Эрика

«Испортили жизнь хорошей крестьянке», — с сожалением глядя ей вслед подумала княжна Мари. И мысли вернулись к девочке.

* * *

Вечером вчетвером пошли в театр — князь с женой, граф и княжна Мари. Как всегда, шли пешком и молчали. Но молчание графа и княжны Мари было какое–то уж очень красноречивое. Мари вопрошающе посмотрела два раза на графа. На его лице было написано: «Поживем — увидим». Адель что–то почувствовала и удивленно посмотрела на них. Раньше секретов у этой пары, которая никак не могла сложиться, от супругов Гедеминовых не было. Но спрашивать о чем–либо в их кругу было не принято.

Адель сказала: — Со мной произошла забавная история на улице. Несколько дней я чувствую за собой слежку. Из окна общежития и на улице. И вот на днях иду через двор и слышу за собой легкие шаги. Я замедлила шаг, сзади тоже остановились. Повернулась посмотреть, а в нескольких шагах спиной ко мне стоит девушка–подросток. Косы светлые и длинные. Плохо одета и еще хуже обута. Дай, думаю, заговорю с ней. Только сделала шаг в ее сторону, как она вспорхнула, словно бабочка, и полетела в сторону. Я так и не поняла, почему она за мной ходит.

Княжна Мари и граф многозначительно посмотрели друг на друга. Это не ускользнуло от князя Гедеминова. Чуткая Адель тоже удивилась, и сказала:

— Я знаю, о чем вы подумали. Я могу где–нибудь столкнуться с дочерью и не узнать ее. От этого мне тоже страшно. Недавно мне приснился сон, видение. Легкая тень. И потом голос: «Мама, я здесь». — Адель повернулась к мужу, — прости меня Сашенька, и вы меня простите. У кого что болит, тот о том и говорит, — голос ее дрогнул.

Вообще–то, Адель вела дневник, поверяя ему все свои переживания. Чтобы не было соблазна высказывать их мужу. Но сегодня она не сдержалась и от этого расстроилась. Мари медленно сказала ей:

— Кто знает, может ваша дочь рядом. Счастье идет к нам тихими, неслышными шагами. Это только беда наваливается на нас внезапно.

* * *

Давали «Три сестры» Чехова. Смысл переврали на советский лад, но несколько столичных актеров, вынужденные здесь жить на поселении, играли замечательно. Многих из них Александр Гедеминов знал по зоне и в антракте зашел к ним и пригласил к себе.

После спектакля хотелось пройтись пешком, но вечерами орудовали банды, раздевали прохожих. Гедеминов не хотел больше никакой крови и поэтому брал такси. В машине говорили по–французски.

— А что, князь, из вас вышел бы неплохой Дубровский — предводитель разбойников, — смеясь, сказал граф Петр.

— Да был он предводителем разбойников, — весело сказала Адель.

— Так расскажите. Это же интересно! — оживился граф. — Что там говорил Эдуард, про какие сокровища?

— Дела юности. Мне было семнадцать лет. Я тогда прибился к банде. Потом Эдуард нашелся, и я банду оставил. Но мы кажется уже приехали, — сказал он.

Уже у двери барака Гедеминов обратился к графу Петру:

— Не могли бы вы дать мне совет в одном деле?

— Охотно, — ответил тот.

— Тогда мы можем пройтись, пока наши дорогие дамы будут беседовать.

Мужчины пошли по тротуару и молчали минут десять. Наконец князь Александр спросил:

— О чем Вы не решаетесь мне сказать?

— Я? — удивился граф Петр.

— Моя жена тоже что–то заподозрила. Я должен первый узнать причину. Ведь это касается ее, не правда ли?

— Хорошо, князь, я скажу, — ответил граф Петр. — Хотя говорить пока нечего. Но вы мужчина сильный. Мари показалось, что она видела дочь Адель, Эрику.

Гедеминов остановился. Он не задавал вопросов, рассчитывая, что граф и так все объяснит. И тот продолжал:

— Княжна разговаривала с ней. Она уверяет, что барышне лет шестнадцать, что она прекрасна сложена. Я ей показал портрет Струйской… Я вам говорил, что в портрете много сходства с Адель. Мари уверена.

— И что же? — наконец посмотрел князь в лицо графу.

— Она уверяет, что у барышни черты лица, как у вашей жены, только глаза черные. Барышня высокая… стройная фигура… Голос, как у Адель.

— И как зовут барышню?

