Столетняя война (ЛП)

— Тело не трогать! — распорядился Генрих, поднимаясь с колен. — И вперед! Пора двигаться!

Король взялся за поводья, вставил ногу в стремя и легко вскочил в седло. Когда он, сопровождаемый свитой, поскакал вперед, Хук подошел к телу брата, оставшемуся висеть на дереве.

— Что ты задумал, прах тебя побери? — грозно спросил сэр Джон.

— Похоронить брата, — ответил Ник.

— Чертов ты идиот, Хук, — рявкнул командующий и ударил Ника в лицо рукой в кольчужной перчатке. — Кто ты такой?

— Он невиновен! — уверенно заявил Хук.

На этот раз сэр Джон ударил сильнее, ободрав лучнику щеку до крови.

— Неважно, виновен или нет! — прорычал командующий. — Бог ждал жертвы, и Он ее получил. Может, смерть твоего брата сохранила нам жизнь!

— Он не вор, он сроду ничего не крал! Он честный!

Рука в кольчужной перчатке ударила в другую щеку.

— Королевские приказы не обсуждаются! — отрезал сэр Джон. — Король велел не хоронить — значит, не хоронить! Радуйся, что не висишь рядом с братом и моча не стекает у тебя по ногам. Садись на коня и вперед!

— Священник солгал!

— Твои дела ни меня, ни тем более короля не касаются. Или ты садишься на коня, или велю отрезать тебе уши.

Хук взобрался в седло. Остальные лучники держались от него подальше, чуя, что удача от него отвернулась. Рядом ехала лишь Мелисанда.

Отряд сэра Джона ушел далеко вперед. Хук, подавленный и оцепенелый, даже не замечал, что обгоняет отряд лорда Слейтона, и лишь когда Мелисанда зашипела, он заметил лучников, когда-то бывших его товарищами. Томас Перрил торжествующе осклабился и указал на свой глаз, напоминая Хуку, что подозревает его в убийстве Роберта Перрила, а сэр Мартин, окинув взглядом Мелисанду, уставился на Хука и не мог сдержать улыбки при виде слез Ника.

— Ты их всех убьешь, — пообещала ему Мелисанда.

«Если раньше не постараются французы», — подумал Хук. Теперь они спускались по склону холма к Сомме, где английское войско отчаянно надеялось отыскать мост или переправу.

Вновь начался дождь.

Глава десятая

Бродов через Сомму оказалось даже два, оба незащищенные. Французы, следовавшие за английским войском по северному берегу, еще не обогнули длинную излучину, и глазам англичан, добравшихся до обширной топи на берегу Соммы, открылось лишь пустое пространство за рекой.

Первые дозорные, высланные оглядеть переправу, доложили, что броды по-прежнему пригодны, хотя река и поднялась из-за дождей. Однако перейти через болото можно лишь по насыпным дамбам — двум параллельным дорогам длиной в милю, разрушенным французами. В середине каждой насыпи зиял огромный провал, так что часть пути пришлось бы идти по гиблой засасывающей трясине. Дозорные, благополучно перешедшие болото в обе стороны, рассказывали, что их кони вязли в жиже выше колена — перетащить по такой трясине повозки лучше и не пытаться.

— Значит, будем восстанавливать дамбы, — решил король.

Работы заняли чуть не весь день. Солдатам приказали разобрать на бревна ближайшую деревню, чтобы было чем мостить дорогу. Из брусьев, стропил и балок соорудили настил, сверху его покрыли вязанками тростника и хвороста и засыпали землей. Арьергард, охраняющий войско на случай внезапного нападения с юга, остался без дела: немногочисленные французские всадники, издали наблюдавшие за англичанами, не пытались вмешиваться.

Мостить дорогу Хуку не пришлось — передовой отряд отправили за реку еще до начала работ. Оставив коней при войске, солдаты дошли до обрыва насыпи, где пришлось спрыгивать в болото и вброд пробираться к дальнему участку дамбы, который выводил к реке. И дальше они двинулись через Сомму, держа луки и мешки со стрелами над головой. Хука при входе в реку передернуло: плавать он не умел, и, когда вода поднялась до пояса и затем выше до груди, его захлестнуло страхом — правда, дно тут же стало подниматься к берегу. Грунт оказался довольно твердым, хотя кое-кто оскальзывался, а одного латника сбило течением, и тяжелая кольчуга утянула его под воду. Хук уже пробирался сквозь тростник и вскоре по короткому глинистому обрыву вылез на северный берег. Первые англичане перебрались через Сомму.

