Святополк Окаянный

Вспыхнул яркий свет и потух. И он снова оказался среди густой смолистой жижи, и снова закрутился водоворот, в средине которого пробился луч света.

Свет был очень слабый, но Микула, открыв глаза, увидел над собой низкий закопченный потолок, и подумал, что находится в своей землянке.

Но повернув голову, он рассмотрел рисунки странных звериных голов на стенах. И ему в голову пришла ужасная мысль, что он находится в плену у бродников. От этой мысли он встревоженно поднялся и тут же упал назад — в спину резко, как ножом, ударила острая боль. От боли Микула едва снова не потерял сознание.

Отдышавшись через несколько минут, Микула заодно и приобрел ясность в голове. Теперь он видел, что лежал в просторной землянке или пещере на постели, устланной лохматой шкурой. Другой мохнатой шкурой он был заботливо укрыт. Посредине пещеры, в очаге, сложенном из больших камней-голышей, ровно горел огонь. От него струилось ласковое тепло. Над очагом висел чугунный котел, в котором медленно кипела вода. Пахло чем-то диковинным и приятным.

Чувствуя боль в спине, под лопаткой, Микула приподнял одеяло и увидел, что его грудь перевязана чистыми холщовыми лентами.

— Значит, я ранен, — тихо пробормотал Микула. — И значит, это не бродники, — проговорил он еще раз. Бродники не стали бы заботиться о раненом противнике, они оставили бы его умирать в поле, или добили бы. Это было что-то другое, пока необычное и непонятное, и, похоже, человек позаботившийся о Микуле, не является его врагом.

За дверью послышались шаги, и Микула поспешно закрыл глаза, притворившись спящим. По дуновению прохладного сквозняка он понял, что неизвестный открыл дверь и вошел. Войдя в пещеру, неизвестный положил что-то тяжелое на пол и подошел к постели Микулы.

Микуле очень хотелось открыть глаза и посмотреть, кто ходит по пещере, но, опасаясь выдать себя, он только сильнее сжимал веки.

Между тем на его лоб легла прохладная шершавая рука, затем послышался легкий смешок.

— Ну ладно, открывай глаза, я вижу, что ты не спишь.

Микула послушно открыл глаза и увидел, что рядом с ним стоит невысокий старичок с седыми волосами и длинной седой бородой. На нем было что-то вроде белого балахона.

— Ты монах? — спросил Микула первое, что пришло в голову.

— Монах? — удивленно переспросил старик. Он огляделся. Микула проследил за его взглядом.

Да, старик уж точно не был монахом, — на стенах пещеры не было видно ни одной иконы. Только странные деревянные фигуры.

Микула вспомнил, это были языческие идолы.

— Я не монах, — подтвердил его догадку старик. — Я волхв. Меня зовут Асмус.

Асмус присел на постель рядом с Микулой.

— Я нашел тебя на окраине леса, когда за тобой гнались бродники. Я видел, как ты сражался с ними.

Микула потускнел лицом.

— Я проиграл это сражение.

— Ты дрался отчаянно, смело, — проговорил Асмус. — Ты дрался, как великий воин. Но ты проиграл сражение потому, что не умеешь заглядывать в будущее.

— Заглядывать в будущее? — недоверчиво переспросил Микула и возразил: — Но это невозможно будущее никому не ведомо, даже богам.

— Кхе, кхе, — хрипло кашлянул Асмус, что, по-видимому, должно было изображать смех. Откашлявшись, он проговорил, излучая глазами насмешку: — Боги всемогущи, но им нет никакого дела до людских проблем. То, что в силах сделать человек, он не должен просить у богов, и тогда он добьется своего. А будущее узнать несложно, для этого необходимо иметь в голове только немного ума. Ведь ты мог догадаться, что, показывая врагу спину, получишь в нее стрелу?

Микула моргнул ресницами.

— Конечно.

— Значит, ты все-таки мог предсказать свое будущее? — засмеялся Асмус.

Микула осторожно выдавил из себя смешок, от каждого неосторожного движения он ощущал сильную боль.

— Это может предсказать любой человек, — сказал он.

— А чем другие предсказания отличаются от этого? — спросил Асмус и тут же ответил: — Ничем.

Он поднялся и, продолжая на ходу излагать свою мысль, подошел к котлу и зачерпнул из него жидкость небольшим ковшом.

