Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси

Что касается трёхсот владимирских дружинников, находившихся в Пронске, то вгорячах Роман приказал повязать и привести в Рязань. Однако скоро одумался и отпустил их на родину, послав Всеволоду записку: «Ты отец наш, ты господин, ты брат; где твоя обида будет, то мы прежде тебя головы положим за тебя, а теперь не сердись на нас; если мы воевали с братом своим, то оттого, что нас не слушается, а тебе кланяемся и дружину твою отпускаем».

Однако было уже поздно: из Владимира стали поступать вести, что князь собирается походом на Рязань, чтобы усмирить не в меру разбушевавшегося правителя.

   — Не надо было затевать поход на Пронск! — уколол Романа Владимир. — Разве не говорил я тебе, что добром это не кончится? Дальше своего носа не видишь, а вот теперь будет расплачиваться вся Рязанская земля.

   — Хватит нравоученья читать. Ты лучше посоветуй, как дальше быть? Может, послов к Всеволоду направить?

   — Будет он тебя слушать! Ты его дружинников в неволе держал, а он с тобой целоваться станет!

   — Но есть же какой-нибудь выход? Ведь если Всеволод возьмёт Рязань, нас на престоле не оставит, а младших братьев посадит. Думай, Владимир, думай! Ты у нас самый разумный и рассудительный.

Владимир и вправду задумался: выходит, в случае победы Всеволод и его уберёт, сошлёт куда-нибудь в леса в одиночестве проводить оставшиеся годы. Как же об этом он не догадался? Почему-то казалось, что один Роман будет наказан, а его оставят в покое. Но ведь всем известно, что под корень рубят всё дерево...

Через некоторое время он сказал:

   — Давай-ка, брат, подумаем и выясним вместе, кто из сильных мира сего к нам благоволит? Я бы первым таким человеком назвал Святослава Всеволодовича, князя киевского. Помнишь, как помог ты ему в походе? Не должен он бросить тебя в беде.

   — Нет, Святослав откажется. Не такие у него отношения со Всеволодом, чтобы тот его послушал. Скорее, наоборот, назло киевскому владыке пойдёт Всеволод против нас.

   — Тогда посмотрим на Чернигов. Был у нас в гостях епископ Порфирий, душевно мы с ним тогда побеседовали. Что, если я съезжу к нему?

   — Поезжай, брат, немедленно поезжай! — обрадовался Роман. — Уговори служителя церкви помочь нам, а уж мы его потом отблагодарим!

Рязань принадлежала к черниговской епархии, поэтому Порфий охотно согласился посодействовать Глебовичам. Не оттягивая время, быстро собрался и отправился во Владимир. Там он встретился с владимирским епископом Лукой, уговорил похлопотать с ним заодно; и оба епископа стали просить за рязанских князей.

Всеволод внимательно выслушал священнослужителей и внял их просьбе. Он всегда стоял против кровопролития, а тут представилась прекрасная возможность помирить братьев. В знак своего расположения к миру великий князь вместе с епископами направил в Рязань своё посольство, привлёк в число послов князей черниговских, а также освободил всех пленных рязанцев.

Торжественную встречу устроил Роман епископу Порфирию и владимирскому посольству, пили и гуляли несколько дней, а потом в недавно построенном Борисоглебском соборе Роман целовал крест на верность Всеволоду.

Однако, едва разъехались гости, он повёл себя совершенно иначе. На призыв великого князя направить ему дружину для похода на Новгород ответил отказом, не выслал и положенную ежегодную дань. Это вывело Всеволода из себя, и в 1187 году он выступил походом против Рязани. Теперь Романа не могло спасти ничто, за своё двоедушие и измену он был наказан в полной мере: великий князь передал управление Рязанью Владимиру и Игорю, а в Пронск послал Всеволода Глебовича. Во всех последующих походах вместе со Всеволодом неизменно шли рязанские войска.

Немало хлопот ему доставлял Новгород Великий, владевший необъятными просторами, уходившими на север и северо-восток, где открывался богатейший мир многоводных рек, дремучих лесов, пушного зверя и связанных с ними промыслов. Обитали там славянские и неславянские племена, занимавшиеся преимущественно охотой и рыболовством. Эти земли давали большие богатства, которые текли широким потоком в казну Новгорода.