— Ирина Рен. Но, возможно, это ее русское имя, здесь так принято. Вы знаете, княжна принимает близко к сердцу все, что связано с потерей дочери Адель. И я уверен, что ее предположение не так уж беспочвенно… Да, самое главное, вы должны знать — у барышни есть отец.

Гедеминов медленно сказал:

— Пригласите меня к себе. Мне нужно прийти в себя, прежде чем я войду к жене. Но дайте слово сообщать мне обо всем, что узнаете.

Гедеминов был взволнован услышанным.

Вернулась Мари. Она сказала, что Адель пошла звать домой сына. Где–то во дворе раздавался его голос. Княжна ждала вопросов. Но Гедеминов встал и, пожелав им спокойной ночи, вышел.

— И вам спокойной ночи, — тихо сказала княжна Мари графу Петру. — Давайте подождем. Может, мы ошибаемся?

— Что Адель? Она вас спрашивала о чем–то? — спросил граф Петр и княжна Мари поняла, что он не желает, чтобы она уходила.

— Спросила. Я ответила, что это наш с вами давний спор, — ответила она.

— Мари, пожалуйста, не уходите, — вдруг попросил граф, как–то странно посмотрев на нее.

Пауза была долгой. По–видимому, граф Петр собирался с духом. Мари ждала. Она даже вернулась от двери и подошла к нему так близко, насколько позволяло ей воспитание. Граф Петр жалобно посмотрел на нее:

— Будьте моей женой, — сказал он и облегченно вздохнул от того, что наконец–то решился.

— Дорогой мой, я согласна, — ласково ответила Мари.

— Спасибо, — поцеловал ей руку граф. — Я боялся, что вы мне откажете. Мы не молоды. Я не молод… Но я счастлив… Так вы мне не отказываете?

— Нет, дорогой граф, я не отказываю вам, так как я вас давно люблю. Вы этого не заметили? Вы всегда заняты работой…

Мари обняла его голову и поцеловала в жесткие черные кудри:

— Я давно мечтала перейти в ранг графини, а то мне уже сорок лет, а я все еще княжна. — сказала она улыбаясь.

— Знаете, — говорил умиротворенный граф, — я, наверное, буду не очень хорошим мужем. Сегодня мне стало страшно. Я подумал: а вдруг муж Адель действительно жив и они с дочерью объединятся. А бывший муж Адель, должно быть, еще совсем молодой. А мы с князем… Я боюсь одиночества. Да и князь, каково ему теперь? И потому я решился. Хочу, чтобы Господь соединил меня с вами до конца дней.

— И я того же хочу. Давайте сходим сейчас к Гедеминовым и объявим о своем решении. — предложила Мари.

— Так вот о чем вы так загадочно переглядывались! — обрадовалась Адель, услышав из уст графа о решении жениться. — Как это замечательно!

— Теперь у вас будут две комнаты? — спросил сын Гедеминовых Альберт.

— Альберт, не вмешивайся в разговоры старших. Тебе спать пора, — сказала Адель и прикрыла дверь в спальню сына.

— Я думаю, мы не будем откладывать и на Троицу обвенчаемся. Просим вас быть нашими свидетелями. И спокойной ночи вам. А мы с Мари еще походим. Вечер сегодня чудесный, — говорил взволнованно граф Петр.

Когда они вышли, Адель прижалась к мужу:

— Я люблю тебя и счастлива с тобой. Хочу, чтобы ты это знал. — Мы, как в сказке, проживем вместе тридцать три года и три дня и умрем в один день?

— Нам сына надо на ноги поднять, — задумчиво сказал ей муж.

— А у нас еще дочь есть… Когда я ее найду? — грустно сказала Адель. — На все твои запросы в адресные столы приходят только отрицательные ответы…

— Да. У нас еще дочь, она найдется, — медленно сказал он и подумал: «И у меня еще сын есть».

— И когда дом построим, возьмем из детского дома ребенка Натали, — напомнила Адель.

— Конечно, дорогая. Вот приедет на свадьбу к графу Петру архитектор Егор Ноздрачев, и я поговорю с ним о проекте нашего дома. Уже и место выбрал. Мы его быстро выстроим, вот увидишь. Пора нам подниматься…

— Но почему ты такой грустный? — Посмотрела мужу в лицо Адель.

— Проблем много. Пойдем спать, родная. Завтра с утра нам опять на работу. Правда, тебе осталось работать там недолго.

— Почему? — удивилась Адель.