— Обычные люди не умеют обращать внимание на сущность вещей. Да и не желают. Для жизни им вполне хватает внешней стороны вещей. И только те, кто научился видеть, что таится за внешней оболочкой вещи, становятся великими.

Микула задиристо спросил:

— А ты умеешь видеть сущность вещей и заглядывать в будущее?

— Умею, — спокойно ответил Асмус, бросив в чарку с горячей жидкостью лист смородины. — Вот приготовлю тебе питье, и у тебя снимет боль, что ты чувствуешь в теле.

— Но ты же не князь, не король? Ты не имеешь золота и серебра — ты всего лишь отшельник, живущий в бедности.

— Князь? Король? А в этом ли истинное величие человека? Имеет ли это какую-либо цену? — усмехнулся Асмус. — Скажи, кто-то из людей смог взять в иной мир хоть крупицу того, что он получил в этом мире?

Микула сознался:

— Конечно, нет.

Асмус подал ему чарку с настоем.

— Отпей.

Микула отпил маленький глоток, настой немного горчил, но был очень приятен на вкус.

Асмус, вернувшись к очагу, проговорил:

— Но из этого мира человек все же кое-что забирает — душу. И с этой душой ему жить целую вечность. Так в чем же истинная ценность?

Микула вспомнил свой сон и спросил:

— Ведун, перед тем как проснуться, я стоял перед сверкающим туннелем, ведущим в другой мир. Но я долго не решался пройти по нему. Затем я увидел прекрасную девушку, и она сказала, что я должен вернуться назад, потому что в этом мире мои дела не завершены. После этого я проснулся. Скажи, что это все значит?

— Это хороший знак, — сказал Асмус. — У тебя есть ангел-хранитель, и он оберегает тебя.

— Но я знаю эту девушку, — сказал Микула.

— Ангел не имеет земного лица, поэтому он появился в том облике, что ты любишь, — ответил Асмус.

Выпитый настой теплой волной пробежал по жилам юноши, боль куда-то исчезла, и он почувствовал в теле приятную слабость.

— Поспи, — посоветовал Асмус. — Сон укрепляет силы.

Но перед тем как уснуть, Микула снова приоткрыл глаза

и тихо прошептал:

— Но разве я знаю, что люблю эту девушку...

Глава 26

Стрела бродника прошла рядом с сердцем Микулы. Но раны в молодом теле заживают быстро, — здесь было тепло, обильная пища и, главное, заботливый уход.

Вскоре, благодаря лечению и заботе доброго волхва Асмуса, Микула почувствовал себя лучше и захотел выйти из пещеры, но Асмус категорически запретил делать это.

— Ты, отрок, посиди пока в тепле, — посоветовал он. — Там мороз, снег, а у тебя пробито легкое. Нельзя тебе простужаться. Подхватишь простуду, отправишься к праотцам.

Так почти всю зиму Микула и просидел взаперти. Пил настои на травах. А чтобы ему не было скучно, Асмус дал дело, показал на липовую доску, сунул в руку острый нож и поручил резать узор. Потом, узнав, что Микула грамотен, начал давать ему для чтения некоторые списки. Некоторые списки почернели от времени, и Микула догадывался, что они пришли из таких глубин времени, что об этом страшно было и подумать.

Но и прочитав первый список, Микула был ошеломлен. Здесь писалось о том, о чем он не имел и представления.

Это были тайные знания, и потому Микула спросил:

— Асмус, но почему ты даешь мне такое читать? Ведь этим ты посвящаешь меня в секреты волхвов.

Асмус рассмеялся.

— Это не тайны. Тайны бумаге не доверяют. А вот что я буду тебе рассказывать, слушай внимательно.

— Но почему? — недоумевая, спросил Микула.

Асмус рассудил:

— Я видел, как ты бился с двумя разбойниками, хотя они были и сильнее тебя. Значит, ты смелый. Но ты не безрассуден, потому что вступил в бой только после того, как понял, что другого выхода не было. Дрался ты отчаянно, значит, у тебя есть воля. А то, что тебя ранили в спину, так потому, что ты еще молод и неопытен и не знаешь, что даже к побежденному противнику нельзя поворачиваться спиной. Зверь инстинктивно нападает на убегающего.