Коридоры кончаются стенкой

Раздались аплодисменты. Кравцов с опаской посмотрел на Шелухина, достал из нагрудного накладного кармана «сталинки» носовой платок и, разложив его на ладони и прижав к лицу, промокнул обильный пот. Партийные активисты застыли в ожидании. Кравцов, отложив несколько страниц доклада в сторону, помолчал, массируя зубами нижнюю губу, и вдруг с ходу, словно вырвавшись из засады, разразился жестокой, многообещающей критикой в адрес тех, кого не было в зале. Досталось многим руководителям районов края, затянувшим уборку зерновых, допустившим непозволительные простои тракторов и другой сельскохозяйственной техники, председателям колхозов, так и не приступившим к уборке сахарной свеклы и подсолнечника, руководству «Майнефти», которое «растерянно топчется на месте» и почему-то никак не хочет догнать и перегнать по добыче нефти Грозненскую нефтяную промышленность. Особое внимание Кравцов уделил новороссийским цементным заводам «Пролетарий» и «Победа Октября», не выполнившим планы отгрузки продукции, и, наконец, всей мощью большевистской принципиальности обрушился на присутствовавших в зале представителей Краснодарского, завода имени Седина.

— Опыт показывает, — заключил он критическую часть доклада, — что там, где работали плохо, где работа не спорилась, где не выполнялась производственная программа, там мы, как правило, находили врагов, которые вредили, которые пакостили, которые шпионили, подготавливали диверсионные акты. Наша практическая задача сегодня и на ближайшую перспективу — навести крепкий большевистский порядок на заводе имени Седина, на цементных заводах Новороссийска и ликвидировать последствия вредительства во всей промышленности, в колхозах и на всех видах транспорта в крае. И мы будем никудышными большевиками, если не выполним и не перевыполним эту нашу боевую задачу.

Кравцов остановился, глотнул воздуха, пропитанного запахами устоявшегося пота, табачного дыма и водочного перегара, и бросил короткий взгляд на Малкина. Тот, прикрывая рукой часы, показал на них глазами. Кравцов понял, кивнул в знак согласия, отложил в сторону еще несколько нечитанных страниц доклада и повел рассказ о ходе подготовки к выборам в Верховный Совет СССР. Коротко осветив состояние дел с избирательными округами и избирательными комиссиями, где, в общем, все обстояло благополучно, он снова вскочил на своего любимого конька и помчался с гиком и свистом.

— Надо сказать, что пока мы разворачиваем партийно-массовые мероприятия вокруг подготовки к выборам, наши враги не дремлют. Они уже организованно подготовляются к предстоящим выборам. Уже зашевелились недобитки кадетов, эсеров, меньшевиков. Зашевелились, как отметил во вступительном слове Шелухин, бывшие белогвардейцы, офицеры, атаманы, кулаки, зашевелились попы и кое-где, а это нам достоверно известно, развертывают свою вражескую работу. Я должен сказать, что обактивляют эту нечисть, помогают ей веста антисоветскую работу заклятые наши враги — троцкистско-зиновьевские изверги, которые, занимаясь шпионажем в пользу своих хозяев-фашистов, в то же самое время организуют эту публику на активную вражескую борьбу с нами в период избирательной кампании. Нам нужно осмотреться, кто нас окружает. Распутать преступные связи теперь уже ликвидированного врага, выкурить его из всех щелей, куда бы он ни забрался, вытащить его на свет божий и пригвоздить к позорному столбу…

— Расстрелять! — крикнули из зала.

— …Мы уже нанесли им сокрушительный удар, разбив вдребезги троцкистско-зиновьевскую банду в нашем крае, но я должен вас предупредить, что осколки шаек этих извергов еще бродят среди нас и шепчут и клевещут. Переловить эту сволочь до выборов и обезвредить ее — первоочередная наша политическая задача.

— И расстрелять, — прокричал тот же голос, и зал отозвался на воинственные призывы бурными продолжительными аплодисментами. Раздались крики: «Смерть предателям!», «Да здравствует наш доблестный НКВД!», «Слава ВКП(б)!» Поймав одобрительный взгляд Малкина, Кравцов перешел к постановке задач.

— Ведущую роль в наведении в крае порядка должна сыграть Краснодарская городская партийная организация. Мы знаем ее исторические заслуги в деле переустройства кубанской станицы, постановки ее на социалистические рельсы. Именно потому, что она сыграла в этом деле важную роль, направляя на места лучших своих представителей для налаживания работы, главари троцкистской банды стремились подорвать ее мощь, засылая в ее ряды своих агентов с далеко идущей целью: пролезть в руководство этой прекрасной организации и развалить ее изнутри. — Он выразительно посмотрел на Шелухина. — Актив Краснодарской парторганизации умело срывал маски с этих врагов, но разоблачены они еще не все. Кое-кто остался еще неразмотанным.