Сэр Джон приказал лучникам пройти полмили к северу, где между двумя широкими пастбищами вились изгороди и канавы.

— Если сунутся французы — убить, жестко бросил сэр Джон.

— Думаете, подоспеет армия? — спросил Томас Эвелголд.

— Та, что не пускала нас за реку? Она-то долго не задержится. А вот основное войско… Один Бог знает. Пусть бы они подольше верили, что мы еще на южном берегу.

Даже если нагрянет меньшее войско, подумал Хук, все равно авангард из немногих лучников его не остановит. Присев на сухую ольху у канавы с водой, он задумался, глядя на север. Все-таки он был плохим братом. Никогда не приглядывал за Майклом, как нужно, а жизнелюбие и доверчивый нрав брата, говоря по правде, изрядно раздражали. Ник кивнул присевшему рядом Томасу Скарлету, чей брат-близнец погиб от меча Ланфереля.

— Жаль, что так с Майклом, — неловко выговорил Скарлет. — Хороший был парень.

— Это да, — согласился Хук.

— И Мэт тоже.

— И Мэт. Хороший лучник.

— Да уж.

Оба в молчании не сводили глаз с севера. Сэр Джон сказал, что если подойдет французское войско — первыми появятся конные дозоры, однако никакие всадники поблизости не показывались.

— Майкл вечно дергал тетиву при выстреле, — сказал Хук. — Сколько ни учи — все равно отпускал рывком. В цель так не попадешь.

— Верно.

— Так и не научился. А дарохранительницу, будь она проклята, он не крал.

— По нему не скажешь, что вор.

— Он не вор! А чьих рук дело — я знаю. И еще перережу кое-кому глотку.

— Лучше не рискуй, Ник.

Тот поморщился.

— Если французы нас догонят — добром не кончится. Так какая разница, повесят меня или прирежут…

Хуку внезапно привиделись лучники, в мучениях умирающие перед воротами суассонской церкви. Его передернуло.

— Как ни крути, реку-то мы перешли, — твердо проговорил Скарлет. — Что хорошо, то хорошо. Далеко еще?

— Отец Кристофер говорит, неделя пути. Или, может, на день-два больше.

— Полмесяца назад говорили то же самое, — тоскливо выдохнул Скарлет. — Ну да ладно. Поголодаем еще недельку.

Джефри Хоррокс, младший из лучников, принес полный шлем лесных орехов.

— Там вся изгородь из лещины, — пояснил он. — Раздать в отряде, винтенар?

— Раздай, парень. Скажи, что это ужин.

— И завтрашний завтрак, — добавил Скарлет.

— Будь у нас сеть — наловили бы воробьев, — заметил Хук.

— Пирог с воробьями!.. — мечтательно протянул Том Скарлет.

Повисла тишина. Дождь прекратился, резкий ветер пронизывал лучников до костей. Черные скворцы плотной, похожей на змеящуюся тучу стаей снялись с насиженного места и перелетели за два поля от англичан. Позади Хука, далеко за рекой, солдаты восстанавливали дамбу.

— Все-таки он уже взрослый.

— Что ты сказал, Том? — очнувшись от полудремы, переспросил Хук.

— Я молчу, — отозвался Скарлет. — Провалился в сон, ты меня разбудил.

— Он был славный парень, — вновь раздался голос. — Теперь он на небесах.

Святой Криспиниан! — понял Хук, и глаза заволокло слезами. Святой его не оставил!

— На небесах нет ни слез, ни болезней, — продолжал святой. — Ни смерти, ни господ, ни голода. Майкл теперь счастлив.

— У тебя там как, Ник, все в порядке? — спросил Скарлет.

— Да, — откликнулся Хук.

Уж кто-кто, а Криспиниан про братьев понимал больше других: мученичество и смерть он принял на двоих с братом — Криспином, и теперь они оба там же, где Майкл. Какое-никакое, а утешение…

Наконец насыпи восстановили, и на северный берег потянулись две длинные вереницы: лошади, повозки, лучники, слуги, женщины… Король, в сияющих доспехах и короне, вынесся галопом к канаве, у которой сидел Хук. Десятка два придворных, удержав коней, устремили взгляды к северному горизонту. Однако французская армия, неотступно следовавшая за англичанами по северному берегу, осталась далеко позади, ни один враг не показывался на глаза. Англичане, перейдя через реку, оказались на территории герцога Бургундского, хотя она тоже принадлежала Франции. И теперь между войском и Англией не оставалось никаких крупных преград. Если не вмешается французское войско.