. Но мы никогда не узнаем, был ли это король, или граф Рауль, или какой-то случайно встреченный на жизненном пути человек, которого звали Филиппом.