Новгород был зажиточным торговым городом с многочисленным и влиятельным купечеством. Очень рано здесь возникли торговые организации и крупные купеческие объединения. Новгородцы торговали со всеми странами тогдашнего мира. В Новгороде стояло два иноземных подворья: немецкое и готское (готландское). Сюда прибывали из разных западных стран иноземные купцы со своими товарами. Вывозили они пушнину, моржовые клыки, а также продукцию более южных районов страны: воск, мёд, сало, лен, пеньку, смолы. Гостиные дворы новгородские купцы имели в городах Балтийского моря, в Киеве; добирались они до Византии, Персии и других южных и восточных стран.

В 1136 году в Новгороде произошло восстание, князь был изгнан, была провозглашена Новгородская феодальная республика, гордо именовавшая себя «Господином Великим Новгородом». Новгородцы отстояли своё право приглашать к себе князя, заключать с ним особый договор и в случае невыполнения этого договора изгонять его из города решением вече. Новгородский князь жил не в самом городе, а в пригородном дворце — на Городище, находившемся в двух вёрстах от Новгорода вверх по Волхову.

Эго обстоятельство порождало порой ожесточённую борьбу за место новгородского князя между ведущими княжествами Руси, особенно между Киевом и Владимиро-Суздальской землёй. Вели эту борьбу Юрий Долгорукий, потом Андрей Боголюбский; продолжил её и Всеволод.

В 1179 году новгородцы пригласили на княжение Мстислава Храброго, известного своими военными походами и многими битвами, в которых он участвовал. Слава его гремела по всей Руси. Пишет летопись, что от юности своей Мстислав Ростиславич не привык бояться никого, кроме единого Бога, поступал вопреки чужому мнению и грубой силе, показывал храбрость и в бою, и в обыденной жизни. Известно, что когда всесильный Андрей Боголюбский прислал в Киев своего боярина Михну с заданием посадить на престол нужного человека, Мстислав единственный не устрашился его, приказал отрезать бороду и волосы на голове Михны и с позором отправить обратно во Владимир, а затем организовал оборону Вышгорода от владимирских войск и добился победы.

Теперь этот князь заявился в Новгород. Жители с восторгом встречали знаменитого человека, людское море окружило его со всех сторон. А он ехал на белом коне, в роскошной княжеской одежде, красивый лицом и сильный телом и доброжелательно улыбался и кивал восхищенной толпе.

Поднявшись на помост, он сразу задал вопрос:

   — А куда бы нам, господа новгородцы, пойти воевать?

Тут же к нему выскочило несколько человек и стали рассказывать, как в 1176 году на Псковскую землю пришла чудь и стала грабить селения. Псковичи при поддержке новгородцев вступили с ними в лютую битву, много народу" полегло в ней. Сумели отогнать супостата, но боль и обида осталась и требовала отмщения.

   — Пойдём на чудь! — весело сказал Мстислав Храбрый. — Записывайтесь в моё ополчение!

Охотников идти в поход с таким боевым князем оказалось много, более 20 000 человек. С сильными полками он вторгся в Чудскую землю, пожёг её и возвратился домой с победою, славою и честию великой.

Зиму провёл в Новгороде, а весной вновь стал думать с дружиной: куда бы ещё пойти воевать? И придумал двинуться на зятя своего, полоцкого князя Всеслава. Когда-то, лет сто назад, один из полоцких князей ходил на Новгород, взял много добычи, увёз утварь церковную и людей новгородских поселил на своей земле, заставив работать на себя. Вспомнили эту обиду дружинники, убедили князя пойти отомстить соседу.

Уже двинулась новгородская дружина в поход, как из Смоленска явился к нему посол от брата — Романа Ростиславича с посланием: «Всеслав тебя ничем не обижал, а если идёшь на него так, без причины, то прежде ступай на меня». Верный во всём старине, Мстислав не смел ослушаться старшего брата, тем более что он уже отправил на помощь Всеславу сына своего, и новгородцам пришлось бы сражаться не только с полочанами, но и со смолянами, и повернул назад. В пути он захворал, потерял силы, едва мог говорить и по возвращении в Новгород умер. Плакала по Мстиславу Храброму вся земля Новгородская; сильно горевали братья, услыхавши о его смерти, плакала по нём вся земля Русская, которая не могла забыть доблестей его, как придавал он своими словами храбрость дружине своей и от всего сердца бился за отчизну свою.