Меч-кладенец

Неужели правду говорил старый Дук, с которым вместе бежали из рабства, что в его племени нет высокородных властителей, нет вождей, нет торговцев? Что здесь все равны, все работают сами на себя без всяких надсмотрщиков? Похоже, что так. Но ведь это варвары! Что они видят в жизни? Как пользуются своей свободой? Разве знают они, как много может дать человеку власть, какие утонченные блюда, напитки, зрелища, наслаждения бывают на свете…

Задумавшись, Крисс вздрогнул от громкого крика. Все вскочили с мест, бросились к выходу. Нападение? Но мужчины не брали с собой оружия, и не было тревоги в этой сумятице. Наоборот, люди выбегали наружу весело, словно давно ждали и наконец дождались чего-то важного и хорошего. Крисс тоже вышел из опустевшего жилища. Голова закружилась от яркого света и чистого воздуха. Он постоял, стараясь унять гулкие удары сердца. Да, долгое лежание дало о себе знать. Крисс огляделся вокруг. Прямо перед входом в жилище на зеленом лужке стоял врытый в землю столб с грубо вырезанными чертами человеческого лица. На торчащем вперед сучке, нарочно оставленном при обработке дерева, лежали подсохшие полевые цветы. За столбом близко к жилью подступали высокие сосны пронизанного солнцем бора. Позади жилища шел спуск к реке. На берегу торчали многочисленные колья для просушки сетей и вяления рыбы, лежали большие конические корзины из прутьев — верши, в песок уткнулись несколько долбленых лодок.

Туда-то и сбежалось сейчас все племя. Даже ребятишки и те были на берегу. Крисс понял: предстояла большая рыбная ловля. Ничего интересного. Пусть ловят. Он хотел снова уйти в жилище, в свой уютный, застеленный медвежьей шкурой уголок, но как раз в это время заметил наконец предводителя рода. Им оказался невзрачный худенький старичок, которого Крисс много раз видел и прежде, но никогда не обращал на него внимания. Слишком уж незаметно и скромно тот держался. Но сомнений быть не могло: именно он сейчас всеми распоряжался. По властному взмаху его руки молодые мужчины вошли по грудь в воду и установили верши в промежутках между вбитыми в дно кольями. Горделиво выпрямившись, старик глядел из-под ладони вниз по течению реки. Крисс тоже взглянул туда. Над рябившей водой с криком носились чайки. Крисс понял: вверх по реке поднимался на нерест большой косяк рыбы. Когда суматошная стая чаек вплотную приблизилась к забору из кольев, старик снова махнул рукой, и вторая группа мужчин, прыгнув в лодки, стала окружать сзади подошедший косяк.

По указанию старика женщины развели на берегу костры, ребятишки таскали хворост. Все работали быстро и весело. И только этот малосильный старичок стоял на пригорке да изредка покрикивал повелительно своим жиденьким голосом. «Да, конечно, он и есть предводитель! Выдра зовут его», — вспомнил Крисс не раз слышанное имя.

Вел и еще какой-то парень вытащили из воды на берег первую вершу, полную серебристой, неистово бьющейся рыбы. Двое других парней тотчас поставили на освободившееся в заборе место новую вершу. Предводитель не спеша выбрал из груды рыб трех самых крупных, вдел им под жабры ивовый прут, связал его в кольцо и так же неспешно направился к священному столбу. Небрежно смахнув цветы, старичок повесил на сук связку рыбы и, повернувшись лицом к реке, в третий раз махнул рукой. Тотчас с радостными криками принялись за работу женщины и дети. Рыб распластывали надвое, выпускали икру в корыта, нанизывали на прутья и тут же вешали на жерди для провяливания.

Крисс по опыту знал, что заготовка и вяление рыбы — работа тяжелая, неприятная. А эти люди выполняли ее легко, весело, как бы играя. Женщины и девушки уселись вокруг куч рыбы. Время от времени одна из них вставала, подвешивала готовую связку рыб к шестам для просушки и опять возвращалась. Ребятишки жарили на кострах свежую добычу, ели сами и обильно угощали всех желающих. Озябшие, мокрые парни подбегали к кострам погреться, перебрасывались с женщинами шутками, наскоро проглатывали горячую пищу и снова лезли в воду.

