От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

- Ну вот, сейчас утонет, - сказал один из конвоиров, глядя на эту картину.

- Туда ей и дорога, - сказал второй, - Знаешь, наверное, я бы не стал ее ловить, замешкайся она на секунду. Как таких людей до сих пор земля носит? Даже так скажу, жаль, что ее при первой попытке побега, еще в мае, не застрелили.

София услышала эти разговоры, глубоко вздохнула и поднырнула. Увидев это, конвоиры убедились в правоте своих слов и перестали обращать внимание на беглую арестантку. София же, проплыв некоторое время под водой, аккуратно вынырнула, доплыла незамеченной до берега и спряталась в ближайших кустах.

========== Побег ==========

София сидела в мокрой одежде в ракитовых зарослях и не знала как ей лучше поступить.

«Выйти отсюда – обязательно привлеку к себе внимание. Неслыханное дело, среди бела дня почти по центру столицы пойдет босая девушка в нижнем белье. Сразу начнется: полиция, участок, установление личности, возвращение в Петропавловку. А мне нельзя, второй раз может не повезти», - подумала София, - «Вот только не простудиться бы мне, а то если вдруг будет воспаление легких, увезут в больницу, там сразу все поймут, кто я такая и откуда».

Девушка решила просушить свое небольшое количество одежды и разделась.

«Лишь бы меня сейчас не искали», - подумала София, - «А то будут искать, например, жандармы с собаками, одеться не успею, а полностью нагой убегать – будет еще заметнее. Где я потом хотя бы белье себе найду? Да и нога не совсем здорова, как я убегу…»

На счастье Софии, ее никто не искал. Через пару часов на жаркой погоде белье высохло, и девушка смогла снова одеться.

«Пить хочется…» - подумала София, - «Но выходить отсюда не буду, страшно, подожду до ночи».

Тем временем нога девушки разболелась все сильнее.

«Почему она так болит?» - думала София, - «От холодной воды? Снова инфекция попала? Еще что-нибудь? И, самое главное, к врачу я очень нескоро попаду. Лишь бы ходить могла, а то сразу можно будет признать, что и этот побег был неудачным».

Наконец наступила ночь. София вышла из своего убежища и, прихрамывая, направилась в сторону одного из сел. Стриженые волосы уже успели отрасти, вид был хуже некуда, поэтому признать в девице, напоминающей нищенку, беглую государственную преступницу, было трудно. София постучалась в один из домов. Дверь открыла женщина.

- Матушка, Христа ради, впустите переночевать. Разбойники выкрали из родной деревни, увезли за тридевять земель, еле вырвалась от них, иду уже четвертые сутки, устала.

- Ох, доченька, заходи, конечно. Да как ты выглядишь, у нищих одежды больше! – с этими словами женщина дала Софии платье, платок и посадила за стол кормить.

- Доченька, а что это у тебя с руками? – вдруг услышала София и невольно взглянула на свои запястья: они были в подсохшей крови, раны только-только успели затянуться и перестали кровить: жандармы не стали надевать подкандальники на Софию. Во-первых, дорога от Петербурга до Ладоги не так далека, а во-вторых – много чести для государственной преступницы.

- Я же говорю, разбойники похитили, так руки связали, что аж кровь потом шла, - ответила девушка, - В ногу стрелять пытались, пулей немного зацепило.

- Бандиты, - сочувственно произнесла женщина.

«Да, бандиты настоящие», - мысленно подтвердила София.

Больше вопросов Софии не задавалось. Женщина была растрогана этой историей, не заметила ничего подозрительного, поэтому оставила девушку ночевать, а наутро дала с собой немного еды и денег.

Девушка поблагодарила добрую хозяйку и пешком направилась в сторону Москвы.

28 июня.

Сразу после того, как София сбежала с баржи и прыгнула в Неву, жандармы пошли докладывать начальству о произошедшем. Немного помявшись и бросив жребий, один из них пошел к начальнику охраны.

- Ваше высокоблагородие, - начал он и замялся.

- Что опять произошло?

- Арестантка там… - опять замялся жандарм.

