Святополк Окаянный

Размышления Векши прервал появившийся всадник. Векша, подумав, что это надсмотрщик, испуганно рванулся к лошади, чтобы приняться за работу, но тут же остановился, — надсмотрщик носится сломя голову, норовя досмотреть за всеми, а этот всадник ехал неторопливо.

Вскоре всадник подъехал ближе, и Векша увидел, что на его плечи был накинут широкий черный плащ. В такой одежде обычно шатаются по свету христианские монахи.

Но этот не очень походил на монаха. Он был молод, широкоплеч. На его светлый лоб падала прядь светлых волос цвета перезрелой ржи. Синие глаза глядели странно добро. Монахи так не глядят. Монаха легко распознать по бегающим жадным глазам. Впрочем, Векша заметил: все люди разные, и среди монахов попадались честные люди.

Остановив коня около Векши, всадник почтительно приложил руку к сердцу и проговорил:

— Здрав будь, добрый человек!

Векше понравилось уважительное обращение молодого человека. От движения руки всадника черный плащ ненароком распахнулся, и Векша заметил под плащом доспехи и меч. Затем разглядел другое оружие.

— Эге! — проговорил тихо сам себе Векша. — Так вот ты какой монах...

Вслух он уважительно ответил:

— И тебе здоровья.

После этого, уже не скрываясь, стал рассматривать доспехи и оружие воина. Лезвия меча он не видел, а вот кольчуга, из очень мелких колец, и блестящая, как зеркало, его заинтересовала, такой кольчуги он еще ни у кого не видел. Векша прикинул, — эта кольчуга должна было стоить баснословных денег.

Всадник заметил любопытство Векши, но плащ не стал закрывать.

— Не скажешь ли, как называется твоя деревня? — спросил всадник.

Векша несколько удивился. По виду всадник все же был русский, однако из его вопроса явствовало, что он не знал местных краев. Векша прикинул: всадник ехал с юга, где не было русских деревень; значит он шел из греческой земли, и возможно, он был болгарином. Но на местном наречии воин говорил, как местный уроженец, знающий и княжеский язык, и народный. Это ввергло Векшу в некоторую растерянность. Однако на вопрос незнакомца он тотчас же ответил:

— Блудово, мил человек. Блудово.

Всадник призадумался, затем тихо пробормотал:

— Неужели я ошибся...

Векша продолжил:

— Раньше это место называлось по-другому, но после того как боярин Блуд обратил всех жителей деревни в рабов, он приказал старое название забыть и называть село Блудово.

— Понятно, — проговорил всадник и поинтересовался: — И когда это случилось?

— Что случилось? спросил Векша.

— Когда же вы стали рабами? — уточнил вопрос всадник.

— Давно, — вздохнул Векша, вспоминая былые времена. — Сразу после того, как Белгород хитростью младой девы освободился от осады печенегов. Тогда Владимир затеял поход против печенегов, чтобы наказать их, и потребовал, чтобы ему выдали дань. Но нашу деревню печенеги разорили, и тогда боярин Блуд внес за нас дань, а нас забрал в рабство. Он хороший боярин, никого не продал на чужбину, мы все остались в своей деревне.

Всадник хмыкнул:

— Неужели все?

— Все, все, — заверил Векша. — Только дочку увезли.

На лице всадника появилось беспокойство.

— Как, неужели, Ярину продали?!

Глаза Векши удивленно расширились. Он говорил о дочке, но не называл ее имя. И даже если всадник и слышал историю о чудесном спасении Белгорода, то не мог знать имени девицы, спасшей город, так как по приказу старшин и бояр велено говорить о том, что хитрую уловку придумал неизвестный старик. Значит...

Векша бросил украдкой взгляд на лицо молодого богатыря, и все понял. В его глазах мелькнул хитрый блеск. Он продолжил:

— Боярин Блуд тогда положил глаз на Ярину, но мимо проезжал молодой князь, и он выкупил ее у боярина.

— И кто этот князь? — спросил всадник, по лицу которого пробежала тень волнения.

Векша как будто не услышал его вопроса и продолжил:

— А еще у нас пропал отрок. Звали его Микула. Когда-то он и Ярина любили друг друга.

Векша хитро взглянул на всадника:

— Может, ты его видел? Он был высокий. Светлый, с голубыми глазами, как у тебя.

