Царица Армянская

потомков Гайка. В этих местах еще много полудиких племен, пробавляющихся в

окрестностях городов Манна, Мард, Ашмун и Ериз.

Военачальники принимали под свое покровительство всех прибывающих с

целью примкнуть к войску престолонаследника.

Каранни в душе радовался тому, что все армянские племена, почти

каждый род, с доверием и готовностью идут к нему, чтобы принять участие в

священной войне.

— Моя супруга-царица права, утверждая, что все наши племена и роды

должны почитать единого бога! — сказал он, обращаясь к Каш Бихуни.

— Опасайся всех богов! — предостерег его в ответ верховный

военачальник. — Они обидчивы и мстительны.

Престолонаследник помрачнел.

— А на что им обижаться? Мы ведь всех их сольем воедино. Мари-Луйс

говорит, что душа и тело человека неразделимы, и, значит, бог у него

должен быть один. Воистину верно рассуждает моя царица. Единый бог поможет

нам объединить наши разрозненные племена в единокровный народ. И народ

этот станет ревностно поклоняться единому богу...

— Э, божественный, не для меня эти размышления! — пожал плечами Каш

Бихуни. — Я воин, и только. А во всем ином ничего не смыслю.

В последнее время, особенно после известия о том, что царица

захвачена в плен, Каранни часто задумывался о единобожии, к которому

стремилась Мари-Луйс. Эта идея делалась ему почему-то особенно близкой,

когда он оставался наедине с Нуар. Порой даже появлялось неудержимое

желание именно Нуар объявить богиней. Но тут же его охватывал ужас от

сознания, что Мари-Луйс, которая час от часу казалась ему все более чужой,

станет совсем лишней.

Выходит, один бог — это один страх, одна обязанность у человека?..

* * *

До стен Нерика уже было рукой подать.

Каранни приказал родоначальникам Арцаха и Сисакана продемонстрировать

врагу, какова их конница в своей воинской умелости, чтобы затем уже начать

переговоры.

Арбок Перчу было поручено предложить хеттам — захватчикам Нерика

капитулировать и сдать город без кровопролития.

Был час рассвета. Арбок Перч подъехал в колеснице почти под самую

стену Нерика. Наверху показались воины-хетты.

— Э-эй, хетты! — крикнул Арбок Перч. — Мы приветствуем вас. Слышите?

Тот, что повыше ростом и, по вооружению судя, постарше чином, нагло

повернувшись к ним задом, хлопнул себя по ляжке.

— Как же, слышим. Чего тебе надо, богами отринутый?

— Сдавайтесь, хетты! Мирно верните нам наш город, и мы дадим вам уйти

вместе с вашими женами и оружием!

Длинный хетт издевательски захохотал.

— Завоеванное мечом благословенно богами! Земля, на которую ступит

нога хетта, принадлежит ему!

— Боги лишили тебя разума, хетт. Так или иначе Нерик будет

освобожден. Мы вернем его себе мечом!..

Арбок Перч повернул назад. Что ж, армяне исполнили положенное.

Предложили свои условия о бескровной сдаче города. Боги не вправе впредь

связывать их по рукам, и вина за пролитую кровь ляжет не на них.

Овладение Нериком Каранни поручил Арбок Перчу, а сам ушел в свой

шатер, раскинутый в центре расположения конницы.

— О светоносная Нуар!..

И Нуар, прекрасная и величавая, всем сердцем принадлежала

престолонаследнику. Душа его, безграничная и чистая, как небо над нами,

была ей дороже жизни.

— О царь мой! Властелин мой!..

Она зацвела, заиграла всеми женскими чарами и с заверениями в

преданности, с молитвами восторга и служения отдавалась царевичу. А как же

иначе. Ведь он — порождение богов, и принадлежать ему — веление богов! Не

помня себя от счастья, Нуар тем не менее все твердила, что, едва царица

будет освобождена из плена, она, Нуар, тотчас добровольно принесет себя в

жертву храму. И без устали торопила, чтобы скорее, как можно скорее

освободили Мари-Луйс. Чтобы бросили на это все силы и средства.

