Анна Ярославна и ее мир

з, иллюстрация из знаменитого «Изборника», – брат Анны усатый Святослав, в синем плаще и в зеленых сапогах, большой книголюб, любитель музыки, красивых вещей и серебряных сосудов, которыми он однажды удивлял послов германского императора, вспыльчивый человек, рычавший как лев на блаженного Феодосия, когда этот смиренный монах помешал ему веселиться во время одной пирушки под звуки арф и свирелей. Может быть, среди этих людей стоял Баян, вдохновенный поэт, тоже современник Анны и тоже, может быть, названный в монашестве Филиппом. От его стихов до нас не дошло ни одной строки. Но не из его ли песен попало в летопись это гениальное описание ночной битвы под Лиственом? Помните, когда поспевали рябины, как сказано в летописи, и голубые молнии озаряли на краткое мгновение качавшиеся в руках знамена и поднятые в воздухе мечи…

А дальше уже дымятся бревенчатые города: Ладога, Новгород с его громыхающими деревянными мостовыми, Тмутаракань, где полощут паруса греческих кораблей, пахнущий грибами и ландышами пленительный Плесков, розовые башни и солеварни Херсонеса и Киев, на прекрасных горах, с четырьмя бронзовыми конями трофейной квадриги, снятыми с триумфальной херсонесской арки и привезенными в Скифию, со сладостным доместиковым пением и с облаками фимиамного дыма, который так опьянял Иллариона.

Никогда, может быть, не пришлось бы встретиться с этими людьми, но читаешь латинскую хронику и попадаешь на пир, где добрый французский король Роберт бросает под стол нищему жирные куски мяса. Рауль Глабер, стихоплет, книжник и непоседливый человек с дурным характером, бродит по дорогам Франции, и на его пути возникают города, замки, чудеса, кометы и пироги с человечьим мясом. На такой же книжной дороге встречаешься с другим таинственным персонажем – с русским монахом Филиппом, который в 1097 году написал книгу под странным названием «Диоптра, или Плачеве и рыдания инока грешна и странна…»

Но вот загадки в жизни Анны. Одна из них – имя ее сына. До дней Анны такое имя в святцах французских королей не встречается, так как имена обычно передавались новорожденным по наследству от предков. Некоторые предполагают, что королева назвала своего сына в честь Филиппа Македонского, считавшегося родоначальником Македонской династии. Но Ярослав был сыном Рогнеды, а не греческой царевны, и в жилах Анны не текла греческая кровь, и было бы странно, если бы об этом не знали при французском дворе, где уже входили в моду гербы и генеалогии. И почему бы тогда Анне было не назвать своего сына Александром в честь героя, о блистательных подвигах которого знал каждый школьник и каждый читатель романа под названием «Александрия». Соображение, что Филипп был назван во имя апостола Филиппа, просветителя Фригии, расположенной не так далеко от русских пределов, притянуто за волосы.

Но здесь бросается в глаза одно странное обстоятельство. В скандинавских сагах, то есть в том мире, в котором жила Анна в молодости, часто встречается имя Филипп, как, например, в «Саге о Магнусе Добром».