Драгунский секрет

— Боевой дух. Еще со времен Ермолова остался. Прапрадед мой был последним, кто его в руках держал.

— Он бывал на Кавказе?

— Да. Когда уезжал, зарыл здесь.

— А ты зачем вырыл?

— Чтоб чеченцам помочь.

— Так ты чеченец?

— Да.

— А почему рыжий?

— Вы думаете, все нохчо на грачей похожи?

Денис вспомнил старика-осетина, который тоже говорил, что среди горцев встречаются и блондины. Обратить бы тогда на это внимание, может, и Влад сидел бы сейчас рядом, а не лежал внизу с разбитой головой.

— Почему-то отец у тебя не очень светлый, — сказал он больше из упрямства, чем из сомнения.

— Это не в каждом поколении проявляется.

— А фамилия русская откуда?

— Прапрадеда моего усыновил драгунский офицер.

— А почему твои деды не выкопали палаш?

— Они считали, что для Чечни будет лучше, чтоб здесь правила Россия. Говорили, что горцы между собой перегрызутся, если останутся без центрального судьи.

— А ты, значит, решил, что умнее дедов.

— Время идет, все меняется. Дикие времена прошли, сейчас Чечня может самостоятельно развиваться.

— Почему под кривыми деревьями копал?

— Отец говорил, что палаш спрятан под дубом, который драгун в свое время пытался срубить. Ствол от повреждения накренился — один из наших дедов как-то приезжал, смотрел — поэтому дерево выросло кривым.

— И где же этот палаш?

— В шкафу. Не успел вывезти.

— Показывай.

Связав рыжему руки, повели его в свою комнату.

— Здесь, — кивнул он на шкаф.

Макс открыл дверцу. В углу, в перевязанном тесемкой мешке, торчали дубовые ветки, а между ними — бурое проржавевшее лезвие.

— Ветки зачем?

— Чтоб клинок замаскировать. Среди них незаметно.

Денис очень бережно, словно открывая ветхую старинную книгу, вытащил оружие из мешка.

Тяжелый, похожий на меч клинок был изъеден ржавчиной почти до основания, и только темная серебряная отделка эфеса оставалась нетронутой. Рассыпались в труху ножны, истлела промасленная ткань, в которую было завернуто оружие, но не исчез боевой дух, неподвластный ни стихии, ни времени. Денис чувствовал его, ощущал физически. Перед глазами мелькали славные боевые картины: отчаянные рубки, горячие погони, дерзкие восхождения на неприступные горы. Было ли это в действительности или представлялось лишь воображением — неважно. Дух жил, звал в бой, выказывал стремленье побеждать…

В Грозный возвращались через Червленую. Пока бойцы пили чай у Маришки, Денис, взяв лопату, отправился с мешком в лес. Ходил долго, вернулся налегке. Где зарыл палаш, никому не сказал (что б история не повторилась вновь). «Не мы клали, не нам и брать», рассудил он, поднимаясь на крыльцо хаты.

Из-за дверей доносились громкие мужские голоса (точнее, один, давно и очень хорошо знакомый).

— Если б мы вели расследование обычным путем, каким шли особисты и милиция, то шпионская сеть так и осталась бы нераскрытой! — кичливо гремел Стас, перетягивая на себя не только служебное одеяло, но и матрас, и подушку.

Хозяйка придвинула к нему тарелку с румяными пирожками, подлила в кружку горячего, из самовара, чаю.

— Вот только я не совсем поняла. А первого-то мальчика, ну того, который там, у кафе, кто убил?

Денис, войдя в комнату, строго посмотрел на Стаса.

— Оперативное совещание проводишь?

— Рассказываю о своих успехах.

— О своих?

— Ну, и о ваших… чуть-чуть. Тоже помогали… кое-как.

— Не забыл, что среди гражданских лиц находишься?

— А что здесь секретного? Обыкновенное преступление. К тому же, раскрытое. К тому же, мною.

— Тобою?

— А кем еще? Я ж вам сразу сказал: убийца — из местных джигитов. Так, в конечном счете, и вышло.

Добродушная хозяйка посмотрела на Дениса виноватым взглядом, указывая рукой на свободный стул.

— Не ругайтесь. Это я их попросила.