- Говори ты уже яснее, я знаю, что там арестантка. Что произошло?

- С баржи спрыгнула и утонула.

Опешив от такого известия, начальник пошел на баржу, чтобы увидеть все своими глазами. Там он увидел дверь, сорванную с петель, кандалы, в луже машинного масла, валяющиеся посреди каюты, рядом - брошенную арестантскую одежду.

- Идиоты, - сказал он и пошел докладывать обо всем коменданту.

- Значит, точно Собольникова утонула? - еще раз переспросил комендант начальника охраны.

- Да, утонула.

- Не так же, как Алексей Леонов в прошлом году? Свидетели есть?

- Жандармы все видели своими глазами.

- Про Леонова так же говорили. Так же жандармы все видели своими глазами.

- В этот раз прочесали берега, на всякий случай, никого не нашли.

- Понятно, свободен, - сказал комендант.

После ухода начальника охраны, комендант достал из-под сукна два документа, написанные Софией и еще раз их перечитал.

“Я, Собольникова София Львовна, заявляю, что именно я была организатором взрыва, который привел к гибели N. В качестве причины выделяю ряд личных мотивов, а также желание принести пользу государству и обществу. Алексей Леонов и Мария Емельянова действительно оказали мне небольшую помощь, в большей части, моральную, однако, к организации взрыва они отношения не имеют.”

“Поэтому я ни в коем случае не отрицаю, что принимала активное участие в подготовке покушения на N, но не имею права говорить, что была единоличным организатором”.

“А вот этот документ представим так, будто она испугалась первого и решила подстраховаться”, - подумал он.

- Ну что, София Львовна, и ты не доехала до Шлиссельбурга, - сказал он, - И тоже, как Мария Михайловна, не помогла следствию найти заказчиков убийства.

Комендант посмотрел на листы.

- Сейчас это приобщим к делу, может, закроют хоть одно, - сказал он, - Тебе уже все равно, кого заказчиком объявят, а мне проблемой меньше. Сама же написала, значит, не против была.

Конец июня. Мария Викторовна, как обычно, нянчилась с детьми Софии, как домой пришел Георгий Сергеевич.

- Читала газету? – с порога спросил он.

- Нет, не читала. А что случилось?

- Соня утонула. Ее должны были переправить в Шлиссельбург, а она прыгнула с баржи, но до берега не доплыла.

- Жаль человека. Хотя знаешь, может быть, это и милосерднее, чем то, что ей было уготовано.

- Ну вообще, насколько мне известно, ей приговор еще раз сменили, 15 лет каторги дали. А, судя по тому, как шла тенденция, может быть, и вообще, еще раньше вышла бы. Хотя не стоило ей изначально во все это ввязываться, сейчас уже бы окончила институт и сама сидела с детьми.

- Да, здесь ты прав. Знаешь, раз так все произошло, то можно будет детям правду сказать, не ломать голову. Подрастут – скажем, что мать утонула. А то у меня язык бы не повернулся рассказывать то, чем она занималась.

- Конечно, так и скажем. А то я тоже не один день думал, как детям говорить. Не станешь же говорить всю правду малютке.

- Хватило бы только сил и здоровья их вырастить. А то сами уже немолодые, седьмой десяток пошел. Но этих, если все будет хорошо, никуда не отдадим. Ни в институт, ни в кадетский корпус, пусть дома живут. Ничего хорошего из этой затеи не выйдет, уже на Сонином примере убедились.

София шла уже четыре дня. Девушка очень боялась, что полиция ее примет за нищенку и увезет в кутузку за бродяжничество.

«Только бы не встретить никого, обошлось бы», - думала София каждый раз, когда видела кого-то из конной полиции.

Ночевала София так же – в крестьянских избах. Легенда про девушку, которую выкрали разбойники, работала, люди принимали Софию у себя в доме, пускали ночевать, кормили, давали еду в дорогу. Ехать на поезде зайцем София боялась. Мало ли, вдруг ориентировка на нее висит на железнодорожных станциях. Однако, нога болела все время и девушка боялась, что до Москвы она не дойдет.