Перикл

Это он сказал, что об умерших надо говорить хорошо или ничего, запретил женщинам царапать себе лицо, рвать волосы и бить себя в грудь на похоронах, издал закон, по которому сын не обязан содержать отца, если тот не отдал его в учение, а ещё закон о наказании за праздность.

Солон осудил безучастное отношение граждан к общему делу и утвердил закон, по которому афинянин лишался гражданских прав, если во время междоусобных распрей не примыкал к какой-либо партии. Он говорил, что надо поощрять доброе и правое дело, а не дожидаться без риска, какая из партий победит.

Впрочем, как Солон ни старался для афинян, всегда находились осуждающие, кому его благодеяния казались недостаточными. Архонта постоянно осаждали толпы просителей и хулителей, доброхотов и противников.

«Трудно в великих делах сразу же всем угодить», — сказал Солон, устав от брани и похвал, и упросил афинян освободить его от архонтства хотя бы на десять лет, полагая, что во время его отсутствия афиняне привыкнут к его законам и успокоятся.

Он побывал в Египте, где беседовал с учёными жрецами о египетских богах и Атлантиде, жил на Крите у царя Филокипра, гостил в Лидии у Креза. В Афины Солон вернулся уже очень старым человеком и увидел, что смуты не улеглись, что государствам правит тиран Писистрат, который обманывает народ. Солон пытался умиротворить и образумить Писистрата, но его старания оказались тщетными. Да и прожил Солон всего два года после возвращения в Афины. Смерть настигла его, когда он сочинял поэму об Атлантиде. Говорят, что тело его сожгли, как и тело Ликурга, и пепел рассеяли по острову Саламину, который был завоёван во времена Солона для афинян.

Берега Саламина видны из Пирея. Возможно, что Саламин — самое значительное из завоеваний Солона: Саламин спас афинян во время персидского нашествия — они переселились туда, когда Ксеркс подошёл к Афинам, выиграв сражение при Фермопилах.

Перикл и его отец в те дни также спасались на Саламине. Они так торопились покинуть Афины — Ксеркс был уже совсем рядом, — что не успели взять с собой любимую собаку, которая затерялась в общей панике. На другой день к отцу Перикла пришли люди и сказали, что его собака лежит мёртвая на саламинском берегу — она, оказывается, не желая расставаться с хозяевами, бросилась в море и поплыла вслед за кораблём, на котором Перикл и его отец покидали Афины. У собаки хватило сил доплыть до Саламина, но на берегу она умерла от изнеможения.

Отец разрешил Периклу похоронить собаку на прибрежном холме у Трезена...

Не сам, конечно, Саламин спас афинян от персидского рабства и смерти, но Фемистокл, который уговорил афинян перебраться на Саламин, а затем разгромил персидский флот, заманив его хитростью в узкий пролив между Мегаридой и Саламином. Афины и вся Эллада были спасены. Афиняне вернулись в разрушенный персами город, восстановили его, окружили крепостными стенами, обустроили Пирей. В строительстве Длинных стен и пирейских причалов принимал участие Перикл.

Фемистокл по прошествии нескольких лет был изгнан из Афин по суду остракизма: афиняне всегда считали, да и теперь считают могущество вождей для себя тягостным, поскольку оно несовместимо с демократическими свободами. Герой рано или поздно становится тираном — таков, считают афиняне, непреложный закон, а поэтому изгоняют героев, не дав им согрешить против свободы.

Помня об этом, Перикл старается не выделяться ни в битвах, ни в других государственных делах, предоставляя возможность другим потрудиться на поприще славы. Ради пользы отечества, разумеется, но в соответствии с его, Перикла, планами и замыслами.

Покинув Афины, Фемистокл сначала жил на Пелопоннесе, в Арголиде. Но вскоре вынужден был бежать оттуда, против него ополчились враги и в Афинах и в Спарте, обвинив в заговоре против эллинов. Фемистокл убежал из Аргоса в Керкиру, оттуда — в Эпир, а из Эпира — в Персию, к персидскому царю, которого разбил у Саламина. Фемистокл и теперь там — персидский царь подарил ему три города: Магнесию, Лампсак и Миунт. Говорят, что Фемистокл живёт в Магнесии. Это он сказал об афинянах с обидой: «Они устают от тех, кто делает им добро».