— Хочу вознестись в небесные дали, божественный! — твердила она

царевичу. — Устала я от земной жизни. Спаси мою грешную душу, властелин

мой!

По ее настоянию Каранни снарядил Таги-Усака в Хаттушаш под видом

ассирийского купца: может, удастся проникнуть к Мари-Луйс.

«Жена моя, — написал ей царевич. — Этот дэв явится перед тобой по

моему велению и желанию. Прислушайся к его совету. Я буду ждать...»

Астролог отбыл. Нуар в какой-то степени радовалась, что

престолонаследник именно Таги-Усака послал на это опасное дело. Может, он

обнаружит там себя и погибнет?.. Подумала такое и сама испугалась. Но...

мысль эта не покидала ее и явно была желанной.

* * *

Арбок Перч с чувством раздражения отправлялся в шатер к

престолонаследнику, когда тот временами приглашал его. Ведь там постоянно

находилась Нуар...

У входа горели свечи, и спиной к нему сидела Нуар. Арбок Перч

досадовал на себя, что не может вырвать ее из сердца, забыть. Он и

судить-то ее не судит. И это особенно злило его. Совратительница она!

Домогается бессмертия своей души! Цари, они ведь порождение богов. И души

их, говорят, бессмертны. Потому-то преисполненные гордыни совратительницы

с готовностью приносят себя им в жертву в надежде, что тоже сподобятся

обрести вечную жизнь. «А есть ли она, эта вечная жизнь?» — спрашивал Арбок

Перч сам себя. И сам же себе отвечал: «Нету ее! Нету!..» Сам с собой он

вел и мнимый диалог с Нуар. «Увидев тебя, — говорил он, —

престолонаследник так обрадовался, что и о беде своей забыл!..» — «А

почему ты этому удивляешься?..» — «Так разве тебе неведомо, что вокруг

делается?..» — «Нет, неведомо!..» — «Греховно творимое тобой!..» И он

снова и снова терзал себя. «Такого неверующего, как ты, ждет ад!..» —

говорил он и, смеясь над собой, сам же себе заявлял: «Э, да я слушаю тебя

потому, что клятву принес. А клятвопреступнику угрожает смерть. Вот

так-то!..» — «Сам направляй дым от огня своей души. Мой отец, который был

рабом, утверждал, что человек сотворен из пыли и воды. И еще он говорил,

будто после смерти человека боги склевывают его плоть, словно ячменные

зерна, а кровь пьют вместо вина...»

И тут Арбок Перч, потирая ладони, подумал: «Сегодня же праздник

изобилия! В этот день люди обычно женятся! Надевают своим невестам венок

из ячменных колосьев, и делу конец!.. А мне, видно, счастье совсем

изменило. Ушло навсегда. Но престолонаследника-то ты одарила?.. Похоже,

что да... Так уж у них, у правителей, заведено. Попадут в тяжелое

положение, тянутся за помощью к рабу своему, руку ему жмут, а едва беда

минует, они эту руку отсекают!..»

Арбок Перч попытался не думать больше о Нуар, не вспоминать о ней.

«За что вы, боги, свиваете в душе у человека гнездо из горя и

страданий?..»

Муки его были ужасны. Он дошел до грани самых невероятных поступков.

Нуар не оставляла его в покое и во сне. Как-то явившись ему, она

потребовала: «Сделай так, чтобы хетты в Нерике остались без воды. Закрой

ее. Ты знаешь, как это сделать. Пусть они вымрут от жажды...»

Арбок Перч очнулся от этого страшного сна. Видение исчезло, но голос

Нуар еще звучал в ушах.

Он и впрямь знал, где исток воды, подаваемой в Нерик.

Жители города были убеждены, что вода у них святая и восходит к ним

прямо из алтаря бога Шанта. Но Арбок Перчу сам медник Минай рассказал в

свое время, что вода в город поступает по глиняным трубам, проложенным под

землей. И источник ему показал.

Хеттов Арбок Перч ненавидел, может, побольше других. Не приди они в

Нерик и не захвати город, Нуар наверняка принадлежала бы ему...

Он отыскал в одной из горных расщелин источник, питающий водою Нерик,

и перекрыл его, повернул поток в реку.