Крисс и сам не заметил, как оказался на берегу, среди работающих. Хохот мужчин, звонкие голоса женщин, визг ребятишек, лай собак и крик чаек оглушили его. Никогда не видел он ничего подобного. Это была не работа, а буйный, веселый праздник, пиршество и в то же время состязание на ловкость и быстроту, на усердие и прилежность. Белозубая стройная Геда тут же сунула ему в руку ивовый прут и подвинулась, освобождая место рядом с собой.

Но работа у Крисса не шла. «Разве такую ораву прокормишь? — покосился он на беспечно резвившихся ребятишек. — А мне одному много ли надо? Рыбы полно в реке. Всегда для себя наловлю». Он встал и пошел к жилищу, ожидая, что на него закричат, вернут, заставят работать. Но никто не остановил Крисса. Даже старый Выдра, когда Крисе проходил мимо него, лишь мельком взглянул на чужеземца и тоже ничего не сказал. Только Вел, вытаскивая из воды очередную вершу с рыбой, крикнул вдогонку:

— Эй, Раб! Сегодня вечером назначен Совет рода. Приходи!

На Совет собрались все взрослые члены рода. Около столба с рыбинами, все еще висевшими на сучке, двумя тесными полукругами уселись самые старшие: по одну сторону женщины, по другую — мужчины. За ними встали те, что моложе, — женщины с грудными детьми, девушки, молодые охотники.

«А где предводитель?» — подумал Крисс, отыскивая глазами Выдру. Тот сидел вместе с другими мужчинами, снова тихий и незаметный. «Нет, он не предводитель. Он был старшим только на время ловли рыбы!» — понял Крисе.

В центр круга вышел Колдун. Все стихли. Колдун поднял руку, прокричал в сторону леса:

— Тени предков, войдите и вы в наш круг, послушайте, так ли будем говорить, так ли надо совет держать!

Дождавшись, когда из леса донеслось слабое эхо, Колдун спросил присутствующих:

— Родичи, все ли вы здесь?

— Все! — нестройным хором ответили несколько голосов.

— Можно начинать Совет?

— Можно!

— О чем сначала говорить будем: про чужеземца или про то, кому на Торжище ехать?

— О чужеземце! Про Торжище после решим.

— Все с этим согласны?

— Все!

— Да будет так! Кто хочет первым про чужеземца сказать?

— Я!

Из первого ряда поднялся Грач — немолодой, приземистый, плечистый охотник в куртке из козьего меха. Он посмотрел на безучастно стоявшего у столба Крисса и, загибая на могучей руке заскорузлые пальцы, начал перечислять его достоинства:

— Чужеземец, которого Рабом зовут, молодой. Не сильный, правда, но смелый. Ножом медведя убил, Вела выручил. Что еще? Нож у него большой, бронзовый. Очень хороший нож! И главное, имеет он амулет, которым можно быстро огонь добыть. Такой человек роду нужен. Пусть у нас остается.

Едва первый оратор сел, поднялась мать Вела — Дана. Все к ней повернулись, ждали, что скажет эта рослая, всеми уважаемая женщина, одна из пяти старших матерей рода.

— Про нож и амулет Грач верно сказал. Нужны они роду. Может, и охотник Раб смелый, не знаю. Только что же он сам, без Вела, медведя того не убил? Почему позволил товарища своего загубить, того, которого тоже Рабом звали? Где в то время большой его нож был? И еще скажу: не любит чужеземец работать. Сколько дней совсем здоровый в жилище отлеживался! Ленивый он. Не знаю, найдется ли среди нас такая, что в мужья этого человека взять согласится.

Вел с беспокойством посмотрел на мать. Зачем она так? Раб еще слабый. Что из того, что в жилище долго лежал? Он сил набирался. После слов матери ни одна женщина Раба не возьмет. Придется ему в другой род уходить.

Колдун снова поднялся. Опять, как и Грач, про нож и амулет говорил, про то, что нужен Раб роду. Но слова его не произвели впечатления на женщин. А от них многое зависело. И Колдун в конце концов вынужден был повернуться к молодым женщинам и девушкам рода:

— Кто из вас согласен взять в мужья вот этого человека по имени Раб?

Те молчали. Кому хочется стать посмешищем, взять мужчину, который только на мягких шкурах валяется да есть просит?

Вел не выдержал, протолкался на середину круга, с гневом заговорил о том, что нельзя ставить в вину Рабу то, в чем он не виноват. Он из другой земли, обычаев наших не знает, не успел еще показать себя на охоте. Зато как интересно он рассказывает про другие земли, про племена, что там живут. Неужели из-за них, девушек, такой человек в чужой род должен уйти?