Кимон, пришедший к власти после Фемистокла, потом повторил эти слова, когда и его, как Фемистокла, приговорили к изгнанию. Кимон отличился в битве с персами при Саламине, он перевёз со Скироса в Афины останки легендарного Тесея, некогда победившего Минотавра, очистил от персов всю Азию — от Ионии до Памфилии, подписал с Персией выгодный для афинян мир, победил фракийцев, подчинил Афинам весь Херсонес, захватил земли теосцев, укрепил Афинский морской союз. Очень возвысился Кимон и стал для афинян тягостным в своей славе. Афиняне обвинили его в том, что он не сделал для них ещё одно великое дело — не завоевал Македонию, хотя мог бы завоевать, если бы не заключил тайный предательский договор с македонским царём. Кимона изгнали из Афин на десять лет. Перикл приложил к этому руку, выступив с обвинительной речью против Кимона на суде. Его речь была не главной, но всё же...

После изгнания Кимона Перикл был избран стратегом и вождём народа. Кимон помнит об этом и ждёт, когда афиняне позволят ему вернуться...

Вот судьба тех, кто возлагает на себя бремя власти, тяжкое бремя, зная, что их ожидает неблагодарность народа, возможно, изгнание, позорная смерть и забвение. Но и слава, и благодарность, и любовь, пока не наступит роковой час.

Надо следовать Ликургу, который сказал: если власть — служение народу, то прекрасно всё — и жизнь, и смерть, и слава, и позор, когда они полезны государству. Надо принять эту судьбу, ибо она именно такова по своей природе и другой быть не может. Но она никогда не сбрасывает со счетов дела и мысли человека.

Возница прикрикнул на нетерпеливых лошадей, впряжённых в колесницу. Перикл оглянулся и кивнул вознице головой — пора было возвращаться в Афины.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сократу было десять лет, когда афиняне изгнали Кимона, своего славного вождя и архонта, которому они были обязаны многими победами над персами и их союзниками. Периклу тогда было чуть больше тридцати. После изгнания Кимона Сократ не ощутил в своей жизни никаких перемен. Перикл же понял, что пробил его час: остракизму подвергается не только Кимон, но и вся его партия, родовитое племя аристократов. Симпатии афинян отныне стали принадлежать другой партии и другим вождям — вождям народа и, стало быть, Народному собранию — Экклесии — и гелиэе, а не Ареопагу, этому сборищу старых архонтов, известных лишь родовитостью, а не подлинными заслугами.

Великий Кимон был не только отважным воином и решительным политиком — этого у него не отнять, но и пьяницей, гулякой, мотом. А те, что заседают в Ареопаге, на холме Ареса, по преимуществу отличились в своё время лишь в домах гетер и пустой болтовнёй на Пниксе.

Эфиальт, друг Перикла, сказал, что время аристократов прошло и человек, идущий к власти, отныне должен опираться на партию народа, даже если он не питает особых симпатий к этому народу — только с ним он победит, получит власть, которую сможет употребить для блага и могущества Афин. Благо и могущество Афин — высшая цель гражданина, всё остальное — в лучшем случае только средство для достижения этой дели: аристократы, народ, союзные города, деньги, власть, жизнь и смерть. Афинам — вся любовь, и тогда Афины позаботятся о достойной жизни всех граждан.

Так говорил вождь демократов Эфиальт, штурмуя холм Ареса. Он преуспел в борьбе с Ареопагом, отнял у него право утверждать или не утверждать решения Народного собрания, право судить и приговаривать к смертной казни должностных лиц и многие другие права, обеспечивавшие Ареопагу исключительную власть в государстве, и вернул их Народному собранию, Совету Пятисот и гелиэе, суду присяжных — иными словами, народу. Эфиальт победил Ареопаг и погиб — враги убили его руками ничтожного Аристодика из Танагры.