Ступени Нострадамуса

Вскоре прелестная хозяйка вернулась, неся поднос с дымящимся кофейником. Две фарфоровые чашечки почему–то были уже наполнены черным кофе, поблескивающим в свете торшера.

Имма поняла немой вопрос гостя:

— Это секрет моей кухни, дорогой строгий и беспристрастный дегустатор.

— Строгий, это естественно. Но почему беспристрастный? Напротив, самый пристрастный.

— Тогда попробуйте мое зелье и оцените его по достоинству. Илья поднес чашечку к усам, чуть пригубил и пристально посмотрел на Имму:

— Вы недооценили, лесная фея, мои дегустаторские способности.

— Вам не поправилось? Что именно? — озабоченно спросила она.

— Мне не понравилось, что в предназначенной мне чашке к кофе подмешано снотворное.

— Не может быть! — всплеснула руками очаровательная хозяйка.

— Мне тоже казалось, что такого не может быть. И чтобы рассеять мое недоумение, давайте поменяемся чашками.

— Я не могу этого сделать, — сказала покрасневшая Имма.

— Почему?

— Потому что я уже отпила из своей чашки, и вы можете заразиться.

Илья уставился на хозяйку:

— Вы с ума сошли!

— Нисколько. Я боюсь, что я являюсь носительницей страшной заразы, — и она опустила глаза.

— Это неправда!

— Конечно, неправда. Я признаюсь вам, повстречавшийся на моем пути богатырь. Неужели вы не поняли, для чего я затащила вас к себе? Конечно, не поняли. Вы могли бы проявить свою мужественность, я имею в виду мужское начало, когда мы еще поднимались в лифте. И я решила вас усыпить. Да, да, усыпить, чтобы уложить в свою постель. Вы все еще ничего не поняли?

— Ну, знаете ли?.. — только и мог вымолвить Илья. — Давайте отменим дегустацию. Я лучше раскланяюсь с вами.

— Вы обижаете меня, несносный человек! Вы сами придумали мне ласковые прозвища, а теперь хотите показать мне спину.

— Кто хочет так урылить нашу кошечку? — послышался резкий мужской голос, и из двери, ведшей на кухню, где готовился кофе, вышел мужчина атлетического сложения.

Илья невольно встал.

— Простите, — сказал он.

— Нет уж, вы меня простите и присядьте. У нас будет деловой разговор, уж коли вы не драпанули на все завертки.

— Пригласите для своих спектаклей другого актера, — сказал Илья, направляясь к двери.

Но мужчина загородил ему путь и неожиданно ударил Илью ногой, но тут же свалился на пол от ответного удара.

Открылась балконная дверь, и на Илью с разбега кинулся дюжий парень. От удара двумя ногами в прыжке Илья увернулся, нанеся прыгуну такой удар по шее, что тот свалился на пол. В кухне, как на страже, высился третий молодчик, а Илья, стоя посредине комнаты, ждал нападения.

Имма, словно в испуге, прижалась к стене и, нащупав какую–то тесемочку, потянула за нее. На Илью свалилась с потолка охотничья сеть, которую применяют при ловле крупного зверя.

Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и был беспомощным против трех головорезов и их сообщницы.

Мужчины сначала повалили его на пол, потом усадили в кресло.

— Вот что, дорогой нобелевский лауреат. Мы тебе дурного не сотворим. Сиди смирно и жди, когда мы привезем тебе тех, кто в твоем тарабарском научном языке маракует. Они с тобой потолкуют, и ты свободен.

— Что вам от меня надо?

— Да черт его знает что! Какую–нибудь формулу насчет вещества.

— Ну, формулу открыть обещаю.

Имма изумленно посмотрела на пленного ученого.

— Ну вот и лады. Сразу бы так, а то силищу выказывать!

— Так меня никто ни о чем не спрашивал, а сразу — ногой.

— А кто ж тебя знал, что ты так сразу расколешься. И не нашего это ума дело. Нас наняли, чтоб стреножить тебя для беседы с людьми маракующими. И пока они не появятся, придется тебе «для опасности» в сеточке посидеть, ты уж извини–прости.

И они ушли. Илья, накрытый сетью, недвижно сидел в кресле. Появилась Имма, кокетливо улыбаясь ему.

— Не приближайтесь, пожалуйста. Вы глубоко противны мне, — сказал Илья. Знал он, как покрепче задеть «обидчицу».