Кравцов снова остановил свой тяжелый взгляд на Шелухине и актив, проследив за ним, замер в недоумении.

— И последнее, что хочу сказать: я уверен, что под руководством ЦК нашей партии и нашего любимого вождя и учителя товарища Сталина наша парторганизация добьется того, что Краснодарский казачий край станет самым образцовым, самым передовым краем нашей прекрасной, нашей любимой, нашей необъятной социалистической Родины!

Шквал аплодисментов потряс зал, рванулся к трибуне, на которой, широко и счастливо улыбаясь, стоял пламенный большевик Кравцов, к президиуму — цвету городской партийной организации.

Овация затянулась: никто не желал быть уличенным в нелояльности к новому руководству возрожденного края. Все глаза устремились к Малкину. Тот, понимая, чего от него хотят, дождался, когда Кравцов, сойдя с трибуны, подошел к своему месту за столом, президиума, опустил руки, подвинул стул и сел. Овация мгновенно оборвалась. Актив шумно усаживался в кресла. Шелухин за спиной Кравцова потянулся к Малкину:

— Иван Павлович, вам предоставить слово?

— Не надо. Все уже сказано. Давай закругляться.

Шелухин вскочил с места.

— Товарищи! Товарищи, успокоились… Товарищи! Я не думаю, что у кого-то могли возникнуть вопросы к докладчику. Задачи поставлены четко и остается только не теряя времени приступать к их решению. Но я думаю, что среди вас найдутся желающие выступить. Всякий доклад, даже самый хороший следует обсудить. Есть желающие? — в зале взметнулось вверх несколько рук. — Ну вот, как я и предполагал. Только просьба к выступающим называть себя.

— А… вопрос, не выступление… можно? — снова вскочил с места беспокойный активист.

Шелухин взглянул на Кравцова и тот согласно кивнул.

— Вот про коз, свиней и прочую живность вы хорошо, так сказать… А как насчет коммунистов? Сколько куда?

— Я же сказал: у них около сорок одной тысячи, у нас — более тридцати двух.

— Ага! Значит, у них около, а у нас — более. Ну, ладно. Больше вопросов нет. Да! Насчет больниц как вы сказали? У них?

— Сорок восемь с половиной.

— У нас?

— Пятьдесят один и пять.

— Так… значит, больниц — пятьдесят один и пять, свиней — шестьдесят два, коммунистов — более тридцати двух… Согласен! Это по справедливости! Это в самый раз!

Активисты весело зашумели, Кравцов добродушно улыбнулся и развел руками: что, мол, с него возьмешь.

Выступающих было немного. Новых мыслей не высказал никто, звучали донельзя искаженные перепевы доклада. Но один выступающий задел Кравцова за живое.

— Меня, старого большевика, настораживает то, что докладчик все наши промахи и недостатки списывает на козни врагов. Между тем причины наших бед надо искать не только в этом. Всегда ли мы имеем компетентных руководителей? И можно ли их считать врагами, если они подчас дают безграмотные, неразумные указания? А квалификация рабочих — вчерашних селян? Всегда ли она отвечает возросшим требованиям? И следует ли их винить в том, что они мало умеют? Опыт приходит с практикой, а практики у каждого — кот наплакал. Учить надо людей и помогать, тогда будет толк. Вот вы обрушились на колхозы: трактора, мол, простаивают, зерно гниет на току, клещ жрет его и прочее. Поставили им в вину, что нет горючего, запчастей. Но, уважаемый первый секретарь крайкома, это ж ваша вина, что вы не обеспечили край горючим, что не завезли запчасти. Пока что колхозы расхлебывают плоды вашей деятельности в бывшем Азово-Черноморском крайкоме. Но если быть объективным, то вся страна испытывает трудности и с горючим, и с запчастями. На это неоднократно указывал товарищ Сталин. Вот сейчас создан край. Краевое руководство, как и задумывалось, приблизилось к сельской глубинке. Дерзайте! Рассчитывайте сколько нужно чего, дайте заявку Москве — снабжение у нас централизованное! И требуйте, чтобы вашу заявку выполнили. Вы-то ближе к ЦК, чем скажем, председатель колхоза или секретарь сельского райкома. Теперь и товарищ Сталин, и мы, рядовые коммунисты, спросим с вас за потери и прочие недостатки, а не с председателя колхоза и не с разгромленных эсеров и наголову разбитых белогвардейцев, осколки которых мешают вам работать. А что касается вражеской агитации, то народ уже давно разобрался, что к чему…