Каин: Антигерой или герой нашего времени? (СИ)

В 1741 году императрица Елизавета Петровна приказала отыскать меня и "за невинное претерпение" я был произведен прямо в генерал-майоры и в майоры лейб-гвардии Семеновского полка и пожалован многими богатыми вотчинами во Владимирской губернии, в том числе и Работками. Но при Дворе государыни, увы, я оставался недолго.

При последних словах генерал почему-то замолчал, поэтому Иван посчитал уместным задать свой вопрос:

— Что-то произошло, ваше превосходительство?

— Другому бы не ответил, но брату Григория могу открыться.… Пока я был в опале у Елизаветы Петровны появился новый фаворит, Алексей Рожинский. В перевороте, возведшем на престол Елизавету, Рожинский играл очень видную роль и был пожалован в поручики лейб-кампании с генеральским чином. После коронации государыни Рожинский получил звание обер-егермейстера и целый ряд имений в Великороссии и Малороссии. Сам Алексей стоял вне политики, но на него опирались такие представители русской партии, как канцлер Бестужев-Рюмин. По-видимому, не без влияния канцлера состоялся и тайный брак государыни с Рожинским. Событие это произошло буквально два месяца назад. Значение Рожинского. после этого окончательно упрочилось; на него смотрели как на супруга императрицы, которая во время его болезни обедала в его комнатах, смежных с ее собственными апартаментами [126].Вы можете удивиться, почему я так долго рассказываю о своем сопернике, но на это есть две причины. Во-первых, я не питаю абсолютно никакой ревности к Разумовскому, так как фавориты не долговечны, и временную любовь императрицы надо воспринимать, как дар божий, как чудесный аромат прекрасных цветов, который к сожалению так же не бывает вечным. Все в этом мире преходящее. Но пока ты у власти, ты можешь оказать большую помощь твоим товарищам. Это, во-вторых. Я знаю, как неприхотлив и далеко не богат твой брат и мой спаситель Григорий Нечипоренко. Елизавета Петровна давно мечтает посетить Малороссию. Увидишь брата, непременно скажи ему от моего имени, чтобы он съездил в город Козелец, на родину Рожинского и привез из местного собора в столицу одну из замечательных икон итальянского мастера Растрелли. Граф будет чрезвычайно обрадован, так как он большой любитель высокого искусства. Нечипоренко будет щедро вознагражден, да и собору воздастся сторицей. От меня же отвезешь Григорию личный подарок.

— Премного благодарен, ваше превосходительство. Я все исполню в наилучшем виде.

— Разумеется, это всего лишь малая толика благодарности моему спасителю. Знать бы, что является лучшим презентом Григорию.

«Вот и настал самый подходящий момент», — подумал Иван

— А ведь мой брат, ваше превосходительство, года три назад, когда вы были в Сибири, находился совсем рядом с вашим имением.

— Да что вы говорите?!

— Брат рассказывал. Плыл он из на судне со своими станичниками из Москвы, а затем решил передохнуть на берегу. Здесь же оказалась ваша деревенька Березовка. Потолковал с мужиками и узнал, что Березовка принадлежит вашей милости. Но деревенька бедная, оброками задавлена. Тяжко в Березовке живется. Брат же крестьянам сказал: был бы на месте генерал Шубин, попросил бы его сделать для меня самый лучший подарок.

— Говорите, смелее говорите, любезный Иван Богданович!

— Как-то неловко, ваше превосходительство, но брат сказал: «Я был бы очень счастлив, если бы вы, мужики, получили вольную от вашего барина».

Шубин выскочил из кресла и вновь крепко обнял Ивана.

— Как вы меня порадовали, любезный Иван Богданович, как порадовали! Я сегодня дам крестьянам Березовки вольную. Сегодня же!

Генерал взял со стола колокольчик и настойчиво зазвенел, пока в кабинет не вошел управляющий имением.

— Что вам будет угодно, ваша светлость?

— Где приказчик?

— Еще вчера поехал по деревням мужиков подстегнуть, дабы оброки не забывали вовремя привозить.

— Не беда. Без него обойдемся. Возьми, Фомич, приказную книгу, в которой записаны крестьяне деревни Березовки и отпиши им вольную от моего имени. Сегодняшним числом!