— Тут, по-моему, и просить никого не надо. Наоборот — кляп бы вставить.

— Нет, правда. Это я разговор завела. Вроде, как виноватой себя чувствую.

— В чем?

— Ну, как же: показала ему, где старая переправа была. Выходит, помогла. Он ведь там эту саблю нашел.

Денис, покачав головой, опустился на стул.

— Уже и про это успел разболтать.

Стас, кусая пирожок (и не вынимая его изо рта), сквозь абрикосовое повидло назидательно прочавкал.

— Обязан был сориентировать, чтоб в следующий раз бдительность проявляла.

Хозяйка с готовностью кивнула.

— Это я уже поняла. Мне другое неясно. Кто, все-таки, мальчишку-то у кафе зарезал?

Теперь вопрос был адресован Денису и отвечать, естественно, предстояло ему, дабы не выглядеть протокольным службистом в глазах этой гостеприимной женщины.

— Неужели эта «находка для шпиона» еще не успела всего разболтать, — с недовольством взглянул он на вдохновенно жующего земляка?

— Сам ты, находка для шпиона, — обиженно прошамкал Стас, — теперь вообще больше ничего не скажу.

А больше и не требовалось. Эта была еще одна «неоценимая» услуга, оказанная чрезвычайно разговорчивым и не в меру откровенным приятелем. Перевел, что называется, стрелки.

Воспользовавшись паузой, Маришка, которой, кажется, детективные истории были совершенно неинтересны, поднялась из-за стола и, собрав в стопку грязную посуду, направилась на кухню. Наводчик Андрей, выхватив из-под носа у Сергея почти полную чашку, суматошно засеменил следом.

— Ну, и бог с ним, — махнула рукой хозяйка, — если нельзя называть убийцу, то, наверно, и незачем.

— Связной шпиона, — коротко ответил Денис, чувствуя легкую обиду в голосе женщины. — По его же заданию.

— Из-за такого пустяка парня убили! — сказала она сокрушенно. — Нежели ж он им так мешал?

— У них в ближайшее время планировалась крупномасштабная акция. На передовую, в Грозный, должна была идти большая колонна с медициной, продуктами, боеприпасами. Маршрут был известен, место засады готово, деньги на операцию получены. Иностранным спонсорам требовался отчет. Срыв был недопустим. Лейтенант, со своей подозрительностью и визитом в особый отдел, мог спровоцировать не только изменение маршрута, но и провал самого шпиона. Не такой уж это и пустяк. К тому же убийство было спланировано так, что догадаться о его истиной причине было практически невозможно. Сам же капитан при этом имел железное алиби. Стас верно сказал, если бы мы пошли по обычному милицейскому пути, опрашивая очевидцев и т. д., то до сих пор искали бы вместе со всеми грабителя-кавказца. Нам помогло отсутствие информации, которая была умышленно представлена оперативной группе.

— Этого чужими руками убил, — продолжала сокрушаться хозяйка, — второго — своими. И ведь не боялся же, нехристь.

— Там тоже бояться было нечего. Влада он скинул в тот момент, когда его пьяный однокашник спускался по лестнице, благо окна выходят на задний двор. При обнаружении тела, первое, что пришло бы на ум — пьяные посиделки, старые обиды, ссора, драка, неудачное телодвижение или толчок. А если учесть, что друг к тем порам был бы уже далеко, вообще списали бы все на несчастный случай: мало ли народу по пьяной лавке из окон, да с балконов вываливается — воз и тележка. В любом случае, к капитану это не имело бы никакого отношения. Даже если б его застукали на выходе из номера, то тогда легко бы оправдался. Мол, услышал шум, зашел проверить, а тут — вон какая история. В общем, ловите пьяного дружка-дебошира.

Денис, почувствовав, что излишне увлекся служебными откровениями, неприязненно посмотрел на Стаса, затеявшего эту неуместную беседу. Но земляк точил один пирожок за другим, не обращая ни малейшего внимания на чьи-то недовольные взгляды.

На кухне Андрей, прижав Маришку к печке, уж в который раз пытался с ней поцеловаться (не с печкой, разумеется, — с девицей). Но она, ловко уклоняясь от лобзаний (и опять же, не печка), каждый раз подставляла наводчику то одну, то другую ладошку. Их, обе, он уж облизал до блеска.