— Нет, Илья Платонович! Вы должны не только выслушать меня, но и понять, — без всяких огорчений заявила «налетчица».

— До меня не дойдет ни одно ваше слово, козявка, — презрительно ответил Илья.

— Вот уж поистине противно! Не правда ли? Даже гадко! И несправедливо! Вы поймете меня и всю горечь за ваши слова, если узнаете, что мне грозила смерть! Да, да! От пронзающей сердце шпаги. Романтично? Не правда ли? Я не могла не выполнить приказаний братьев высших степеней. И не удивляйтесь. Я искала смысла жизни. И я нашла его в служении Братству с его тайными благими целями для всего человечества! У добра не может быть границ. Не правда ли? Меня приняли в тайную Ложу. Я подписала клятву собственной кровью. И стала уже не ищущей, а подмастерьем! Вот!

— Воистину подмастерьем! За веревочку дернули, сетью накрыли, когда три мужика сладить со мной не могли. Какое уж тут мастерство!

— Все было задумано не мной. Я только слепая и беспомощная исполнительница. Притом мне было бесконечно трудно проделать все с человеком, которого полюбила с первого взгляда, хоть мне и пообещали за ваше пленение степень мастера.

— Я уже слышал про вашу постель, куда вы мастерски собирались меня уложить.

— Да, собиралась, более того, страстно мечтала об этом и продолжаю хотеть! Меня уверили, что вам ничего не грозит. Просто с вами поговорят люди на какую–то научную тему, и все.

Илья усмехнулся:

— Интересно, на какую тему?

— Этого я не знаю. Я ужаснулась, что я должна буду завлечь вас к себе. Я уже всей душой желала вас, едва увидев на вечеринке у ваших друзей. Вы и не заметили меня в прошлый раз. Не правда ли?

— Не хватит ли болтовни?

— Неужели вы не понимаете романтику Добра, которую искала одинокая, готовая служить людям женщина. Вы сами назвали меня «лесной феей».

— А должен был угадать ведьму?

— Перестаньте, иначе я рассержусь.

— Вот что испугает меня больше всего на свете.

— Не бойтесь. Вы же прыгали с нераскрытым парашютом. Вы — мой идеал. Кончится ваша беседа, я вас все равно не отпущу! Ну право же!

Илью коробило от этих слов маленькой хищницы, как он теперь думал об этой коварной заговорщице.

И тут Имма принялась плакать. Илья, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, растерянно смотрел на оголенные, худенькие, вздрагивающие теперь плечики.

— Ну почему такой рок висит надо мной! — сквозь слезы воскликнула она. — Именно он не хочет понять меня!

— Почему вас должна понимать ваша жертва, которую вы заманили в капкан, заранее приготовив сеточку, падающую с потолка.

— Это не я готовила, это они, которые угрожали мне. Я слабая и беззащитная. И вы обещали меня защитить.

— Но вы брались защитить кого угодно, — саркастически напомнил Илья.

— Да, готова! И буду вас защищать. Я останусь при вас, когда те приедут, и не дам вас в обиду, вы уж поверьте. Я хоть и маленькая, но со мной шутки плохи.

— И вы держите бандитов в страхе?

— Представьте, они даже побаиваются меня, от которой зависел весь успех их операции.

— Ничего себе, операция, — усмехнулся Ильм.

— Ну что же они не сдут! — воскликнула Имма. — Нет сил ждать.

— А вам–то чего ждать? Идите себе и займитесь туалетом или еще чем–нибудь, что вам под стать.

— Противный, я же сказала, что буду при вас, чтобы защитить, не дать в обиду.

— Больше всего на свете мечтал о такой защитнице.

— Вы мне дороги! Поймите вы это, несносный человек.

— Представить трудно.

— А вот, кажется, и они, — услышала звонок в дверь Имма, бросаясь в переднюю.

Она вернулась в сопровождении трех человек в балахонах с надетыми на голову капюшонами.

— Это наши братья, — пояснила Имма. — Они поговорят с вами, а я буду при вас, как обещала. А вы обещали открыть свои формулы.

— Простите нас, уважаемый Илья Платонович. Мы все невольники клятв, подписанных собственной кровью. Дело идет о спасении человечества, и наш долг, как и ваш, однозначно ясен.