— Позвольте спросить, что за спешность, ваше сиятельство?

— У тебя, Фомич, что-то не ладное со слухом?

— Бог миловал, ваша милость.

— Тогда незамедлительно выполняй мой приказ, а мы пока с Иваном Богдановичем по дому пройдемся.

Ходя по шикарно обставленным комнатам (Шубин был не только древнего дворянского рода, но и очень богат), Алексей Яковлевич остановился в одной из комнат, названной «оружейной».

— То — моя гордость. Здесь я порой отдыхаю и вспоминаю, пожалуй, самую счастливую мою пору — участие в сражениях с турками. Вы только посмотрите, любезный Иван Богданович, какое мне удалось собрать, а иногда и выкупить оружие — сабли и ятаганы, шашки и палаши, пистолеты и ружья.

Генерал осторожно и даже с каким-то трепетом снял с ковра одну из шашек, рукоять и ножны, которой были усеяны сверкающими бриллиантами и другими баснословно дорогими каменьями.

— Сию награду я получил из рук командующего армией, за лихачество при взятии Очакова. Деревенька Березовка против нее — сущая мелочь, а посему прими ее, Иван Богданович, и передай в дар твоему несравненному брату. Какой же казак без славного оружия?

— Вы слишком щедры, ваше превосходительство. Это же целое сокровище.

— Запомните, милейший Иван Богданович, никакая щедрость не может сравниться с героическим мужеством твоего брата. Не окажись он рядом, гнили бы мои косточки в османской земле. Смело забирай! А теперь выбери себе что-нибудь из моей коллекции.

— Увольте, дорогой Алексей Яковлевич, и ради Бога не обижайтесь, но я не хочу обеднять вашу бесценную коллекцию.

— Это вы меня не обижайте. Неужели брат Григория должен приехать к Нечипоренко без моего подарка? Да я со стыда сгорю. Выбирайте!

— Тогда с одним условием, ваше превосходительство. Я вам хочу вручить одну интересную шашку. Если она вам будет по душе, тогда подарите мне одну из казачьи сабель.

— Ну хорошо, милейший Иван Богданович… Кстати, давно хотел спросить, а почему вы не одели казачье платье и куда направляетесь?

— Обстоятельства вынудили. После бунта казака Стеньки Разина поволжские города и села весьма настороженно встречают любых станичников, в том числе и моих. Кое-где даже за разбойников принимают. Вот мы и решили выглядеть на купеческий повадок. Цель же нашей поездки следующая. Османы не успокоились, они начали выдвигать свои войска к Азову и Очакову. Вот и снарядил нас общевойсковой атаман в столицу — предупредить государыню матушку.

— Весьма важное дело. Видимо, войсковой атаман получил сведения от нашего резидента Вешнякова [127].

Вы правы, ваше превосходительство. Брат под большим секретом назвал имя Вешняков и строго наказывал не проговориться.

— Христофор Юрьевич очень надежный лазутчик. Вы непременно доложите о нем Разумовскому, который о нем наверняка знает, как сам ближний человек государыни.

— Я непременно воспользуюсь вашим предложением. А сейчас позвольте мне на пару минут отлучиться. Отдам команду есаулу, чтобы доставил мне шашку с судна.

Минут через пятнадцать-двадцать генерал держал в своих руках шашку царевича Бакара и не мог не выразить своего восторга:

— Я восхищен, дорогой Иван Богданович. Это — великолепная грузинская шашка из семейства царей Грузии. Она не только достойна находится в моем собрании, но она будет настоящим ее украшением. Право, не ожидал от вас такой драгоценной вещи. Не могу себе представить, как она попала в ваши руки. Изумительная вещь!

— Как вы отгадали, ваше превосходительство, что шашка из царской семьи? Удивлен вашим тонким знанием холодного оружия.

— Я занимаюсь этим свыше двадцати лет. Прочел много специальной литературы. Эту же шашку я определил не только по узорам, нанесенным на эфес, лезвие и ножны, но и по гравировке, то есть по пяти мельчайшим буквицам, нанесенным под эфесом, в самом начале клинка. Воспользуйтесь оптическим стеклом. Что-нибудь различили?