Всадник явно смутился и поспешно проговорил:

— Нет, не видел.

По губам Векши пробежала понимающая улыбка, однако в бороде она осталась незаметна.

— Ну, если увидишь, передай ему, что Векша и его семья живы и здоровы. И что, того молодого князя, который забрал Ярину, звали Святополк. Он пасынок Владимиру.

Всадник слегка поклонился в седле.

— Спаси тебя Бог, отец. Увижу — передам. Думаю, Микула не оставит свою любимую в беде, он найдет ее.

Всадник тронул коня стременами, намереваясь уехать, но Векша придержал его стремя.

— Если будешь в Киеве и что тебе понадобится, зайди к Ратше. Назовешь ему мое имя, и он тебе поможет, в чем тебе будет нужно. Жаль, сынок, но я больше ничем не могу помочь тебе.

Когда всадник уехал, к Векше подошла одна из дочерей, некрасивая и кряжистая, как изломанное ненастьем дерево, не девушка — рабочая лошадь.

— Кто это был? — спросила она.

— Богатырь из сказки, — сказал угрюмо Векша и ступил на мягкую пашню. — Пошли, Нютка, наше дело самое важное: пахать землю, растить хлеб. На наших плечах держится весь мир. Перестанем трудиться и этот мир рухнет.

Глава 29

Ярослав был в плохом настроении. Утром, обходя хозяйство, он заметил непорядок в конюшне, — в углу скопился навоз, а никто его не подумал вывезти. Дело — дрянь! Князю ли волноваться о неубранной конюшне? Но Ярослав, распираемый желанием сорвать на ком-либо плохое настроение, придрался.

Конюшенный, с опухшей от сна лоснящейся мордой, начал оправдываться. Обычно навоз копили до зимы, когда народ освободится от работы в поле. Но Ярослав не стал слушать его объяснений. Недолго думая он ткнул ему жилистым кулаком в глаз и лаконично бросил:

— Завтра проверю. Если не вывезешь, то будешь порот.

Конюшенный, криво улыбаясь и морщась подбитым глазом, который уже начал затекать фиолетовым пятном, кинулся за конюхами. Через секунду из глубины конюшни послышалась ругань, грохот какого-то инвентаря, звуки ударов. Судя по звукам, конюшенный за свою обиду отыгрывался на подчиненных конюхах сполна.

— Совсем обнаглели, чтобы убрать дерьмо, им нужно указание самого князя! — зло плюнул и выругался худой, как жердь, Ярослав.

Наведя подобным образом порядок в конюшне, Ярослав направился в сторону амбаров. Но по пути задержался около колодца, где вечно толкалась толпа судачивших баб. Заметив рассерженного молодого князя, бабы разлетелись в стороны, как испуганные собакой воробьи. Князю, даже когда он пребывал в хорошем настроении, не стоило попадаться на глаза, — очень уж он был придирчив и изменчив в настроении.

Ярослав с недовольным видом осматривал колодец.

Видя грозное настроение князя, воевода и воспитатель князя Будый, который всегда обычно сопровождал Ярослава в утренних обходах, незаметно поймал пробегавшего мимо сопливого мальчишку и что-то прошептал ему на ухо. Мальчишка моментально полетел вперед по пути князя.

За плохое содержание колодца князь велел воеводе выпороть дворовых и отправился дальше в амбары.

В амбарах все было чисто и в порядке. Но Ярослав залез в расходные записи, после чего едва не убил ключника его же ключами. Оставив ключника с рассеченной до крови головой, Ярослав отправился дальше, но Будый придержал его.

— Ярослав, чего гневаешься понапрасну? Амбары полны, и если ключник что-то выдал дружинникам сверх меры, так это не в урон, с дружиной потом соберешь гораздо больше.

Ярослав тяжело вздохнул и, приметив, что рядом никого нет, признался:

Не на ключника гневаюсь и не на дружинников. Обоз надо отправлять с данью отцу, — две тысячи гривен везти. Жалко, лучше бы половину дружине отдал.

Будый, широкоплечий и рослый, с испаханным шрамами лицом, многозначительно проговорил:

— Понимаю тебя. Из Киева приходят вести, что Владимир ослаб. Не ровен час помрет...